С Рандом было что-то не так.
Найнив изо всех сил цеплялась за сталагмит в глубине Бездны Рока, чтобы ветер не утянул её в разверзшееся перед нею ничто. Морейн называла это сущностью Тёмного, но разве сущность Тёмного не Истинная Сила? Хуже того, раз его сущность разгуливает по миру, разве это не означает, что Тёмный уже на свободе? Но, чем бы это ни было, оно являло собой квинтэссенцию зла и вселяло в Найнив такой ужас, какого она прежде никогда не испытывала.
Ничто с неимоверной силой засасывало в себя всё вокруг. Найнив боялась, что стоит ей отпустить руки, и она тотчас окажется там, где уже бесследно исчезла сорванная с плеч шаль. Если Найнив попадёт туда, то её жизни придёт конец. Возможно, и её душе тоже.
«Ранд!» — подумала Найнив. Как же ему помочь? Ранд с Моридином стояли лицом к лицу, скрестив мечи. Словно, сойдясь в схватке, окаменели в мгновение ока. По лицу Ранда струился пот, но он молчал. Он даже не моргал.
Его нога лишь коснулась темноты, и в тот же миг соперники замерли, словно статуи. Вокруг них ревел ветер, но, кажется, они, в отличие от Найнив, этого не замечали. И вот так, застыв, они стояли уже добрых пятнадцать минут.
В сущности, с тех пор как они вошли в пещеру, чтобы схватиться с Тёмным, прошло не больше часа.
Найнив видела, как булыжники скользили по полу пещеры и исчезали, поглощённые этой тьмой. Рядом, в соседний каменный зубец, съёжившись, вцепилась Морейн. Их одежду рвало и трепало жестокими порывами ветра. К счастью, та же сила унесла во тьму и зловонный запах серы, наполнявший пещеру.
Единой Силой она воспользоваться не могла. Ранд вытянул у неё всё до последней капли, хотя не похоже, что он вообще использует Силу. Может, получится подобраться к Моридину? Кажется, двигаться он не в состоянии. А если просто швырнуть ему в голову камень? Всё лучше, чем сидеть и ждать.
Найнив попыталась прикинуть, насколько её вес сможет противостоять силе, увлекающей в ничто, и чуть отпустила сталагмит. Сразу начав соскальзывать, она быстро подтянулась обратно.
«Я же не собираюсь всю Последнюю Битву просидеть, вцепившись в камень! — рассуждала она. —
По крайней мере, не в один и тот же». Нужно рискнуть и переместиться. Двигаться напрямую, похоже, слишком опасно, а вот если бочком, бочком... ага, вон там, справа, ещё один сталагмит. Она умудрилась разжать хватку и кое-как — где ползком, где бегом — добралась до него. Там, присмотрев следующий, она осторожно отцепилась от этого, и ухватилась за новый.
Дело продвигалось слишком медленно.
«Ранд — шерстеголовый ты болван», — размышляла она. Если б он позволил управлять кругом ей или Морейн, они могли бы хоть что-то предпринять, пока он сражается.
Найнив добралась до очередного сталагмита, и замерла, заметив что-то справа от себя, и чуть не вскрикнула. Там, скрытая от ветра камнями, прижавшись к стене, сидела
женщина. И, похоже, плакала.
Найнив оглянулась на Ранда, застывшего в схватке с Моридином, и направилась к женщине. Сталагмитов тут было больше, а это означало, что Найнив могла ползти в относительной безопасности под прикрытием камней.
Добравшись до женщины, Найнив увидела, что та прикована к стене цепями.
— Аланна? — перекрикивая гул ветра воскликнула Найнив. — Свет, что ты тут делаешь?
Айз Седай заморгала покрасневшими глазами. И уставилась на неё тупым, бессмысленным взглядом. Осмотрев женщину, Найнив обнаружила, что весь левый бок Аланны залит кровью, бегущей из резаной раны в животе. Свет! Ей следовало сразу об этом догадаться, лишь увидев бледное лицо Аланны!
