47. Тирион (10)

[BaraTheon]

47. Тирион-10
-Лот номер девяносто семь, - щёлкнул аукционист своим кнутом. - Пара карликов, специально обученных к шутовскому делу.
   Помост, на котором проводились аукционы, был расположен в месте, где широкие коричневые воды Скахазазан впадали в Залив Работорговцев. Тирион Ланнистер чувствовал запах соли в воздухе, смешанный с вонью выгребных канав, вырытых позади загонов для рабов. Жара его беспокоила меньше, чем отхожее место. Самый воздух, казалось, давил на него, подобно теплому мокрому одеялу, наброшенному на его голову и плечи.
   -Собака и свинья включены в цену лота -, объявил аукционист. – На них ездят карлики. Развлеките своих гостей на следующем пиру, или просто подурачьтесь с ними.
   Потягивавшие фруктовые напитки покупатели расположились на деревянных скамьях. Некоторых обмахивали рабы.  Многие были одеты в токары –особые одежды, которые так любили старожилы Залива Работорговцев, в равной степени элегантные и непрактичные. Другие носили обычные платья – мужчины были в туниках и плащах с капюшонами, женщины были одеты в расцвеченные шелка. Шлюхи или жрицы, скорее всего;  в этой глуби восточных земель на вид они мало чем отличались.
    За скамьями, обмениваясь шуточками и насмехаясь над действом, стояла небольшая группа выходцев с Запада. Наемники, Тирион был уверен. Он замечал их длинные мечи, кортики и кинжалы, связки метательных топоров, броню под плащами. Судя по волосам, бородам и лицам, в основном, это были уроженцы Вольных городов, хотя время от времени мелькали и возможные уроженцы Вестероса. Покупатели? Или просто явились поглазеть на представление?
   - Кто желает сделать первое предложение по этой паре?
   - Три сотни, - объявила матрона на античном паланкине. – Четыре,- выкрикнул чудовищно жирный юнкаец, развалившийся на носилках, словно левиафан. Весь покрытый жёлтым шелком, окаймленным золотом, он выглядел в четыре раза толще Иллирио. Тирион посочувствовал рабам, которым приходилось его таскать. По крайней мере, он избежит такой участи. Как же все-таки здорово быть карликом.
   - И еще одна, - сказала старая карга в фиолетовом токаре. Аукционист мрачно взглянул не нее, но ставку аннулировать не стал.
   Матросы-рабы с «Селейсори Кхорана», продававшиеся поштучно, уходили за цену от пяти до девяти сотен серебряных монет. Опытные моряки были ценным товаром. Никто из них даже не возмутился, когда работорговцы поднялись на борт их уродливого кога. Для них это было лишь сменой хозяина. Помощники капитана были свободными людьми, но Прибрежная Вдова написала для них гарантирующее письмо, пообещав уплатить за них выкуп таком случае, как этот. Трое оставшихся в живых огнепалых еще не были проданы, но они принадлежали Богу Света, и могли рассчитывать на то, что их выкупит какой-нибудь красный храм. Их гарантией были языки пламени, вытатуированные на их лицах.
У Тириона с Пенни никаких гарантий не было. – Четыреста пятьдесят, - выкрикнули заявку. - Четыреста восемьдесят.
- Пять сотен!
   Некоторые заявки выкрикивали на Высоком валирийском наречии, другие же на языке полукровок из Гиса. Некоторые обозначали свою цену движением пальца, поворотом кисти, взмахом раскрашенного веера.
   - Я рада, что они нас не разлучают, - прошептала Пенни.    
   Работорговец бросил на них угрожающий взгляд. –Не говорить!   
   Тирион сжал плечи Пенни. Пряди волос, бледно-русые и черные, прилипли к его лбу, лохмотья его туники приклеились к спине. Частью из-за пота, частью из-за засохшей крови. Он не был настолько глуп, чтобы драться с работорговцами, как Джорах Мормонт, но это не означало, что он избежал побоев. В его случае причиной порки был его язык.
   - Восемь сотен!
   - И еще пятьдесят.
   - И еще одну.
   - Да мы на целого моряка тянем, - эта мысль позабавила Тириона. Хотя, может быть, покупатели хотели приобрести Милую Хрюшку. Хорошо выдрессированные свиньи на дороге не валяются. Явно ставки делались не по весу.
   На девяти сотнях серебряных торги сбавили темп. На девятистах пятидесяти (от старой карги) они остановились. Аукционист, тем не менее, чувствовал, что можно выжать еще больше, и наилучшим способом для этого было заставить карликов показать толику своего умения. Хруста и Милую Хрюшку вывели на платформу. Забраться на них без седел и уздечек оказалось непростым делом. Как только свинья тронулась, Тирион съехал с ее зада и приземлился на свой, что вызывало приступы хохота со стороны покупателей.
   - Тысяча!- выдвинул свою цену до нелепости жирный мужчина.
   - И еще одна – это снова карга.   
   Рот Пенни застыл в раззявленной улыбке. Специально обученная шутовскому делу. Ее отец должен был держать ответ за это дело, в каком бы маленьком аду не пребывали карлики после смерти.
