30. Дени (5)

[Xanvier Xanbie]

Каждое утро королева выходила на западные укрепления и считала паруса в Заливе Работорговцев.
Сегодня она насчитала пять-и-двадцать, хотя некоторые были слишком далеко и двигались к тому же, так что трудно было сосчитать точно. Иногда она пропускала корабль или считала один и тот же дважды.
«Какая разница? Душителю нужны всего десять пальцев».
Вся морская торговля прекратилась, и ее рыбаки боялись даже высунуться в залив. Самые отчаянные все-таки ловили рыбу в реке, хотя и это было опасно; большинство отсиживалось за миэринскими стенами из разноцветного кирпича.
В заливе были и миэринские корабли — боевые и торговые галеи, находившиеся в море в то время, когда войско Дени впервые осадило город. Сейчас они вернулись, присоединившись к флотам из Кварта, Толоса и Нового Гиса.
Совет ее адмирала оказался бесполезным, если не сказать хуже.
— Выпустите на них драконов, — предложил Гролео. — Пусть юнкайцы нюхнут драконьего огня — сразу очистят путь торговцам.
— Нас окружают корабли, а мой адмирал только и знает, что говорить о драконах, — сказала Дени. — Ты мой адмирал или нет?
— Адмирал без кораблей.
— Так построй корабли.
— Боевые корабли из кирпича не построишь. Работорговцы выжгли все леса на двадцать миль от города.
— Езжай на двадцать первую милю. Я дам тебе телеги, рабочих, мулов, все, что понадобится.
— Я моряк, а не корабел. Меня отправили к вам с приказом привезти Ваше Величество назад в Пентос. Вместо этого вы завели нас сюда и разобрали мой «Садулеон» на гвозди и доски. Я его больше уже никогда не увижу. Я никогда не увижу снова свой дом, может быть, и свою старуху-жену. Это не я отказался от кораблей Даксоса. Я не могу воевать с квартийцами на рыбацких лодках.
Его озлобленность испугала королеву, и Дени даже какое-то время думала, не окажется ли седой пентошиец одним из тех предсказанных ей предателей. «Нет, он всего лишь старик, несчастный и тоскующий по дому».
— Должны же мы хоть что-нибудь сделать.
— Да, и я уже говорил, что именно. Эти их корабли сделаны из веревок, смолы и холстины, из квохорской сосны и соторосского тика, из старых дубов из Норвоса Великого, тиса, ясеня и ели. Из дерева, Ваше Величество. Дерево горит. Драконы...
— Я не хочу больше слышать о моих драконах. Оставь меня. Иди помолись своим пентошийским богам, попроси у них бурю, которая потопит наших врагов.
— Ни один моряк не будет просить богов о буре, Ваше Величество.
— Мне надоело слышать, чего ты не будешь делать. Иди.
Остался сир Барристан.
— Наши амбары сейчас полны, — напомнил он, — и по приказу Вашего Величества посадили бобы, виноград и пшеницу. Ваши дотракийцы выгнали работорговцев из холмов и освободили их рабов из цепей. Они тоже делают посевы и потом привезут урожай в Миэрин на рынок. И вас поддержат лхазаряне.
«Даарио завоевал их дружбу для меня, чего бы это ни стоило».
— Ягнячьи люди. Ах, если бы у ягнят были клыки.
— Волки были бы поосторожнее, Ваше Величество.
Она засмеялась.
— Как учатся ваши сироты, сир?
Старый рыцарь улыбнулся.   
— Прекрасно, Ваше Величество. Спасибо, что спросили, — мальчишки были его гордостью. —  У четверых или пятерых есть все задатки будущих рыцарей. Может, у дюжины даже.
— Хватило бы и одного, если бы он оказался таким же, как вы.
Очень скоро может придти день, когда ей понадобятся любые рыцари.
— Они смогут устроить для меня турнир? Хотела бы посмотреть.
Визерис рассказывал ей о турнирах, которые посещал в Семи Королевствах. Сама Дени никогда в жизни турнира не видела.
— Они пока еще не готовы, Ваше Величество. Когда придет их время, они с удовольствием покажут вам свое искусство.
— Надеюсь, этот день близок.
Она поцеловала бы своего доброго рыцаря в щеку, но как раз в этот момент в дверях показалась Миссандея.
— Миссандея?