Зачем вообще её ранили и оставили здесь?
«Она же связала Ранда узами, — осенило Найнив. —
О, Свет». Это ловушка. Моридин бросил Аланну истекать кровью, затем схватился с Рандом. А когда Аланна умрёт, её Страж — Ранд — обезумеет от ярости и Моридину не составит труда разделаться с ним.
Как же Ранд этого не заметил? Найнив пошарила по карманам, нащупывая сушёные травы, и замерла в растерянности. А помогут ли травы в таком состоянии? Чтобы Исцелить эту рану потребуется Единая Сила. Найнив оторвала от одежды Аланны полосу ткани, перевязала женщину, затем попыталась дотянуться до
саидар для Исцеления.
Но Силу удерживал Ранд и отпускать не собирался. Найнив попыталась отбросить его прочь, но Ранд держал крепко. И чем сильнее она боролась, тем крепче становилась его хватка. Казалось, он каким-то образом направляет Силу, но она не видела плетений. Она что-то чувствовала, но из-за рёва ветра и странностей самого этого места создавалось впечатление, будто ураган закручивается вокруг неё воронкой. И в этом каким-то образом задействована Сила.
Проклятье! Ей нужен
саидар. Ранд не виноват. Управляя кругом, он не может выделить ей ни капли Силы.
Чувствуя собственную беспомощность, Найнив прижала руку к ране Аланны. Отважиться позвать Ранда и попросить, чтобы исключил её из круга? Если она так поступит, Моридин, без сомнения, обратит на них внимание и убьёт Аланну.
Что же делать? Если женщина умрёт, Ранд утратит контроль. Это, вероятно, станет его концом... и концом Последней Битвы.
* * *
— Видите? — говорил Мэт, обтёсывая топором кол, — вовсе не обязательно, чтобы было красиво. Приберегите свои столярные шедевры для мэровой дочки.
Наблюдавшие за ним люди кивнули с мрачной решимостью. Эти мужчины и женщины были фермерами, селянами и ремесленниками — как те, кого он знавал в Двуречье. Таких под его командованием тысячи. Ему бы сроду в голову не пришло, что их будет так много. Простые люди от сохи пришли сражаться.
Мэт считал их сумасшедшими, всех до единого. Если бы он только мог сбежать, он бы уже прятался в каком-нибудь подвале. Да чтоб ему сгореть, он бы хоть попытался спрятаться.
С того самого момента, как Эгвейн передала ему контроль над всем воинством Света, в его голове без остановки гремели игральные кости. От этого треклятого
та'веренства никакой пользы.
Так он размышлял, обтёсывая очередное бревно для частокола. Особенно внимательно за ним наблюдал старик-фермер с кожей настолько задубевшей, что мечи троллоков наверняка отскакивали бы от неё, не причинив вреда. Этот человек откуда-то был Мэту знаком.
«Чтоб они сгорели, эти воспоминания», — подумал Мэт. Этот старик явно похож на какого-то человека из тех древних, дарованных ему воспоминаний. Да, кажется так и есть. Но из каких
именно он не помнил. Какая-то... телега? Исчезающий?
— Пошли, Ренальд, — обратился старик к одному из товарищей — тоже фермеру, Порубежнику, судя по виду. — Давай-ка прогуляемся вдоль линии и посмотрим, не удастся ли нам поторопить других ребят.
Когда Мэт закончил кол и вытер пот со лба, они оба уже ушли. А когда он принялся за следующий столб — уж лучше ещё разок показать этим пастухам, как следует делать — вдоль почти готового частокола пробежала фигура в
кадин'сор.
Рыжие волосы Уриена были коротко острижены, лишь на затылке оставался хвостик. Приветствуя Мэта, он на бегу поднял руку:
— Они заволновались, Мэтрим Коутон, — не останавливаясь сообщил он. — Думаю, они направляются сюда.