   - Двенадцать сотен, - от левиафана в желтом. Раб подле него протянул ему напиток. Лимонный, без сомнения. От того, как эти желтые глазки, не отрываясь, глядели на платформу, Тириону делалось неуютно.
   - Тринадцать сотен.
   - И еще одна. – карга.
   - Мой отец говаривал, что Ланнистер стоит в десять раз больше, чем любой простолюдин.    На отметке тысячи шестисот монет торги снова замедлились, поэтому работорговец предложил некоторым покупателям подойти и посмотреть на карликов поближе. – Самка еще молодая, -уверял он. – Можете их скрестить, неплохо заработать на их выводке.
   - Так у этого половины носа нет, - посетовала карга, после того, как взглянула хорошенько поближе. Ее морщинистое лицо собралось в еще большие складки от неудовольствия. Ее плоть была белой, как у личинки; завернутая в фиолетовый токар, она выглядела, как заплесневелая слива. – Еще и глаза разноцветные. Уродливое существо.
   - Миледи еще не видела моих лучших частей – Тирион схватился за пах, чтобы она ясно поняла смысл.
   Старая ведьма зашипела от ярости, и хлыст лизнул Тириона по затылку, жгучий порез заставил его опуститься на колени. Рот наполнил вкус крови.  Он ухмыльнулся и сплюнул.
   - Две тысячи, - раздался новый голос с задних скамей.
   И чего нужно наемнику от карлика? Тирион заставил себя подняться на ноги для лучшего обзора. Новый покупщик был стариком, седоволосым, но высоким и поджарым, с коричневой дубленой кожей и коротко стриженой бородой с вкраплениями черных и седых волос. Под его выцветшим пурпурным плащом угадывались длинный меч и связка кинжалов.
   - Две пятьсот. На этот раз, это женский голос; девушка, низкорослая, с широкой талией и тяжелой грудью, облеченная в богато украшенный доспех.  Ее фигурный нагрудник из черной стали был инкрустирован золотом, на нем была изображена вздымающаяся гарпия со свисающими с когтей цепями. Пара солдат-рабов держали ее на поднятом на высоту плеч щите.
   - Три тысячи. Коричневокожий мужчина продирался сквозь толпу, его приятели наемники расталкивали покупателей, чтобы расчистить путь. Да. Подойди ближе. Тирион знал, как обращаться с наемниками. Ни на секунду он не подумал, что нужен этому человеку для шалостей на пирах. Он знает меня. Он хочет забрать меня обратно в Вестерос и продать моей сестре. Карлик потер рот, чтобы скрыть улыбку. Между ним и Серсеей с ее Семью Королевствами лежало полмира. Куча всего могла случиться до того, как он попал бы туда. Я обратил Бронна. Дайте мне полшанса, может, я смогу и этого обратить.
   Старая карга и девушка на щите бросили гонку на трех тысячах, но оставался еще толстяк в желтом. Он бросил на наемников оценивающий взгляд своих желтых глаз, резко провел языком по своим желтым зубам и сказал: – Пять тысяч серебряных монет за этот лот.
   Наемник нахмурился, пожал плечами и отвернулся.
   Седьмое пекло. Тирион был уверен, что ему совсем не хотелось стать собственностью необъятного Лорда Желтопуза. Одного вида его, свисающего со своих носилок горой желтой плоти со свиными желтыми глазками и грудями размером с Милую Хрюшку, распирающими шелк его токара, хватало для того, чтобы у Тириона по коже забегали мурашки. А запах, доносящийся от него, был осязаем даже на платформе.
   - Если ставок больше нет -
   - Семь тысяч- заорал Тирион.
   Смех заструился по скамьям.  - Карлик хочет купить сам себя-заметила девушка на щите.
   Тирион ощерился на нее похотливой улыбкой. – Умному рабу нужен умный хозяин, а вы тут все выглядите дураками.
   Это вызвало еще больший смех от покупщиков, а аукционист нахмурился, неопределенно вертя в руках хлыст, пытаясь высчитать, сможет ли он обратить это к своей выгоде.
   - Пять тысяч это оскорбление! – выкрикнул Тирион. - Я могу биться на рыцарских турнирах, могу петь, шучу и веселю. Могу трахнуть ваших жен и заставить их кричать. Или жен ваших врагов, если предпочитаете, есть ли лучший способ их унизить? Я убийца с арбалетом, а мужчины в три раза больше меня скулят и трясутся когда сидят со мной за один столом за игрой в кайвассу. Я даже готовлю время от времени. Я ставлю на себя десять тысяч серебра! Я стою столько, да-да! Мой отец говорил мне, что я всегда должен платить свои долги.
   Наемник в пурпурном плаще развернулся. Его глаза встретились с глазами Тириона, над целыми рядами покупщиков, и он улыбнулся. Теплая улыбка, отметил карлик. Дружеская. Но до чего же холодны его глаза. В конце концов, может, я вовсе не хочу, чтобы он нас покупал.
   Желтое чудовище заизвивалось в своих носилках, по его огромному, похожему на пирог лицу, проскользнула тень раздражения. Он пробормотал на гискарском какое-то ругательство, которое Тирион не понял, но интонации были достаточно явными. – Это было очередное повышение цены? – задрал голову карлик. –Я предлагаю все золото Бобрового Утеса.