— Ваша Милость, Скахаз ждет аудиенции.
— Пригласи его.
Бритоголового сопровождали два Медных Зверя: один в маске сокола, другой с шакальей личиной. Под медью были видны одни глаза.
— Ваша Лучезарность, прошлым вечером видели, как Хиздар вошел в пирамиду Жаков и не выходил, пока не стемнело.
— Сколько пирамид он посетил? — спросила Дени.
— Одиннадцать.
— И сколько дней прошло со времени последнего убийства?
— Шесть-и-двадцать, — глаза Бритоголового горели яростью. Он по своей инициативе послал Медных Зверей следить за суженым королевы и примечать, что он делает.
— Пока что Хиздар держит слово.
— Но как? Сыны Гарпии перестали браться за оружие, но почему? Потому что благородный Хиздар их вежливо попросил? Он один из них, говорю вам. Вот почему они ему повинуются. Может, он и есть Гарпия.
— Если Гарпия вообще существует.
Скахаз был убежден, что где-то в Миэрине у Сынов Гарпии есть высокородный вожак — какой-то тайный полководец, повелевающий армией теней. Дени это убеждение не разделяла. Медные Звери хватали Сынов Гарпии десятками, и те, кто пережили поимку и подверлись суровому допросу, сообщали имена... слишком много имен, как ей казалось. Приятно было бы думать, что все смерти — работа одного-единственного врага, которого можно изловить и казнить, но Дени подозревала, что на самом деле все не так. «Имя врагам моим легион».
— У Хиздара зо Лорака настоящий дар убеждения, и друзей у него много. И он богат. Возможно, он купил это перемирие золотом или убедил других аристократов, что наш с ним брак в их же интересах.
— Если Хиздар зо Лорак и не Гарпия, то знает, кто это. Мне не составит труда это выяснить. Разрешите мне подвергнуть Хиздара допросу, и я добьюсь от него признания.
— Нет, — сказала она, — не верю я этим признаниям. Их у тебя слишком много, и все бесполезны.
— Ваша Лучезарность...
— Нет, я сказала.
Бритоголовый насупился, что сделало его безобразное лицо еще безобразнее.
— Это ошибка. Великий Господин Хиздар держит Вашу Милость за дурочку. Неужели вы хотите уложить змею к себе в постель?
«Кого я хочу уложить к себе в постель, так это Даарио — но я отослала его прочь ради себя и ради вас всех».
— Продолжайте следить за Хиздаром зо Лораком, но не причиняйте ему никакого вреда. Понятно?
— Я не глухой, Ваше Великолепие. Так точно, — Скахаз вытянул из рукава пергаментный свиток. — Вашей Милости стоит на это взглянуть. Это список всех миэринских кораблей, участвующих в морской блокаде, и всех их капитанов. Все это Великие Господа.
Дени изучила свиток. Тут были все правящие семьи Миэрина: Хазкары, Мерреки, Кваззары, Жаки, Раздары, Газины, Палы, даже Резнаки и Лораки.
— И что мне делать с этим списком?
— У каждого капитана в этом списке есть в городе родня. Сыновья и братья, жены и дочери, матери и отцы. Прикажите моим Медным Зверям схватить их. Если жизнь заложников будет в ваших руках, корабли снова станут вашими.
— Если я пошлю Медных Зверей в пирамиды, в городе начнется открытая война. Я должна доверять Хиздару и надеяться на мир.
Дени поднесла пергамент к свече и под сердитым взглядом Скахаза глядела, как исчезают в пламени имена.
Потом сир Барристан сказал королеве, что ее брат Рейегар гордился бы ей. Дени вспомнилось, что ей в Астапоре сказал сир Джорах: «Рейегар сражался отважно, благородно, по-рыцарски — и Рейегар погиб».
Спустившись в пурпурный мраморный зал, она обнаружила его почти пустым.
— Разве сегодня нет просителей? — спросила Дени Резнака мо Резнака. — Никто не молит о правосудии и не требует серебра за овцу?
— Нет, Ваша Милость. Город боится.
— Им нечего бояться.
Но бояться было чего, как она узнала в тот же вечер. Когда ее юные заложники Миклаз и Кезмия подавали королеве простой ужин из осенних овощей и имбирного супа, Ирри доложила, что вернулась Галазза Галар вместе с тремя Синими Милостями из храма.