— Спасибо, — крикнул Мэт. — Я твой должник.
Айилец повернулся лицом к Мэту, продолжая бежать спиной вперёд:
— Просто выиграй эту битву! Я поставил мех с
оосквай на нашу победу.
Мэт фыркнул. Что может встревожить сильнее, чем невозмутимый айилец? — только айилец улыбающийся. Ставка? На исход битвы? Да разве так ставят? Если мы потерпим поражение, не останется никого, кто бы мог забрать...
Мэт нахмурился. А ведь на самом деле это
очень неплохое пари, чтобы в нём поучаствовать.
— А с кем поспорил-то? — прокричал он. — Уриен? — Но парень был уже далеко.
Мэт зарычал и сунул топор в руки кому-то из стоявших рядом — это оказалась стройная женщина из Тира.
— Старайся, чтобы они стояли ровно, Цинд.
— Да, лорд Коутон.
— Никакой я не растреклятый лорд, — по привычке огрызнулся Мэт, поднимая свой
ашандарей. Он отошёл, развернулся, чтобы окинуть взглядом возводимый частокол, и тут заметил группу Стражей Последнего Часа, идущих вдоль рядов занятого работой народа. Матёрые волки, затесавшиеся в стадо овец. Мэт прибавил шагу.
У его армий почти не осталось времени на подготовку. Опередить троллоков помогли Переходные врата, но оторваться от них так и не удалось. Свет, бежать было
некуда. Зато Мэту представилась возможность выбрать поле для битвы, и этот Меррилор — как раз то, что надо.
«Всё равно что подыскивать местечко для собственной могилы, — подумал Мэт. —
Конечно, если на то пошло, лучше бы этой необходимости выбирать вовсе не было».
Частокол ставили напротив леса, с восточной стороны равнины. Разгораживать равнину на участки или полностью обносить её частоколом не было времени, да и смысла. С этими направляющими из Шары Тень пройдёт сквозь преграду, как меч сквозь шёлк. Но кое-где по верху частокола смастерили узкие мостки, чтоб лучники могли обстреливать Троллоков с возвышения.
А ещё здесь были две реки, которые Мэт мог использовать. Мора текла на юго-запад между Высотами и Дашарским Холмом. Её южный берег был шайнарским, а северный — арафельским. Она впадала в Эринин, которая текла точно на запад вдоль южного края равнины.
Эти реки послужат лучшей преградой, чем любые стены, особенно теперь, когда в его распоряжении достаточно войск, чтобы правильно их защищать. Если только можно назвать это войсками. Половина его солдат была зелена, как весенняя трава, а другая до смерти вымотана предыдущей неделей боёв. Порубежники потеряли две трети своих людей. Свет!
Две трети! От меньшей армии не осталось бы ничего.
Когда заявятся эти троллоки, соотношение будет — учитывая все силы Мэта, имеющиеся в наличии — четыре к одному не в его пользу. По крайней мере, так докладывают Небесные Кулаки. Похоже, придётся туго.
Мэт пониже натянул шляпу и почесал глаз под новой, подаренной Туон, повязкой. Она была из красной кожи и нравилась Мэту.
— Итак, — произнёс он, обходя новоиспечённых гвардейцев Башни. Те, разбившись на пары, проводили учебные поединки древками копий — наконечники для них ещё ковались кузнецами. Судя по тому, что увидел Мэт, они скорее ранят сами себя, чем врага.
Он вручил свой
ашандарей какому-то парню, и, пока тот поспешно салютовал ему, отобрал шест у его напарника. Большинство этих ребят были настолько молоды, что вряд ли брились чаще раза в месяц. Да он слопает свои сапоги, если парнишке, у которого он забрал шест, уже исполнилось пятнадцать, пусть даже и вчера. Слопает, и даже варить их не станет!
— Нельзя жмуриться при каждом ударе шеста! — сказал Мэт. — Закроешь глаза в бою — и ты труп. Вы что, плохо слушали в прошлый раз?