   Он услышал хлыст прежде, чем почувствовал удар, свист в воздухе, тонкий и острый. Тирион хрюкнул от удара, но на этот раз смог удержаться на ногах. Его мысли унеслись к началу его путешествия, когда самой тяжелой его проблемой был выбор вина, которое он выпил бы в полдень, закусив  улитками. Вот что бывает, когда гоняешься за драконами. Смех сорвался с его губ, покрыв первый ряд покупателей кровью и слюной.
   - Вы проданы, – объявил аукционист. Потом снова ударил его, просто потому, что мог это сделать. В этот раз Тирион упал.
   Один из стражников рывком поднял его на ноги. Другой, согнал Пенни с платформы, подгоняя ее тычками тупой стороны копья. Следующий лот уже поднимали на его место. Это была девушка, лет пятнадцати – шестнадцати, не с борта Селейсори Кхоран, в этот раз. Тирион ее не знал. Того же возраста, что и Дейенерис Таргариен, или около того. Работорговец сразу раздел ее донага. По крайней мере, мы избежали подобного унижения.
   Тирион перевел взгляд от лагеря юнкайцев  к стенам Меерина. Эти ворота казались такими близкими... и если разговорам в загонах для рабов можно было верить, Меерин до сих пор оставался свободным городом. За этими разрушающимися стенами рабство и работорговля все еще были запрещены. Все, что нужно было сделать – это добраться до ворот и пробраться за них, и он снова был бы свободным человеком.
   Но, не бросив Пенни, сделать это было невозможно. А она захотела бы взять с собой собаку и свинью.
   - Все будет не так уж ужасно, правда? – прошептала Пенни. – Он так много за нас заплатил. Он будет добр, правда?
   Пока мы его развлекаем. – Мы слишком дорого обошлись, чтобы дурно с нами обращаться, - обнадежил он ее, чувствуя, как кровь все еще стекает по его спине после двух последних ударов. А когда наши представления ему наскучат... а они наскучат...
   Надсмотрщик их хозяина ждал, пока сможет вступить в свои права, с повозкой, запряженной мулом, и двумя солдатами. У него было длинное узкое лицо, борода на подбородке была увита золотистыми курчавыми волосами,  а его жесткие черно-рыжие волосы вырывались от висков вниз парой когтистых рук. – Какие вы милые создания – сказал он. – Вы напоминаете мне моих собственных детей... или напоминали бы, если бы мои детки не были бы мертвы. Я о вас хорошо позабочусь. Назовите мне ваши имена.
   - Пенни, – прошептала она тоненьким, испуганным голосом.
   Тирион из дома Ланнистеров, законный лорд Бобрового Утеса, ты, мерзкий червь. – Йолло.
   - Дерзкий Йолло. Веселая Пенни. Вы теперь собственность благородного и славного Йеззана за Каггаза, ученого и воителя, уважаемого среди Ученых Мастеров Юнкая. Считайте, что вам повезло, ибо Йеззан добрый и щедрый господин. Думайте о нем так, как о своем отце.
   Да с удовольствием, подумал Тирион, но на сей раз придержал язык. Им скоро придется выступать перед их новым хозяином, он не сомневался в этом, и он не смог бы вынести еще один удар хлыстом.
   - Ваш отец более всего любит свои особенные сокровища, и вас он будет лелеять, - говорил надсмотрщик. – А я, думайте обо мне как о няньке, которая заботилась о вас в детстве. Все мои дети зовут меня нянькой.
   - Лот номер девяносто девять, - выкрикнул аукционист. – Воин.
   Девушка продалась быстро, и ее, прижимающую одежду к маленьким грудям с розовыми сосками, оттаскивали к новому хозяину. Двое работорговцев затащили Джораха Мормонта на ее место на помосте. Рыцарь был обнажен, если не считать набедренной повязки, его спина была покрыта ранами от ударов хлыстом, а лицо распухло до неузнаваемости. Запястья и лодыжки были опутаны цепями. Попробуй же блюдо, которое ты скармливал мне, подумал Тирион, однако обнаружил, что не испытывает радости от страданий большого рыцаря.
   Даже в цепях Мормонт выглядел опасным, громадным животным с большими мощными бицепсами и широкими плечами.  Жесткие темные волосы, покрывавшие его грудь, только усиливали впечатление, что он был больше зверем, чем человеком. Вокруг обоих глаз были черные круги, две черные ямы на нелепо распухшем лице. На одной его щеке горело клеймо – маска демона.
   Когда работорговцы роем кружились на борту «Селейсори Кхоран», Сир Джорах встретил их с длинным мечом в руке, убив троих прежде, чем его оглушили. Их товарищи на борту с удовольствием прикончили бы его, но капитан запретил – за бойца всегда можно выручить добрую меру серебра. Поэтому Мормонта приковали к веслу, избили до грани смерти, мучили голодом и заклеймили.
   - Этот большой и сильный, - объявил аукционист. – Ссыт кипятком. В бойцовых ямах он устроит хорошее представление. Кто предложит мне три сотни для начала?
   Никто не предложил.