- И Серый Червь тоже с ними. Они просят встречи и говорят, что это срочно.
- Отведи их в мой зал. И позови Резнака со Скахазом. Зеленая Милость сказала, в чем дело?
- Астапор, - ответила Ирри.
Серый Червь начал рассказывать:
— Он явился из утреннего тумана — умирающий всадник на бледной лошади. Его кобылица, шатаясь, доковыляла до городских ворот — с боками, розовыми от крови и пены, с выкаченными от ужаса глазами. Всадник закричал «Он горит, он горит!» и выпал из седла. Послали за вашим слугой, и он велел отнести всадника к Синим Милостям. Когда ваши слуги внесли его под ворота, он снова выкрикнул «он горит!». Под токаром это был сущий скелет, одни кости да истощенная лихорадкой плоть.
Продолжила одна из Синих Милостей:
— Безупречные отнесли вестника в храм, где мы его раздели и вымыли холодной водой. Одежда у него была измарана, и мои сестры обнаружили полстрелы у него в бедре. Он обломал древко, но наконечник остался внутри, и рана омертвела, наполнив его кровь ядом. Он умер менее чем через час, все повторяя «он горит».
— «Он горит», повторила Дейенерис. — Кто это «он»?
— Астапор, Ваша Лучезарность, — сказала другая Синяя Милость. — Вестник сказал это один раз: «Астапор горит».
— Возможно, за него говорила лихорадка.
— Ваша Лучезарность мудры, — ответила Галазза Галар, — но Эззара видела кое-что еще.
Синяя Милость по имени Эззара сложила руки.
— Моя королева, — прошептала она, — его болезнь вызвала не стрела. Он опростался себе под ноги, и не раз, а много. Пятна были у него до коленей — засохшая кровь вместе с испражнениями.
— Серый Червь сказал, что его лошадь была в крови.
— Это правда, Ваше Величество, — подтвердил евнух. — Бока бледной кобылицы была в крови от его шпор.
— Может, и так, Ваша Лучезарность, — сказала Эззара, — но эта кровь была перемешана с калом и пропитала его штаны.
— У него кровотечение из кишок, — добавила Галазза Галар.
— Наверняка сказать нельзя, — сказала Эззара, — но может быть так, что Миэрину надо опасаться кое-чего пострашнее, чем юнкайские копья.
— Мы должны молиться, — сказала Зеленая Милость. — Этого человека нам послали боги — это предвестник грядущего, это знак.
— Знак чего? — спросила Дени.
— Знак гнева и разрушения.
Ей не хотелось в это верить.
— Это просто человек. Один больной человек со стрелой в ноге. Его сюда принесла лошадь, а не боги.
«Бледная кобылица». Дени резко поднялась с места.
— Благодарю вас за совет и за все, что вы сделали для этого несчастного.
Перед уходом Зеленая Милость поцеловала Дени пальцы.
— Мы будем молиться за Астапор.
«И за меня — молись за меня, госпожа». Если Астапор пал, юнкайцев уже ничто не удержит от наступления на север.
Она повернулась к сиру Барристану.
— Пошли в холмы конных гонцов, пусть найдут моих кровных всадников. Еще отзови Бурого Бена и Младших Сыновей.
— И Ворон-Буревестников, Ваше Величество?
«Даарио».
— Да, да, — всего три ночи назад ей приснился Даарио — мертвый у дороги. Он смотрел в небо невидящим взглядом, а воронье ссорилось над его трупом. В другие ночи она ворочалась в постели, воображая, что он предал ее — как он уже поступил однажды со своими товарищами-капитанами Ворон-Буревестников. «Он принес мне их головы». Что если он увел свой отряд назад в Юнкай и продал ее за горшок золота? «Нет, он этого не сделает. Или сделает?»
— И Ворон-Буревестников тоже. Немедленно пошлите за ними гонцов.
Первыми вернулись Младшие Сыновья — спустя восемь дней после того, как за ними послала королева. Когда сир Барристан сказал ей, что встречи с королевой ждет капитан ее наемников, Дени сперва решила, что это Даарио, и сердце едва не выпрыгнуло у нее из груди. Однако этим капитаном оказался Бурый Бен Пламм.