Мэт поднял шест, показав, как следует его держать, а потом заставил всех повторить серию блоков, которым учил его отец, когда Мэт был ещё настолько юн, что считал сражения весёлым занятием. Он занимался с каждым из этих новичков до седьмого пота, нанося болезненные удары и вынуждая их защищаться.
— Чтоб мне сгореть, но уж это вы
усвоите, — громко объявил Мэт. — Вообще-то мне плевать, поскольку у всех вас, похоже, деревянные головы, но если вы позволите себя убить, ваши матери захотят, чтобы я черкнул им о вас пару строк. Так вот знайте, даже не подумаю. Но иногда, между бросками костей, могу почувствовать лёгкий укол вины. А я ненавижу чувствовать себя виноватым, поэтому будьте внимательны!
— Лорд Коутон? — обратился к нему тот парень, что одолжил ему шест.
— Я не... — начал он, и осёкся. — Ладно, да. В чём дело?
— А можно нам поупражняться с мечами?
— Свет! — произнёс Мэт. — Как тебя зовут?
— Зигмонт, сэр.
— Так вот, Зигмонт. Как, по-твоему, сколько у нас времени? Может тебе прогуляться поболтать с Повелителями Ужаса и Отродьями Тени, да попросить, пусть дадут мне парочку месяцев, чтобы я мог обучить вас получше?
Зигмонт покраснел, и Мэт вернул ему шест.
«Городские мальчишки», — вздохнул Мэт.
— Поймите, всё, чего я хочу — это чтобы все вы могли себя защитить. У меня нет времени делать из вас великих воинов, зато я
могу научить вас действовать вместе, держать строй и не шарахаться от троллоков. А это даст вам куда больше, чем красивые финты мечом. Уж поверьте.
Юнцы неохотно кивнули.
— Возвращайтесь к тренировкам, — вытерев пот со лба, сказал Мэт и оглянулся через плечо. Проклятый пепел! В его сторону направлялись Стражи Последнего Часа.
Он схватил свой
ашандарей и ринулся прочь, но, нырнув за угол шатра, тут же наткнулся на группу Айз Седай, шедших ему навстречу.
— Мэт? — раздался удивлённый голос Эгвейн из середины группы. — С тобой всё в порядке?
— Они меня преследуют, чтоб им сгореть — объявил он, выглядывая из-за шатра.
— Кто тебя преследует? — переспросила Эгвейн.
— Стражи Последнего Часа, — пояснил Мэт. — Предполагается, что я сейчас должен находиться в шатре Туон. — Движением лишь нескольких пальцев Эгвейн отослала всех женщин прочь. С ней остались только Гавин и Лейлвин, — эти двое всюду следовали за нею словно тени.
— Мэт, — с отчаяньем в голосе обратилась к нему Эгвейн, — я рада, что ты в конце концов внял голосу разума и решил оставить Шончан, но неужели ты не мог потерпеть и порвать с ними
после битвы?
— Прости, — ответил Мэт, слушая вполуха. — Но может, пойдём в сторону лагеря Айз Седай? Туда они за мной точно не сунутся. — А может и сунутся. Если все Стражи Последнего Часа похожи на Карида, то запросто могут. Чтоб схватить преследуемого, Карид готов даже со скалы за ним сигануть.
Эгвейн с видимым недовольством повернула обратно. И как так получается, что Айз Седай, при всём их показном отсутствии эмоций, всегда дают понять человеку, что не одобряют его поведения? Хотя, если подумать, Айз Седай, скорее всего, тоже сиганёт вслед за кем-нибудь со скалы только лишь для того, чтобы дотошно, в деталях объяснить человеку, что именно он делает не так при подобном способе самоубийства.
Чего бы хотелось самому Мэту, так это избавиться от появившегося с недавних пор ощущения, что со скалы сиганул именно он.