   Мормонт не обращал никакого внимания на эту кучу дворняг; его взгляд был устремлен за пределы осадных линий, на далекий город с древними стенами из разноцветного кирпича. Тирион читал этот взгляд как книгу: так близко, и вместе с тем так далеко. Бедолага вернулся слишком поздно. Дейенерис Таргариен уже вышла замуж, со смехом говорили им охранники загонов. Она выбрала мееринского работорговца своим королем, такого же богатого, как и благородного, и когда мирный договор будет подписан и скреплен печатями, бойцовые ямы Меерина снова откроются. Другие рабы говорили, что охранники лгут, что Дейенерис Таргариен никогда не замирилась бы с работорговцами. Мхиса, так они ее называли. Кто-то сказал ему, что это означало «мать».  Скоро серебряная королева выступит из своего города, разгромит юнкайцев и разобьет их цепи, - шептались они.
   А потом она испечет нам лимонный пирог, расцелует наши вавы, и они заживут, думал карлик. Он не верил в спасение со стороны королевских особ. Скорее, буде такая необходимость, он сам их спасет. Грибов, засунутых в его башмак, хватило бы и для него, и для Пенни. Хруст и Милая должны будут позаботиться о себе сами.
   Нянька продолжал инструктировать новые приобретения своего хозяина. – Если будете делать только то, что вам говорят, и ничего более, вы будете жить как маленькие лорды, в любви и ласке, - обещал он. – Если же ослушаетесь ... но вы же никогда так не поступите? Только не вы, мои сладенькие, - он потянулся вниз и потрепал Пенни за щечку.
   - Тогда две сотни, - сказал аукционист. – Такой здоровяк стоит в три раза больше. А какой чудный из него выйдет телохранитель! Ни один враг не посмеет к вам приблизиться!
   -Пойдемте, мои маленькие друзья – сказал Нянька. – Я отведу вас в ваш новый дом. В Юнкае вы будете жить в золотой пирамиде Каггаза и кушать с серебряной посуды, но здесь мы живем просто, в скромных солдатских палатках.
   - Кто предложит сотню? – выкрикнул аукционер.
   Наконец, предложение поступило, хотя предложили всего лишь пятьдесят серебряных монет. Покупщиком был худой мужчина в кожаном фартуке.
   - И еще одна, - сказала карга в фиолетовом токаре.
   Один из воинов поднял Пенни и посадил ее на задке упряжки. – Кто эта старая женщина? – спросил у него Тирион.
   - Зарина, - сказал воин. – У нее дешевые бойцы. Мясо для героев. Твой приятель скоро будет мертв.
   Никакой он мне не друг. Но Тирион Ланнистер неожиданно для себя повернулся к Няньке и сказал: – Ты не можешь дать ей купить его.
   -Ты чего расшумелся – прищурился на него Нянька.
   Тирион указал рукой:  -Вон тот, он играет в нашем представлении. Медведь и прекрасная дева. Джорах играет медведя, Пенни прекрасную деву, а я рыцаря, который ее спасает. Я пританцовываю вокруг него и бью его по яйцам. Очень смешно.
   - Этот? - скосился на помост надсмотрщик. Ставки на Джораха Мормонта дошли до двух сотен.
   - И еще одна, -  сказала карга в фиолетовом токаре. – Ваш медведь. Понятно. – Нянька поспешно двинулся сквозь толпу, наклонился к огромному желтому юнкайцу, зашептал ему в ухо. Его хозяин кивнул, тряся подбородком, затем поднял свой веер.
– Три сотни, - сказал он хриплым голосом.
   Карга фыркнула и отвернулась.- Зачем ты это сделал? – спросила Пенни на Общем языке.
   Справедливый вопрос, подумал Тирион. Зачем? – Твое представление становилось скучным. Любому фигляру нужен танцующий медведь.
   Она осуждающе взглянула на него, отползла вглубь повозки и уселась, обнимая Хруста, с таким видом, будто пес был ее последним настоящим другом на земле. Возможно, так оно и было.
   Нянька вернулся с Джорахом Мормонтом. Двое воинов-рабов запихнули его в повозку с мулом между карликами. Рыцарь не сопротивлялся. Его борьба закончилась, когда он услышал, что его королева вышла замуж, понял Тирион. Одно слово, произнесенное шепотом, сделало то, чего не смогли добиться ни кулаки, ни хлысты, ни дубинки – оно сломало его. Надо было дать карге его выкупить. От него будет толку столько же, как от сосков на панцире.
   Нянька вскарабкался на место кучера, взял в руки вожжи и они двинулись через лагерь осаждающих к огороженной территории их нового хозяина, благородного Йеззана зо Каггаза. Четверо воинов-рабов шагали рядом, по двое с каждого боку.
   Пенни не плакала, но ее глаза были красными и жалкими, и она не отрывала их от Хруста. Она думает, все исчезнет, как туман, если не смотреть? Сир Джорах Мормонт не смотрел ни на кого и ни на что. Он сидел, сжавшись, повиснув на цепях.
   Тирион же смотрел на все и на всех.
   Юнкайский лагерь не был сплошным, а представлял собой сотню лагерей, возведенных бок о бок, полумесяцем опоясывающих стены Меерина,  целый город из шелка и парусины с собственными проспектами и аллеями, тавернами и шлюхами, хорошими районами и плохими. Между линиями осады и заливом палатки выросли как желтые грибы. Некоторые были маленькими и убогими, всего лишь охапками старой засаленной парусины, натянутой, чтобы уберечься от дождя и солнца, но рядом с ними стояли казарменные шатры, достаточно большие, чтобы уместить сотню мужчин, и шелковые павильоны, огромные, как дворцы, с гарпиями, блестевшими на шестах, установленных на их крышах. Некоторые лагеря были выстроены правильным порядком, в которых палатки расходились от костровой ямы концентрическими кругами, с оружием и доспехами, сложенными во внутреннем круге, а коновязи во внешнем. В других, казалось, царил полный хаос.