У Бурого Бена было морщинистое обветренное лицо с кожей цвета старого тика, седые волосы и складочки в углах глаз. Дени так рада была увидеть это смуглое кожистое лицо, что обняла наемника. Он сощурился от удивления.
— Я слышал, Ваше Величество собирается выйти замуж, — сказал он, — но никто мне не сказал, что женихом окажусь я.
Они дружно посмеялись — Резнак при этом ворчал себе под нос; но смех прекратился, когда Бурый Бен сказал:
— Мы поймали троих астапорцев. Вашей Милости лучше послушать, что они скажут.
— Приведите их.
Дейенерис приняла их во всем великолепии своего зала, с зажженными свечами на мраморных колоннах. Увидев, что астапорцы умирают от голода, она тут же послала за едой. Из дюжины беженцев, покинувших вместе Красный Город, осталось только трое: каменщик, ткачиха и сапожник.
— Что же за беда случилась с остальными вашими товарищами? — спросила королева.
— Смерть, — сказал сапожник. — По холмам к северу от Астапора бродят юнкайские наемники, выслеживая тех, кто бежал от огня.
— Так значит, город пал? У него были мощные стены.
— Так и было, — сказал каменщик, согбенный мужчина со слезящимися глазами, — мощные, но старые и обветшалые.
Ткачиха подняла голову.
— Каждый день мы говорили друг другу, что драконья королева вернется, — у женщины было узкое лицо, тонкие губы и мертвые пустые глаза. — Говорили, что Клеон послал за вами, и вы идете на помощь.
«Он за мной посылал, — подумала Дени, — это, по крайней мере, правда».
— Под нашими стенами юнкайцы поедали наши посевы и истребляли наши стада, — продолжал сапожник. — Внутри начался голод. Мы ели кошек, крыс и кожу. Лошадиная шкура считалась настоящим пиршеством. Король-Горлорез и Королева-Шлюха обвиняли друг друга в людоедстве. На тайных сборищах мужчины и женщины тянули жребий, убивали и поедали тех, кому достался черный камень. Пирамиду Наклозов разгромили и сожгли те, кто винил во всех наших бедах Кразниса мо Наклоза.
— Другие винили Дейенерис, — сказала ткачиха, — но большинство все еще вас любило. «Она идет», — говорили мы друг другу. «Она идет во главе великого войска с едой для всех и каждого».
«Я едва могу прокормить мой собственный народ — поведи я армию в Астапор, потеряла бы Миэрин».
Сапожник рассказывал, как тело Короля-Мясника вытащили из гробницы и одели в медные доспехи, так как Зеленой Милости Астапора было явлено в видении, что он избавит свой народ от юнкайцев. Смердящие под броней останки Клеона Великого привязали на спину истощенной лошади, чтобы он повел на вылазку остатки своих новых Безупречных, но это войско налетело на легион из Нового Гиса и полегло до последнего человека.
— После этого Зеленую Милость посадили на кол на Площади Кар и там оставили, пока она не умерла. Выжившие в пирамиде Ульгоров закатили великое пиршество, которое длилось полночи, а последнее блюдо запили отравленным вином, чтобы никому из них больше не пришлось проснуться наутро. Потом началось моровое поветрие — кровавый понос убил в городе три четверти выживших, пока толпа умирающих не тронулась рассудком и не перебила стражу на главных воротах.
Старый кирпичник возразил:
— Нет, это была толпа здоровых людей, бегущих от мора.
— Да какая разница? — отмахнулся сапожник. — Стражу разорвали в клочья, а ворота распахнули настежь. Легионы Нового Гиса хлынули в Астапор, а за ними юнкайцы и конные наемники. Королева-Шлюха пала в бою с проклятием на устах. Король-Горлорез сдался захватчикам и был брошен в бойцовскую яму, где его разорвали голодные псы.
— И даже тогда некоторые говорили, что вы идете, — вставила ткачиха. — Они клялись, что видели вас на драконе — высоко в небесах над лагерями юнкайцев. Каждый день мы высматривали вас.
«Я не могла придти, — думала королева. — Я не осмелилась».
— И что было, когда город пал? — спросил Скахаз. — Что тогда?