— Нужно найти способ объяснить Фортуоне, почему ты сбежал, — заявила Эгвейн, когда они добрались до лагеря Айз Седай. Мэт разместил их как можно дальше от Шончан. — Этот брак ещё доставит неприятностей. Предлагаю тебе вот что...
— Погоди-ка, Эгвейн, — ответил Мэт. — О чём ты вообще толкуешь?
— Ты убегаешь от шончанской охраны, — ответила Эгвейн. — Ты что, не слушал? Ну конечно не слушал. Приятно осознавать, что в то время, когда мир катится в пропасть, остаётся хоть что-то незыблемое:
Квейндияр и Мэт Коутон.
— Ну да, убегаю, — согласился Мэт, оглядываясь через плечо, — потому что Туон хочет, чтобы я вершил суд. Каждый раз, когда какой-нибудь солдат просит снисхождения у Императрицы за своё преступление,
именно я тот растреклятый крайний, кто должен заслушать его дело!
— Ты? — удивилась Эгвейн. — Вершишь суд?
— Да знаю, знаю, — ответил Мэт. — Слишком много треклятой работы, если хочешь знать. Пытаясь выкроить чуточку времени лично для себя, мне приходится целый день водить охрану за нос.
— От честного труда, Мэт, ещё никто не умирал.
— Ты же сама знаешь, что это не так. Служба в армии тоже честный труд, но от него люди растреклято постоянно мрут.
Вероятно, Гавин Траканд иногда упражнялся в искусстве быть Айз Седай, потому что стрелял в Мэта взглядами, которыми гордилась бы сама Морейн. Ну да ладно. Гавину можно, он — принц. Его и воспитывали в духе того, чтобы совершать всякие такие вещи, вроде правосудия. Да может он каждый день ещё до обеда отправляет пару-другую на виселицу, просто, чтобы не терять сноровки.
А вот Мэт... Мэт не желал отправлять людей на казнь, и точка. По пути они миновали группу тренирующихся парами айильцев. Это не сюда ли так спешил Уриен? Проходя мимо, Мэт попытался заставить своих спутников ускорить шаг, чтобы их не догнали Шончан, и наклонился к Эгвейн.
— Ты всё ещё не нашла его? — тихо спросил он.
— Нет, — не поворачивая головы ответила Эгвейн.
Им не нужно было уточнять, о
чём идёт речь.
— Как ты умудрилась потерять эту штуковину? Да ещё после всех клятых усилий, что мы затратили на его поиски?
— Мы? Судя по тому, что я слышала, Ранд, Лойал и Порубежники приложили к этой находке куда больше усилий, чем ты.
— Но я там был, — возразил Мэт. — И пересёк с ними треклятый континент, разве не так? Чтоб мне сгореть, сперва Ранд, потом ты. Что, теперь все на свете будут попрекать меня прошлым? Гавин, может ты тоже хочешь?
— Да, с удовольствием, — охотно отозвался тот.
— Лучше заткнись, — огрызнулся Мэт. — Кажется, никто кроме меня ничего толком не помнит. Да я носился за этим проклятым Рогом как сумасшедший. И позволю себе заметить, из-за того что я дунул в эту штуку, вам и удалось сбежать из Фалме.
— Значит, ты помнишь всё именно так? — уточнила Эгвейн.
— Безусловно, — ответил Мэт. — Точнее, у меня имеются кое-какие пробелы, но по большей части я собрал все кусочки воедино.
— А про кинжал?
— Эта безделушка? Даже вспоминать не стоит. — Он поймал себя на том, что тянется к тому месту на поясе, где когда-то носил кинжал. Эгвейн вскинула бровь. — Да всё равно, не в этом же дело. Эгвейн, всё идёт к тому, что эта проклятая дудка нам понадобится. Она будет
необходима.
— Его ищут, — сообщила Эгвейн. — Мы так до конца и не разобрались, что именно произошло. Был след от переходных врат, но довольно старый и... Свет, Мэт! Мы правда стараемся. Уверяю тебя. К тому же, это не единственное, что похитила у нас Тень в последнее время.