   Сухие выжженные долины вокруг Меерина были плоскими, голыми и безлесыми на долгие лиги вокруг, но юнкайские корабли привезли лес и шкуры с юга в достаточном количестве, чтобы построить шесть огромных требюшетов. Они были установлены с трех сторон города, то есть со всех кроме речной, окруженные грудами ломаного камня и бочками со смолой и дегтем, ожидавшими, когда к ним поднесут огонь. Один из воинов, шагавших сбоку повозки, перехватил взгляд Тириона и с гордостью сообщил ему, что каждый из требюшетов имел свое собственное имя: Драконолом, Харридан, Дочь Гарпии, Злая Сестра, Призрак Астапора, Кулак Маззана. Возвышаясь над палатками на высоту в сорок футов, требюшеты были самыми приметными объектами лагеря осаждающих. – Один только их вид поставил драконью королеву на колени, - хвастался он. – И там она и останется, отсасывая благородный член Хиздара, иначе мы снесем ее стены в пыль.
   Тирион видел, как секут раба, удар за ударом, пока его спина не превратилась в кровавое месиво. Группа людей, закованных в железо, прошла мимо, клацая при каждом шаге; у них были копья и короткие мечи, но цепи соединяли их, кисть к кисти, лодыжку к лодыжке. В воздухе стоял запах жарящегося мяса, и он увидел, как один человек сдирал кожу с собаки на тушенку.
   Он также видел мертвых и слышал умирающих. Под уносящимся на ветру дымом запах лошадей с острым соляным привкусом залива превращался в вонь крови и дерьма. Дизентерия, догадался Тирион, глядя на то, как двое наемников оттаскивали труп третьего от палаток. От этого у него дернулись пальцы. Болезнь может стереть армию с лица земли быстрее, чем сражение, как-то говорил его отец.
   Тем больше причин для побега, и как можно скорее.
   Спустя четверть мили, он обнаружил хорошую причину передумать. Вокруг трех рабов, пойманных при попытке к бегству, собралась толпа. – Я знаю, что мои маленькие сокровища будут милыми и послушными, - сказал Нянька. – Смотрите, что бывает с теми, кто пытается бежать.
   Беглецов привязали к ряду перекладин, и пара пращников показывала на них свое искусство.
-Толоси, - сказал им один из стражников. –Лучшие пращники в мире. Они метают мягкие свинцовые шарики вместо камней.
   Тирион никогда не видел смысла в пращах, когда луки бьют намного дальше... но он раньше никогда не видел, как работают толоси. Их свинцовые шарики причиняли гораздо больше ущерба, чем гладкие камни, которыми пользовались другие пращники. Один  удар, пришедшийся в колено одного из беглецов, и оно разлетелось сгустками крови и кости, после чего нижняя часть ноги осталась висеть на темно-красных сухожилиях. Ну, больше бегать он не будет, предположил Тирион в тот самый момент, когда человек стал кричать. Его визг смешался в утреннем воздухе со смехом обозников и проклятиями тех, кто поставили добрую монету на то, что пращник промахнется. Пенни отвернулась, но Нянька схватил ее за подбородок и силой повернул ее голову обратно. –Смотри,- приказал он. – И ты, медведь.
   Джорах Мормонт поднял голову и уставился на Няньку. Тирион видел, как напряглись его руки. Он задушит его, и нам всем придет конец. Но рыцарь только скривился, а затем повернулся смотреть кровавое представление.
   К востоку в утреннем воздухе мерцали массивные кирпичные стены Меерина. Это было тем убежищем, к которому стремились эти несчастные глупцы. Сколько оно еще будет оставаться убежищем?
   Все трое неудавшихся беглецов были уже мертвы к тому моменту, когда Нянька снова взялся за вожжи. Повозка с мулом загрохотала дальше.
   Лагерь их хозяина располагался к югу и востоку от Харридана, практически в его тени, и растягивался на несколько акров. Скромная палатка Йеззана зо Каггаза оказалась дворцом из шелка лимонного цвета. Позолоченные гарпии стояли на центральных шестах каждой из его девяти остроконечных крыш, сияя на солнце. Палатки меньшего размера окружали его со всех сторон. – Это жилища поваров, наложниц и воинов нашего благородного хозяина, и некоторых менее приближенных родственников, - объяснил им Нянька, - но вам, малыши, будет оказана высокая честь – вы сможете ночевать в павильоне самого Йеззана. Ему приятно держать свои сокровища поблизости. – Он нахмурился на Мормонта. – Нет, не ты, медведь. Ты большой и уродливый, тебя прикуют снаружи.- Рыцарь не ответил.
   - Сначала, вам всем должны примерить ошейники.
   Ошейники были сделаны из железа, и слегка позолочены, чтобы они сияли на свету. Имя Йеззана было выгравировано в металле валирийскими буквами, а под дужками была прикреплена пара маленьких колокольчиков, так, что бы каждый шаг носившего ошейник сопровождался негромким радостным звоночком. Джорах Мормонт принял свой ошейник с озлобленным молчанием, а Пенни стала плакать, когда оружейник закреплял на ней ее ошейник. - Он такой тяжелый, - пожаловалась она.
   Тирион сжал ее руку. – Это чистое золото, - солгал он. – В Вестеросе, высокорожденные дамы мечтают о таком ожерелье.
   Уж лучше ошейник, чем клеймо. Ошейник можно снять. Он вспомнил о Шае, как сияла золотая цепь, когда он все туже и туже затягивал ее вокруг ее горла.