— Началась резня. В Храме Милостей собрались больные, пришедшие просить богов об исцелении. Легионеры заложили двери и подожгли храм факелами. Часа не прошло, как весь город был охвачен пожарами. Они разрастались и соединялись друг с другом; толпы на улицах бежали то туда, то сюда, спасаясь от огня, но бежать было некуда. На воротах стояли юнкайцы.
— Но вы-то сбежали, — заметил Бритоголовый. — Как?
Ответил старик:
— Я по профессии кирпичник, кирпичниками были мой отец и его отец до меня. Дед выстроил наш дом как раз впритык к городской стене. Было несложно каждую ночь доставать из нее несколько кирпичей. Когда я рассказал об этом друзьям, они помогли мне укрепить туннель, чтобы он не обрушился. Мы все решили, что лучше иметь свой отдельный путь наружу.
«А я ведь оставила совет править вами, — думала Дени, — лекаря, ученого и жреца».
Она помнила Астапор таким, каким в первый раз его увидела — сухим и пыльным городом за стенами из красного кирпича, видящим дурные сны наяву, но все же полным жизни. «На Черве были острова, где целовались любовники, но в то же самое время на Площади Кар с людей сдирали кожу полосами и оставляли их мухам».
— Хорошо, что вы пришли сюда, — сказала она астапорцам. — В Миэрине вы будете в безопасности.
Сапожник ее поблагодарил, старый кирпичник поцеловал ей ноги, но ткачиха только тяжело посмотрела на Дени. «Она знает, что я лгу, — подумала королева. — Она знает, что я не могу защитить их. Астапор в огне, и Миэрин будет следующим».
— Беженцев будет больше, — объявил Бурый Бен, когда астапорцев увели. — У этих троих были лошади. Большинство идет пешком.
— И сколько их? — спросил Резнак.
Бурый Бен пожал плечами.
— Сотни. Тысячи. Больные, обожженные, раненые. Кошки и Гонимые Ветром шастают по холмам с копьями и плетьми, гонят их на север и отсекают тех, кто отстанет.
— Ходячие рты. И больные, говорите? — Резнак заломил руки за спину. — Вашей Милости нельзя пускать их в город.
— Я бы не стал, — сказал Бурый Бен Пламм. — Я, знаете ли, не мейстер, но знаю, что гнилые яблоки надо держать отдельно от свежих.
— Это не яблоки, Бен, — возразила Дени. — Это мужчины и женщины, больные, голодные и напуганные. — «Мои дети». — Я должна была отправиться в Астапор.
— Ваше Величество не могли их спасти, — сказал сир Барристан. — Вы остерегали короля Клеона от этой войны с Юнкаем. Это был глупец, и руки у него были по локоть в крови.
«И что, мои руки чище?» Ей вспомнилось, как Даарио сказал, что все короли должны быть либо мясниками, либо мясом.
— Клеон был врагом нашего врага. Если бы я присоединилась к нему на Рогах Хаззата, мы бы вместе разбили юнкайцев.
Бритоголовый возразил:
— Если бы вы увели Безупречных на юг к Хаззату, Сыны Гарпии...
— Знаю, знаю. Опять Ероих.
Бурый Бен Пламм растерялся.
— Кто это — Ероих?
— Девушка, которую, как мне казалось, я спасла от изнасилования и мучений. Мое доброе дело в конце концов обернулось для нее куда худшей судьбой. Все, что я сделала в Астапоре — породила еще десять тысяч Ероих.
— Ваше Величество не могли предвидеть...
— Я королева. Предвидеть — мой долг.
— Что сделано, то сделано, — сказал Резнак мо Резнак. — Ваша Милость, умоляю, поскорее сделайте благородного Хиздара своим королем. Он сможет договориться с Мудрыми Господами и заключить для нас мир.
— И на каких условиях?
«Берегись надушенного сенешаля», сказала ей Куэйта. Женщина в маске уже предсказала ей приход бледной кобылицы — может, она была права и в отношении благородного Резнака?
— Может, я и маленькая девочка, не сведущая в войне, но не ягненок, который забредет с блеянием к гарпиям в гнездо. У меня все еще есть мои Безупречные. У меня есть Вороны-Буревестники и Младшие Сыновья. У меня есть три полка вольноотпущенников.
— И драконы, — сказал с хищной улыбкой Бурый Бен Пламм.