Мэт посмотрел на неё, но она ничего не добавила. Растреклятые Айз Седай.
— Кто-нибудь уже видел Перрина? — поинтересовался он. — Не хочу быть тем, кто расскажет ему, что его жена пропала.
— Его никто не видел, — ответила Эгвейн. — Полагаю, он оказывает какую-то помощь Ранду.
— Кстати! А ты можешь открыть для меня переходные врата на вершину холма?
— Я думала, ты собирался в мой лагерь.
— Это по пути, — ответил Мэт. — Ну, почти по пути. Этого Стражи Последнего Часа не ожидают. Чтоб мне сгореть, Эгвейн, думаю, они уже догадались, куда мы идём.
Спустя мгновение Эгвейн создала переходные врата. Они вместе вышли на площадке для Перемещений, находившейся на вершине холма.
Дашарский холм был куда больше обычного холма, но поменьше горы. Он возвышался на добрую сотню футов почти посередине поля предстоящего боя. Скальные утёсы были неприступны, так что единственным способом попасть на вершину были переходные врата. Отсюда Мэт со своими командирами сможет следить за разыгрывающейся битвой в полном объёме.
— Кроме тебя, Мэтрим Коутон, я не знаю ни одного человека, который бы так усердно трудился, чтобы увильнуть от тяжёлой работы, — обратилась к нему Эгвейн.
— Ты слишком мало времени провела среди солдат, — возразил Мэт, махнув рукой отдающим ему честь солдатам на выходе с площадки для Перемещений.
Он посмотрел на север в сторону реки Моры и на её противоположный берег, на Арафел. Потом на северо-восток, в сторону развалин когда-то стоявшего там то ли форта, то ли сторожевой башни. Затем на восток, на возводимый частокол и лес. Вновь повернувшись на юг, он увидел вдали берега Эринин и небольшую странную рощицу высоких деревьев, которая вызывала у Лойала такое благоговение. Говорили, что её вырастил Ранд во время совещания, на котором был подписан договор о перемирии. Наконец Мэт посмотрел на юго-запад, на единственный пригодный для переправы брод через Мору, называемый местными фермерами Гавальским бродом. За ним, на противоположном арафельском берегу, широко раскинулись болота.
Западнее, на противоположной стороне Моры, находились Половские высоты — плато, возвышавшееся на сорок футов, с крутым склоном на востоке и более пологими со всех других сторон.
Между юго-западным склоном плато и болотами пролегал коридор не более двухсот шагов в ширину, утрамбованный ногами многочисленных путешественников, направлявшихся через брод — кто в Шайнар, кто в Арафел. Мэт может использовать эти особенности рельефа и обратить их в своё преимущество. И он использует всё, что есть. Но хватит ли этого? Он чувствовал какое-то притяжение, что-то тянуло его на север. Скоро он понадобится Ранду.
Кто-то приближался. Он обернулся, готовый сбежать, но это не были Стражи Последнего Часа. Это оказался всего лишь Джур Грейди с лицом, задубевшим от солнца и ветра.
— Я привёл тех солдат, — доложил Грейди, указав рукой. Мэт заметил небольшой отряд, выходящий из Переходных врат на площадку для Перемещений у частокола. Это была сотня бойцов под кроваво-красным флагом Отряда, возглавляемая Деларном. Красноруких сопровождало около пятисот крестьян в потрёпанной одежде.
— Для чего тебе это? — спросил Грейди. — Ты отправил целую сотню в какую-то южную деревню, чтобы набрать рекрутов, я правильно понимаю?
И да, и нет.
«Я спас тебе жизнь, парень, — подумал Мэт, пытаясь разглядеть Деларна среди прочих. —
Затем ты добровольно ввязался в это дело. Дурак проклятый». — Видно, Деларн решил, что от судьбы не уйдёшь.