   Позже Нянька приказал приковать цепи Сира Джораха к столбу возле кухонного костра, сам же повел двух карликов в павильон своего господина и показал им места для ночлега, в убранном коврами алькове, отделенном от основного шатра стенами желтого шелка. Они  разделили эту комнату с другими сокровищами Йеззана: мальчиком с искривленными волосатыми козлиными ногами, двухголовой девочкой из Мантариса, бородатой женщиной и тонким созданием по прозвищу Сластена, одетой в лунные камни и Миррские кружева.
– Вы пытаетесь понять, женщина я или мужчина, - сказала Сластена, когда ее привели к карликам. Затем она подняла юбки и показала, что находится под ними. – Я и то, и другое, и хозяин любит меня больше всех.
   Ошибка природы, понял Тирион. Где-то кто-то из богов смеется. – Очаровательно, -сказал он Сластене, - но мы надеялись, что хоть раз  обойдем всех красотой.
   Сластена захихикала, но Няньке не было смешно. – Оставь свои шуточки на вечер, кода будете выступать перед нашим благородным хозяином. Ублажите его, будете награждены. Если же нет... - он залепил Тириону пощечину.
   - С Нянькой вам лучше быть поосторожнее, - сказала Сластена, когда надсмотрщик ушел. – Он тут единственное настоящее чудовище.
Бородатая женщина говорила на неразборчивой разновидности шискарского, козлоногий мальчик на какой-то гортанной смеси моряков, называвшейся торговым языком. Двухголовая девочка была слаба умом; одна голова была не превышала  размерами апельсин и совсем не разговаривала, а у второй были подпиленные зубы, и она рычала на любого, кто подходил к ее клетке. Но Сластена свободно говорила на четырех языках, одним из которых было Высокое валирийское наречие.
   - Наш хозяин, он какой? – тревожно спросила Пенни.
- У него желтые глаза, и от него воняет, - сказала Сластена. – десять лет назад он ездил в Соторос, и с тех пор гниет изнутри и снаружи. Дайте ему забыть, что он умирает, даже ненадолго, и он может быть наищедрейшим человеком. Ни в чем ему не отказывайте.
   У них был всего один полдень, чтобы выучить правила поведения рабов. Домашние рабы Йеззана наполнили ванну горячей водой, и карликам разрешили помыться – сначала Пенни, а затем Тириону. Затем другой раб смазал жгучей мазью порезы на его спине, чтобы они не загноились, а потом поставил охлаждающую припарку. Пенни подрезали волосы, а Тириону подправили бороду. Им дали мягкие тапочки и свежую одежду, обычную, но чистую.
   К вечеру вернулся Нянька и сказал им, что пора обряжаться в потешные доспехи. Йеззан собирался принять у себя главнокомандующего юнкайской армией, благородного Йуркхаза зо Йунзака, и они должны были их развлекать. – Расковать вашего медведя?
   - Не этим вечером, - сказал Тирион. – Давайте мы сперва сразимся для нашего хозяина, а медведя оставим на потом.
   - Ладно. Когда закончите со своими ужимками, поможете подавать на стол. Смотрите не разлейте чего на гостей, вам же хуже будет.
   Вечер начался с выступления жонглера. За ним последовало трио энергичных акробатов. Потом вышел козлоногий мальчик и сплясал нелепый танец, пока один из рабов Йуркхаза подыгрывал на костяной флейте. Тирион подумывал спросить у него, знает ли он песню «Рейны из Кастамере». Пока они ждали своей очереди, он наблюдал за Йеззаном и его гостями. Человек-слива на почетном месте был, очевидно, главнокомандующим юнкайцев, который выглядел таким же грозным, как  понос. Дюжина юнкайских лордов стояла за его спиной. Присутствовали также два капитана наемников, каждый в компании дюжины воинов из его отряда. Один был элегантным пентошийцем, седовласым и одетым в шелка, кроме плаща,  сшитого из десятков разноцветных кусочков рваной, запятнанной кровью материи. Другим капитаном был тот человек, который пытался купить их тем утром, коричневокожий покупатель с серо-черной породой.
-Коричневый Бен Пламм, - сообщила Сластена. – Капитан Младших сыновей.
   Уроженец Вестерос, а еще и Пламм. Все лучше и лучше.
- Следующие вы – объявил им Нянька. – будьте смешными, мои маленькие голубчики, иначе очень пожалеете, что не были."
   Тириону не удалось овладеть и половиной старых трюков Гроша, но он мог ездить на свинье, упасть когда надо, перекатиться и вскочить обратно на ноги. Все это было хорошо принято. Вид маленьких человечков,  пьяно носящихся вокруг и колошматящих друг друга деревянным оружием было таким же веселым зрелищем в лагере осаждающих у Залива Работорговцев, как и на свадебном пиру Джоффри в Королевской Гавани. Презрение, подумал Тирион, это всем понятный язык.
   Их хозяин Йеззан смеялся громче и дольше всего когда один из его карликов падал или получал тумаки, все его необъятное тело тряслось словно нутряное сало во время землетрясения; его гости ждали, как поведет себя Йуркхаз но Йунзак, прежде чем присоединиться к хохоту. Главнокомандующий выглядел таким хрупким, что Тирион боялся, что если он засмеется, то помрет. Когда шлем Пенни оказался сбит и вылетел прямо на колени кислолицего юнкайца, Йуркхаз закудахтал как курица. Когда именованный лорд просунул руку внутрь шлема и вытащил оттуда большую капающую мякоть фиолетовой дыни, он захрипел и не мог остановиться пока его лицо не стало такого же цвета, что и плод. Он повернулся к устроителю вечера и прошептал что-то, что заставило их хозяина захихикать и облизнуть губы... хотя Тирион уловил тень озлобления в его узких желтых глазках.