— В темнице, в цепях, — возопил Резнак мо Резнак. — Что хорошего в драконах, которыми никто не может управлять? Даже Безупречным становится не по себе, когда они отворяют двери темницы, чтобы накормить драконов.
— Чего они боятся — ручных зверюшек королевы? — Бурый Бен весело прищурился. Седой капитан Младших Сыновей был плотью от плоти вольных отрядов, в его жилах текла кровь доброй дюжины разных народов, но он всегда любил драконов, а они любили его.
— Зверушек? — взвизгнул Резнак. — Я бы сказал, чудовищ. Чудовищ, поедающих детей. Мы не можем...
— Молчать, — сказала Дейенерис. — Мы не будем об этом говорить.
Ее гневный тон заставил Резака отшатнуться.
— Простите меня, Ваше Великолепие, я не...
Бурый Бен Пламм оборвал его:
— Ваше Величество, у юнкайцев есть три наемных отряда против наших двух, и говорят, что юнкайцы послали в Волантис за Золотой Ротой. Эти ублюдки могут выставить десять тысяч солдат. Еще у юнкайцев есть четыре гискарских легиона, может, и больше, и я слышал, что они отправили гонцов на тот край Дотракийского моря, возможно, чтобы натравить на нас какой-нибудь большой кхаласар. По мне, без драконов нам не обойтись.
Дени вздохнула.
— Прости, Бен. Я не осмелюсь выпустить драконов на волю.
Ответ был, очевидно, не тем, какого он ждал.
Пламм почесал пегие усы.
—  Если у нас не будет драконов, что ж... лучше нам уйти, пока юнкайские паскуды не захлопнули ловушку... только сначала стребуем с работорговцев денег за наш уход. Они ведь платят кхалам, чтобы дотракийцы не трогали их города — почему бы не заплатить и нам? Продадим им назад Миэрин и подадимся на запад с полным обозом золота, драгоценностей и всего такого.
— Ты хочешь, чтобы я ограбила Миэрин и бежала? Этому не бывать. Серый Червь, мои вольноотпущенники готовы к битве?
Евнух скрестил на груди руки.
— Они не Безупречные, но вас не подведут. Ваш слуга клянется в этом копьем и мечом, Ваша Милость.
— Хорошо. Очень хорошо, — Дейенерис поглядела на окружавших ее людей — на насупившегося Бритоголового, на сира Барристана с его морщинистым лицом и грустными голубыми глазами, на бледного и потного Резнака мо Резнака, на Бурого Бена — седовласого и крепкого, как старая кожа, на Серого Червя — безбородого, бесстрастного, с ничего не выражающим лицом. «Здесь должен быть и Даарио, и мои кровные всадники. Если нас ждет битва, кровь моей крови должна быть со мной». Ей не хватало сира Джораха Мормонта. «Он лгал мне, доносил на меня, но еще он любил меня и всегда давал хорошие советы».
— Я уже однажды разбила юнкайцев, и я разобью их во второй раз. Но где? И как?
— Вы хотите встретить их в поле? — недоверчиво спросил Бритоголовый. — Безрассудство. Наши стены выше и толще, чем стены Астапора, и защитники у нас храбрее. Юнкайцам этот город так просто не взять.
Сир Барристан возразил:
— Не думаю, что надо позволить им окружить Миэрин. Их войско собрано с миру по нитке, и это работорговцы, а не солдаты. Если мы застанем их врасплох...
— Это едва ли, — ответил Бритоголовый. — У юнкайцев есть друзья в стенах города — они дадут знать.
— Насколько большую армию мы сможем собрать? — спросила Дени.
— Недостаточно большую, прошу вашего королевского прощения, — ответил Бурый Бен Пламм. — А что говорит Нахарис? Если мы хотим дать им битву, нам понадобятся его Вороны-Буревестники.
— Даарио все еще на задании.
«Боги, что я наделала? Неужели я послала его на смерть?»
— Бен, я хочу, чтобы твои Младшие Сыновья провели разведку. Где наши враги, как быстро они двигаются, сколько у них воинов, как они расположены.
— Нам понадобится провизия. И свежие лошади.
— Само собой. Сир Барристан вас всем обеспечит.
Бурый Бен почесал подбородок.
— Возможно, мы сумеем переманить кое-кого из них на нашу сторону. Если Ваша Милость пожертвует нам несколько мешков золота и драгоценностей... на подарки их командирам, так сказать... ну, как знать?