— Переправь их выше по реке, — приказал Мэт. — Судя по картам, в нескольких лигах к северо-востоку находится узкий каньон — единственное место, пригодное для того, чтобы перегородить Мору.
— Ладно, — согласился Грейди. — Но в дело будут вовлечены направляющие.
— Придётся тебе с ними справиться, — ответил Мэт. — Но по большей части я хочу, чтобы ты оставил оборону реки этим шести сотням мужчин и женщин. Собой особо не рискуй. Позволь всю работу сделать Деларну и его отряду.
— Прости, — возразил Грейди. — Но мне этот отряд кажется не достаточно крупным. И по большей части эти люди не обученные солдаты.
— Я знаю, что делаю, — ответил Мэт.
«Надеюсь, что знаю».
Грейди неохотно кивнул и ушёл.
Эгвейн удивлённо следила за Мэтом.
— В этом сражении мы отступить не сможем, — тихо сказал Мэт. — И мы не отступим. Нам некуда идти. Здесь мы либо выстоим, либо всё потеряем.
—
Всегда есть, куда отступить, — ответила Эгвейн.
— Нет, — возразил Мэт. — Больше нет. — Затем положил
ашандарей на плечо, вытянув другую руку ладонью вперёд. Он оглядел местность — перед ним словно из света и пыли проявлялись воспоминания. Рион на Гунском холме, Наат и Сан д'ма Шадар. Падение Пипкина. Сотни и сотни битв, сотни побед. Тысячи смертей.
Мэт видел, как вспыхивают на поле осколки воспоминаний.
— Ты беседовала с нашими снабженцами? У нас кончается продовольствие, Эгвейн. Мы не сможем победить в затяжной войне, постоянно сражаясь и отступая. Если так и будет, то враг нас сомнёт. Совсем как Эйала на границе Майганде. Сейчас, хоть мы и разбиты, наши позиции сильнее всего. Если мы отступим, то обречём себя на голод, и будем сметены троллоками.
— Нам нужно всего лишь продержаться, пока Ранд не победит, — возразила Эгвейн.
— В какой-то степени это верно, — сказал Мэт, поворачиваясь к высотам. Мысленно он видел то, что может произойти, разные вероятности. Он представлял всадников, проносящихся тенями по Высотам. Если пытаться удержать эти Высоты, он проиграет. Хотя, может быть... — Если Ранд потерпит поражение, то это будет неважно. Треклятое Колесо будет сломано, и мы все превратимся в ничто — это если нам повезёт. Ладно, с этим мы ничего не можем поделать. Но вот ещё что. Даже если он исполнит, что должен, мы всё ещё можем проиграть — и мы проиграем, если не остановим армии Тени. — Он моргнул, увидев эту картину. Перед его взором развернулась битва. Бой за брод. Летящие с частокола стрелы. — Мы не можем их просто разбить, Эгвейн. Мы не можем просто выстоять и продержаться. Нам нужно их разгромить, обратить в бегство, а потом травить до последнего троллока. Мы не можем просто выжить... мы должны
победить.
— И как мы это сделаем? — спросила Эгвейн. — Мэт, ты говоришь глупости. Разве не ты только что говорил, насколько сильно враг нас превосходит?
Он повернулся в сторону болот и представил, как тени пытаются его преодолеть. Тени из пыли и воспоминаний.
— Я должен всё изменить, — произнёс он. Нельзя делать то, что от него ждут. Нельзя следовать плану, о котором могут донести шпионы. — Кровь и проклятый пепел... последний бросок костей. Ставка на всё, что у нас есть...
Сквозь переходные врата на вершину холма прошла группа солдат в тёмных доспехах. Они тяжело дышали, словно им пришлось гоняться за
дамани, чтобы она доставила их сюда. Их нагрудники были выкрашены тёмно-красным лаком, но этим ребятам не были нужны никакие ухищрения, чтобы внушить ужас. Они и без того выглядели достаточно взбешёнными, чтобы разбивать яйца одним только взглядом.