   Потом карлики сняли с себя деревянные доспехи и пропитавшуюся потом нижнюю одежду и переоделись в свежие желтые туники, которые для них приготовили для прислуживания за столом. Тириону достался графин фиолетового вина, Пении графин с водой. Они ходили по палатке, наполняя бокалы, их обутые в тапочки ноги с легким шорохом касались толстых ковров. Работа была более трудной, чем казалась. Вскоре его ноги сводило сильной судорогой, и один из порезов на спине снова стал кровоточить, красные пятна проступили через желтый лен его туники. Закусив губу, Тирион продолжил разливать вино.
   Большинство гостей обращали на них не больше внимания, чем на остальных рабов... но один их юнкайцев пьяно заорал, что Йеззан должен заставить карликов трахаться, а другой потребовал рассказать, как Тирион потерял свой нос. «Засунул в дырку твоей жены и она его откусила», почти что ответил он... но буря убелило его в том, что он пока еще не хотел умирать, поэтому вместо этого он сказал: «Его отрезали в наказание за мое неуважение, лорд».
   Затем лорд в синем токаре, отделанном тигриными глазами, вспомнил, что Тирион на помосте, когда шли торги, хвастался мастерством в кайвассе. «Давайте проверим его,»-сказал он. Стол и набор для игры быстро принесли. Через краткое мгновение, лорд с красным от злости лицом опрокинул стол, раскидав фигурки по коврам под смех юнкайцев.
   - Надо было дать ему выиграть, -прошептала Пенни.
   Коричневый Бен Пламм с улыбкой поднял упавший стол.
-Сыграй теперь со мной, карлик. Когда я был моложе, Младшие Сыновья заключили контракт с Волантисом. Я обучался игре там.
   - Я всего лишь раб. Мой хозяин решает когда и с кем мне играть.- Тирион повернулся к Йеззану – Хозяин?
   Казалось, желтого лорда позабавила эта идея.
- Каковы ваши ставки, капитан?
   - Если я выиграю, вы отдадите мне этого раба, - сказал Пламм.
-Нет, - ответил Йеззан зо Каггаз. – Но если вы победите моего карлика, получите цену, которую я за него заплатил, золотом.
   - Договорились, - ответил наемник. Разбросанные фигурки собрали с ковра, и они сели играть.
Тирион выиграл первую игру. Пламм одолел во второй, с удвоенными ставками. Пока они готовились к третьему туру, Тирион наблюдал за своим противником. Коричневокожий, с щеками и челюстями, покрытыми коротко стриженой жесткой бородой серо-белого цвета,  с лицом, усеянным тысячей морщинок и несколькими старыми шрамами, Пламм выглядел дружелюбно, особенно когда улыбался.  «Верный вассал», решил Тирион. Всеобщий любимый дядюшка, всегда с довольным смешком, старыми пословицами и грубоватой мудростью. Все это было фальшью. Эти улыбки никогда не касались глаз Пламма, в которых жадность пряталась за вуалью осторожности. Этот был голодным, но настороженным.
   Наемник оказался почти таким же плохим игроком, как и юнкайский лорд, но его манера игры была скорее вялой и упертой, чем дерзкой. Каждый раз он по-разному расставлял фигуры перед игрой, но в то же время всегда одинаково – консервативно, оборонительно, пассивно. Он играет не затем, чтобы победить, осознал Тирион. Он играет, чтобы не проиграть. Это сработало во второй партии, когда карлик перехитрил сам себя ложным нападением. Однако это не сработало ни в третьей, ни в четвертой, ни в пятой игре, оказавшейся последней.
   К концу последней схватки, после того, как его крепость была разрушена, дракон убит, перед ним стояли слоны, а в тылу кружила тяжелая конница, Пламм поднял глаза, и улыбаясь сказал: «Йолло снова победил. Смерть через четыре хода».
   - Через три, - стукнул по своему дракону Тирион. – Мне повезло. Возможно, вам стоит хорошенько потереть мою голову перед следующей игрой, капитан. Может, чуточку удачи пристанет к вашим пальцам.
   Ты все равно проиграешь, но может быть, будешь играть получше. Ухмыляясь, он откинулся от кайвассного стола, подхватил свой графин с вином и вернулся к своим обязанностям, оставив Йеззана зо Каггаза значительно разбогатевшим, а Коричневого Бена Пламма значительно обедневшим. Его колоссальных размеров хозяин свалился в пьяный сон еще во время третьей партии, его кубок выскользнул из желтоватых пальцев и содержимое вылилось на ковер, но может, он будет доволен, когда проснется.
   Когда главнокомандующий Йуркхаз зо Йунзак ушел, поддерживаемый двумя крепкими рабами, остальные гости восприняли это как знак того, что и им надо уходить. После того, как палатка опустела, Нянька снова явился, чтобы сообщить слугам, что они могут устроить себе пир из остатков еду. – Ешьте быстрее. Все должно быть вычищено до того как вы уснете.
   Тирион стоял на коленях, с гудящими ногами, с окровавленной спиной, кричащей от боли, пытаясь оттереть пятно, которое оставило разлитое вино благородного Йеззана на ковре благородного Йеззана, когда надсмотрщик легонько похлопал его по щеке кончиком хлыста.
-Йолло. Вы хорошо выступили. Ты и твоя жена
   -Она мне не жена.
   - Тогда ты и твоя шлюха. Встали на ноги, оба.
   Тирион неуверенно поднялся, одна нога дрожала под его весом. Ляжки стянулись в узлы, сведенные такой судорогой, что Пенни пришлось подать ему руку, чтобы он встал.
   -Что мы сделали?
- Много всякого, - ответил надсмотрщик. - Нянька сказал вам, что вы будете награждены, если вы доставите удовольствие вашему отцу, так ведь? Хотя благородный Йеззан неохотно расстается со своими маленькими сокровищами, как вы могли убедиться, но Йуркхаз зо Йунзак убедил его, что было бы очень эгоистично прятать таких забавных шутов. Возрадуйтесь! Чтобы отпраздновать подписание мира, вы будете иметь честь сражаться в Большой Яме Дазнака. Тысячи придут на вас посмотреть! Десятки тысяч! Ах, и да, как же мы посмеется!»