— Купите их — почему бы и нет? — сказала Дени. Она знала, что с наемниками со Спорных Земель это происходит сплошь да рядом. — Да, очень хорошо. Резнак, займись этим. Когда Младшие Сыновья покинут город, закрой ворота и удвой стражу на стенах.
— Будет сделано, Ваше Великолепие, — сказал Резнак мо Резнак. — А что с этими астапорцами?
«Мои дети».
— Они пришли сюда за помощью — за пищей, кровом и защитой. Мы не можем от них отвернуться.
Сир Барристан нахмурился.
— Ваше Величество, мне случалось видеть, как кровавый понос уничтожал целые армии, если ему давали беспрепятственно распространиться. Сенешаль прав, мы не можем пустить астапорцев в Миэрин.
Дени беспомощно посмотрела на него. Хорошо, что драконы не плачут.
— Ладно, как скажете. Мы будем держать их за стенами, пока эта... эта напасть не прекратится. Разбейте для них лагерь у реки, к западу от города. Мы будем посылать им еду, какую сможем. Может быть, мы сумеем отделить больных от здоровых.
Все сановники смотрели на нее.
— Мне повторить, что ли? Идите и делайте, как я велела.
Дени встала, прошмыгнула мимо Бурого Бена и сбежала вниз по лестнице навстречу желанному уединению на террасе.
Миэрин и Астапор разделяли три сотни лиг, но ей мерещилось, что небо на юго-западе стало темнее, будто его застилал дым над горящим Красным Городом. «Из кирпича и крови построен Астапор, и люди в нем из кирпича и крови, — вертелся у нее в голове старый стишок, — лишь прахом и костями остался Астапор, и люди в нем — лишь прах и кости». Она попыталась вспоминить лицо Ероих, но лицо мертвой девушки обращалось дымом.
Когла Дейенерис наконец повернулась, то увидела рядом с собой сира Барристана, закутавшегося от вечерней прохлады в свой белый плащ.
— Сможем ли мы воевать? — спросила она его.
— Люди всегда могут воевать, Ваше Величество. Лучше спросите, сможем ли мы победить. Пасть в бою легко, выиграть его — другое дело. Вольноотпущенники толком не обучены и ни разу не бывали в бою. Ваши наемники раньше служили врагу, а тот, кто хоть раз поменял хозяина, без колебаний сменит его еще раз. У вас есть два дракона, которые не покоряются человеку, а третий, быть может, навсегда потерян. Вне этих стен у вас нет друзей, кроме лхазарян, а те не настроены воевать.
— У нас крепкие стены.
— Они не крепче, чем были, когда мы сидели внизу под ними. И вместе с нами в этих стенах Сыны Гарпии. И все эти Великие Господа — те, чьих детей вы не стали убивать, и те, чьих детей убили.
— Знаю, — королева вздохнула. — Что посоветуете, сир?
— Дать сражение, — сказал сир Барристан. — Миэрин переполнен народом, в нем слишком много голодных ртов — и недругов. Боюсь, долгой осады мы не выдержим. Позвольте мне встретить врага по пути на север — чтобы место для битвы я мог выбрать сам.
— Встретить врага, — повторила она, — с вольноотпущенниками, которых вы сами назвали необученными и ни разу не бывавшими в бою.
— Все мы были такими когда-то, Ваше Величество. Мы подкрепим их Безупречными. Если б у меня было пятьсот рыцарей...
— Или пять. И если я отдам тебе Безупречных, Миэрин некому будет охранять, кроме Медных Зверей.
Сир Барристан не стал спорить, и Дени закрыла глаза.
«Боги, — взмолилась она, — вы забрали у меня кхала Дрого, мое солнце и звезды. Вы забрали нашего храброго сына, не дав ему сделать даже вдоха. На мне ваша кровь. Помогите мне, молю вас. Дайте мне мудрость увидеть грядущий путь и силу сделать то, что надо, чтобы защитить моих детей».
Боги не ответили.
Снова открыв глаза, Дейенерис сказала:
— Я не могу воевать сразу с двумя врагами — внешним и внутренним. Если я хочу оборонять Миэрин, надо, чтобы город был за меня. Весь город. Мне нужен... нужен...
— Ваше Величество? — вежливо спросил сир Барристан.
«Королева принадлежит не себе, а своему народу».
— Мне нужен Хиздар зо Лорак.