— Вы, — произнёс старший группы Стражей Последнего Часа по имени Гелен, указывая на Мэта, —
нужны на...
Обрывая его, Мэт поднял руку.
— Я не потерплю очередного отказа, — продолжал офицер. — У меня приказы от...
Одарив Гелена таким взглядом, что тот смолк на полуслове, Мэт вновь повернулся лицом на север. Прохладный, странно
знакомый ветер подул на него, подхватил полы его длинного кафтана, затеребил поля шляпы. Мэт прищурился. Ранд звал его к себе.
В голове по-прежнему гремели кости.
— Они здесь, — произнёс Мэт.
— Что ты сказал? — спросила Эгвейн.
— Они уже здесь.
— Но разведчики...
— Они ошибаются, — ответил Мэт. Он поднял голову и заметил пару
ракенов, спешащих обратно к лагерю. Они их заметили. Должно быть троллоки шли маршем всю ночь.
«Первыми появятся шаранцы, чтобы дать троллокам отдышаться, — решил Мэт. —
И придут они через переходные врата».
— Отправьте посыльных, — приказал Мэт, указав на Стражей Последнего Часа, — пусть все мужчины и женщины займут позиции. И предупредите Илэйн, что я собираюсь изменить план.
— Что? — удивилась Эгвейн.
— Они
здесь! — повторил Мэт, поворачиваясь к Стражам Последнего Часа. — Проклятье, а вы почему всё ещё тут? Марш! Бегом, — Сверху донёсся вопль
ракена. Надо отдать Гелену должное — он отдал честь и, грохоча тяжёлыми доспехами, умчался вместе с товарищами.
— Вот и началось, Эгвейн, — сказал Мэт. — Вздохни поглубже, сделай последний глоток бренди или затянись последней щепоткой табака. И хорошенько вглядись в землю вокруг. Скоро всё здесь будет залито кровью. Буквально через час битва будет в разгаре. Да поможет нам Свет!
* * *
Перрин бесцельно парил во тьме.
Он так устал.
«Губитель по-прежнему жив, — думала какая-то его часть. —
Грендаль вмешивается в разум великих полководцев. Конец близок. Ты не можешь потерять сознание в такой момент! Держись».
Держаться за что? Попытаться открыть глаза? Но он так устал, он так невероятно устал. Он должен... должен был раньше выбраться из волчьего сна. Всё тело онемело, за исключением...
За исключением бока. Шевеля пальцами, которые казались ему кирпичами, он прикоснулся к теплу. Молот. Полыхающий жаром. Казалось, этот жар ползёт вверх по пальцам, и тут Перрин глубоко вздохнул.
Ему нужно проснуться. Он парил на грани сознания — когда, засыпая, не можешь отличить — явь это или сон. И в этом полусне ему представилось, что он стоит на развилке дорог. Одна дорога вела глубже во тьму, а другая... Он не видел куда, но точно знал, что она означает... означает пробуждение.
Жар молота поднялся вверх по руке. Сознание возвращалось.
«Проснуться».
Так вот что сделал Губитель. Он... каким-то образом... проснулся...
Жизнь вытекала из Перрина. Осталось совсем чуть-чуть. Уже наполовину окутанный смертью, он стиснул зубы, глубоко-глубоко вздохнул и заставил себя
проснуться.
Тишина волчьего сна разлетелась вдребезги.
Перрин упал на мягкую землю и очутился в мире, наполненном криками. Что-то о передовых порядках, о том, что нужно строиться...
Кто-то вскрикнул совсем рядом, потом кто-то ещё. И ещё.
— Перрин? — ему был знаком этот голос. — Перрин, дружок!
Мастер Лухан? Веки словно налиты свинцом. Никак не разнять. Чьи-то руки подхватили его.
— Держись. Я с тобой, парень. Я с тобой.
Держись.