[BaraTheon]

Табличка

[rony-robber]

День добрый)

Забираю главу.

[BaraTheon]

Доброго дня и Вам)) Спасибо))

[rony-robber]

Так, пока проверила только 5 страниц и на это ушёл целый вечер.

По мере чтения текста возникает много вопросов. Сейчас попробую задать некоторые:

1. Во-первых, аукционная терминология. Я понимаю, что Мартин так написал, но всё же, как мне кажется, нам стоит пытаться соблюдать дух и "историческое" настроение повествования. Тем более, что у английских терминов довольно широкое толкование.
Я предлагаю заменить аукцион на торги, аукциониста - на распорядителя торгов, а покупщиков на покупателей. Потому что первый вариант - уж больно современные слова.

2. He spied longswords, dirks and daggers, a brace of throwing axes, mail beneath their cloaks.
Во-первых, у наёмников условного 13-14 века не может быть кортиков. Кортики - это часть обмундирования офицеров (в основном морских) начиная с конца 16 века. Поэтому фразу " dirks and daggers" я предлагаю перевести как длинные и короткие кинжалы.
Во-вторых, подумайте, ну какие могут быть связки боевых топоров? По логике, это пояс с метательными топорами (далее по тексту встретится такой же оборот с поясом для метательных кинжалов).
Итог: "Он заметил их длинные (либо убрать, либо заменить на термин "двуручные") мечи, длинные и короткие кинжалы, пояса с метательными топорами и броню под плащами".

3. ...a matron on an antique palanquin
Этот паланкин не может быть античным!
Он антикварный, дорогой, старинный, старомодный - какой угодно, только не античный.
Поскольку речь идёт о торгах и состоятельных людях, я предлагаю такой вариант: "...матрона в дорогом старинном паланкине".

4. Мысли Тириона - почему они не оформлены кавычками? Мне приходится догадываться о том, что персонаж думает какую-то реплику только из контекста. Это замедляет процесс редактирования.

5. Другие небольшие неточности:
- хлыст лизнул Тириона по затылку (по смыслу здесь больше подходит глагол "ужалил", "обжег");
- Смех заструился по скамьям (предлагаю: "Смех прошел волной по скамьям");
- не Бог Света, а Владыка Света;
- гарантирующее письмо - гарантийное письмо (тоже довольно современный термин, можно подумать, как заменить).

[BaraTheon]

1. Согласен.
2. Он заметил их длинные мечи, длинные и метательные кинжалы, пояса с метательными топорами и броню под плащами.
3. Безусловно.
4. С мыслями Тириона проблема - в тексте они не оформлены кавычками, в тексте кавычками оформлена прямая речь. В опубликованном виде их надо бы выделить курсивом. Как быть с ними в черновом виде?
5. Хлыст обжег затылок Тириона.
Смех пошел волной по скамьям
Владыка Света, конечно же.
гарантирующее и гарантийное письмо - оба термина из современной жизни. Может, заменить их на какую-нибудь охранную грамоту?

[Dolorous Malc]

в тексте они не оформлены кавычками, в тексте кавычками оформлена прямая речь.

http://www.wheeloftime.ru/forum/index.php/topic,10757.0.html

[BaraTheon]

http://www.wheeloftime.ru/forum/index.php/topic,10757.0.html

Ок.

[rony-robber]

Пока все. Правок, честно признаться, довольно много.

[rony-robber]

Некоторые моменты:

1. По поводу главного над рабами у Йеззана зо Каггаза. По-моему, термин Нянька по отношению к взрослому бородатому мужику выглядит нелепо (понимаю, что во многом на это делается упор - мол, он такой заботливый с рабами господина). Но конструкция типа "Нянька сказал" или "Нянька зашёл" выглядят плохо.

Nurse
1) а) нянька, няня at nurse б) кормилица, мамка put out to nurse
2) а) нянченье, пестование б) перен. колыбель

Я предлагаю два варианта именования этого человека. Первый - Кормилец (от "кормилица"), второй - Пестун (от "пестовать, воспитывать, наставлять").
В тексте пока заменила всех "нянек" на Кормильца, но второй вариант тоже интересен. Тем более, что "пестун" - устаревшее слово и как раз может добавить характерности.

2. Заменила Меерин на Миэрин.

3. По поводу Сластены. По-моему, ее/его должны по-другому звать. Речь не о том, что она любит сладкое, а что она сама сладкая. Думаю, так ее и нужно назвать - Сладкая.

4. Если Yunkai официально переводится как Юнкай, то почему Yurkhaz zo Yunzak вы перевели как Йуркхаз зо Йунзак? Очень тяжело читается. Предлагаю переименовать его в Юркхаз зо Юнзака.
Параллельно такой же вопрос к Йеззану - может, лучше через "Е"?

5. Не Коричневый, а Бурый Бен Пламм.

[Dolorous Malc]

Мне нравится Пестун.

[mary]

Нет нет, пожалуйста не трогайте Няньку - встретилась с ним в следующей главе, полюбила (перевод прозвища) с первого взгляда. Меня совершенно не смутили "Нянька пошёл - Нянька ушёл", это слово передаёт всю суть персонажа.

[rony-robber]

Предлагаю дождаться мнения переводчика.

[mary]

Предлагаю дождаться мнения переводчика.

Да, разумеется - я комментирую на правах чукчи-читателя

[BaraTheon]

Значит, так.
1. Категорически прошу оставить Няньку. Nurse имеет нарочито женский оттенок. Кстати это еще и медсестра. Сам нянька говорит - считаейте меня своей нянькой, как та, что была у вас в детстве. Не пестуном и не кормильцем, потому что кормилец это не тот кто няньчит а тот кто кормит. Был такой фильм - усатый нянь. Так вот это то же самое.
2. Нет возражений
3. Сластену уже обсудили в другой ветке, решили оставить Сластену
4. С й экзотичнее а так - без претензий
5. И на счет бурого меня уже поправили в другой ветке
З.ы. Спасибо за участие