[rony-robber]

Беру в работу, но возьмусь за неё, скорее всего, завтра - сегодня нужно закончить с Джоном-1)

[Vovchick21]

Мне кажется, что надо привести величания содержащиеся в текстах Дени к общему знаменателю. Поскольку в тексте: Your Grace и Ваша Милость и рядом Ваше Величество, тоже касается и Сынов Гарпии или Детей Гарпии, Ваша Лучезарность или Ваше Сиятельство. Вы перевели несколько глав Дени и с этим уже надо определиться. Я переводил Дени (4) и не знаю к какому варианту прибегнуть. И далее Храм Милостей и Разноцветные Милости. В известном документе ПРИЛОЖЕНИЯ_ТД_r4 содержится

—ГАЛАЗЗА ГЕЙЛАР, Зеленая властительница, Верховная жрица Храма Благодати
(упомянута впервые в Танце с Драконами. Слово «Grace» многозначно. Точное название надо переводить из контекста).

[rony-robber]

Кстати, я уже обращала внимание в других главах на написание титулов. Повторюсь - в официальных переводах АСТа титулы пишутся с прописной буквы:
- ваше величество,
- ваша светлость,
- ваша милость и т. д.

В данном тексте я привожу их к такому вот общему знаменателю)

[dvnd]

Vovchick21: вроде, позже по согласованному решению пришли к тому, что они Благодати.

[rony-robber]

Первая редакция готова. Прошу прощения за задержку с текстом - небольшой форс-мажор.

Замечания по ходу текста:
- Милости заменила на Благости,
- убрала все заглавные буквы во всех титулах.

P.S. Заменила в файле тире. Перезалила документ.

[donna Elza]

Выкладываю 2-ю редактуру. Только так и не поняла, что делать с Золотой Ротой. Было много вариантов, но какой из них окончательный?

[dvnd]

donna Elza: Золотое Братство

[donna Elza]

ок. выкладываю заново

[Xanvier Xanbie]

Я бы позволила себе вольность

*тоскливо* Я бы не позволял себе вольностей. Мартин написал то, что он написал, наше дело переводить, а не дописывать.

Если холмы как местность - то из холмов, а если как холмы - то с холмов.

Я думаю, местность.

в образе шакала

Я понимаю, что я выпендрился с "личиной", но новый вариант еще хуже.

нареченным?

Да, нареченный лучше.

Его сюда привела лошадь

Лошадь привела всадника? Может, привезла? Или, как и было, принесла?

Это точно читается как ЛораК? Может, ЛораГ?

Смотрим внимательно - там q, не g.

калом фекалиями

Слишком медицинский термин заменили на слишком научно-технический. Шило на мыло. Учитывая, что говорит врачевательница о больном человеке, а не слесарь о прорванной трубе, первый вариант мне казался удачнее.

Король-Головорез

Вроде бы у нас в Приложениях Горлорез, разве нет? Потому что он перерезал своему предшественнику горло.

Их всего пять

Не выдумывайте, там "or five". Барристан еще никого не посвящал в рыцари, поэтому рыцарей у него нуль.

[donna Elza]

подожду пару дней мнение Рони, исправлю и выложу еще раз

[rony-robber]

Сегодня посмотрю

[rony-robber]

1.

Мартин написал то, что он написал, наше дело переводить, а не дописывать.

Просто когда я читала текст в первый раз, у меня возникла мысль - а откуда тут внезапно взялся Барристан, с начала же главы о нем не было ни слова?
Но на отсебятине не настаиваю)

2. Мне тоже кажется, что из холмов.

3. Я за личину. "В образе шакала" - так можно сказать об актёре, а тут идёт речь о телохранителе в маске. Личина подходит.

4. Ее маленькая служанка - у Дени было достаточно служанок, а тут речь идет именно о наатийке Миссандее. Поэтому я и назвала ее по месту рождения.

5. Наречённый - хорошо смотрится. Я за)

6. Лошадь может привести за собой, но лошадь везла всадника на себе. Поэтому или привезла, или принесла. Второй вариант мне кажется более подходящим, потому что Червь и Благости говорят довольно вычурно и второй вариант более характерен для их речи.

7. Кстати, как оставляем-то - Благости или Милости?

8.

там q, не g

- вопрос снят)

9. "...но эта кровь была перемешана с калом" - я за этот вариант. Он звучит более уместно, чем "фекалии". Второй вариант действительно слишком научный и более современный.

10.

Вроде бы у нас в Приложениях Горлорез, разве нет?

Я искала этого товарища в Приложениях и не нашла - зацепилась именно за непривычное для русского языка слово Горлорез. Но если в списке имен он назван именно так, тогда претензии снимаются)

11.

Барристан еще никого не посвящал в рыцари, поэтому рыцарей у него нуль.

Согласна:
- И если бы у меня было пятьсот рыцарей...
- Или пять.

[Xanvier Xanbie]

Благости или Милости?

Милости. "Благодати" у меня возникли в Дени (2), когда договоренностей по ним еще не было.

[donna Elza]

На мне ваша кровь

Может быть все-таки "У вас моя кровь?"

4. Ее маленькая служанка - у Дени было достаточно служанок, а тут речь идет именно о наатийке Миссандее. Поэтому я и назвала ее по месту рождения

По-моему только Миссандея упоминается как маленькая служанка, тем более что сразу же и расшифровывается кто это. Наатийка мне кажется грубоватым применительно к этой девочке