Демоны V0.2

[mary]

Люцифер Светоносный

Наблюдал. Наблюдал с непроницаемым выражением лица. Ни один неживой мускул в теле падшего не двинулся, когда один за другим демоны и другие пытались усладить его вечность рассказами о Чревоугодии. Почти невидимым движением руки тот, кого однажды звали Самаэль, Яд Божий, вызвал у толпящихся у подножия его трона видение.

Чревоугодие, мои дорогие.

[свернуть]

Первая часть первого этапа завершена. Люцифер ждёт ваших весточек с одним именем и одним действием. Более подробный пост от лица первого лица Ада будет, дедлайн хода - 22:00 завтра - воскресенье, 01.02.2015.

[mary]

Вторая часть первого этапа завершена.
Никто не покидает Ад.
Mamajoe и Луан набрали одинаковое количество голосов против себя, а потому были лишены возможности действовать на этот раз.
Подробности следуют. Мухаха.

[mary]

Пандемоний, Геенна Огненная. Вечность.

Чревоугодие. Люцифер слушал сказания о роде человеческом, но мысли его, как всегда, возвращались к роду возвышенному, высокомерному, неповторимому. Ангелы. Однажды он был тем, с кем не сравнится никто. Однажды он был избранным, любимым сыном Его. С красотой его и умом сравниться могла только воля его. Она и погубила Самаэля, сказали бы те, кого не пугает мрачная мощь Принца. Она и освободила его от уз воли Его, сказал бы сам Люцифер.

Люцифер отвлекся от размышлений, учуяв знакомый аромат пепла и крови с примесью ангельской тьмы.
- Малтаэль, какой неожиданный, но вместе с тем, по своему приятный сюрприз. Мы не виделись...тысячелетиями? Какие вести несешь ты нынче?

Ангелы не спускаются в Ад просто так. Ангелы смотрят на Демонов с презрением, наивно считая себя венцом творения. Принц повел бровью, обдумывая подслушанные осколки мыслей гостя. Забавно. Крылья встрепенулись и Люцифер поднялся высоко над троном. Это его владения, и будут они подвластны ему вечно. Ибо грешники не перестанут воззывать к нему, снова и снова, не перестанут молить его о муках. Падший протянул руку сквозь туман кислотных облаков, и указал на создание, когда-то имевшее лицо женщины. Ныне половина этого лица покоилась в желудках десятков червей, а может и сотен. Какое преступление достойно подобного наказания? На этот вопрос может ответить любой демон, но единственный ответ, который имеет значение, это ответ самой женщины. Так или иначе, она избрала для себя именно этот Ад. И она, как и все остальные жители этого проклятого места, без ума от его хозяина.

Женщина повиновалась зову, и, шатаясь, поднялась на ноги. Некогда белые крылья подняли облако пыли, касаясь об землю. Малтаэль, вот почему Я всегда буду Владыкой Ада. Они ненавидят меня, но никогда не откажутся от своей доли страданий. И никто не сможет дать им то, чего они желают, лучше меня.

[mary]

Вельзевул

Назойливое жужжание Вельзевула раздражало Люцифера, но вместе с тем несло определённое умиротворение. Владыка тьмы поманил мухообразного соратника к себе. Второй по рангу и злодейству, тот, что первый последовал за Самаэлем и восстал против Него, и сейчас парил над троном чёрным, заглядывал в чёрные души грешников, бесконечно рассыпаясь на несметный рой насекомых и собираясь воедино вновь. Люцифер поманил Повелителя мух к себе и заглянул в его многогранные глаза. В одной грани он увидел знакомое лицо. Исчадие сосредоточено плело мысль. В другой грани сверкали поступки, которые смертные совершают друг с другом и те, что они делают друг другу. Вельзевул моргнул, и тень из одной ячейки перескочила в соседнюю. В прочих гранях Люцифер увидел намерения, которые так и не воплотились, мысли, которые не смогли обернуться явью. Принц погладил мохнатую голову Вельзевула, тонкая линия создала подобие улыбки на краю точенных губ падшего. Они разорвут друг друга на части, как всегда. Некоторые вещи не меняются никогда.

Итоги голосования:

Против всех: 4 голоса - меньше, чем 50%+1 от всех голосов, а потому не считается;
Против Луана: 2 голоса
Против Mamajoe: 2 голоса
Против Эльфа: 1 голос
Против Тэль: 1 голос

Луан и Mamajoe лишены хода, но Ад не покидают.

[свернуть]

[mary]

Люцифер Светоносный

Владыка покинул свой трон, но голос его ещё долго гремел в пропитанном серой воздухе:
- Мы вернёмся, что-бы услышать как низко пало человечество, погрязнув в грехе Алчности.
Люциферу было присуще спокойствие, только спокойствие. Но порой людям, простым, ничтожным смертным, иногда им удавалось нарушить его внутреннюю гармонию и равновесие. Каждый раз, когда они отмахивались от собственных действий, перекидывая ответственность за них на него, приговаривая, что это их чёрт за язык потянул, или посылали друг друга ко всем чертям, Люцифер ощущал сухость во рту. За его плечами покоилась огненная река, которую пытались переплыть потерянные души. Сидящие на берегу бесы хихикали, протягивая душам обугленные палки, и наслаждались криками мучеников, забирая у них спасательную соломку в последний момент. Люцифер ступал по равнине, высекая огонь из накалённого воздуха. Однажды его звали Утренняя звезда.

Принц скрылся в облаке ярости, оставив за собой верного слугу Вельзевула, наблюдать за демонами и падшими ангелами, за бесами и прочими исчадиями Ада.

Задание:
Участники рассказывают об Алчности во всех её проявлениях. Лучшему будет оказана небольшая милость.

Дедлайн:
Среда 04.02.15 22:00 по Москве

Играют:

1. Тэль
2. Луан
3. Плетущий сети
4. Лиса Маренеллин
5. Вэль
6. Mamajoe
7. Эльф Лориеновский
8. Тереза
9. Сэм
10. Пингвинчег

[свернуть]

[Пингвинчег]

Асмодеус схватилась рукой за голову. Это не помогло, и она схватилась за голову уже обеими руками. Однако голова продолжала болеть. В итоге Асмо все-таки решила наплевать на ноющую голову и подняться, цепляясь за кстати подвернувшийся булыжник. Сквозь головную боль пробился один очень важный вопрос - что это было? Осторожно усевшись на камень, Асмо отряхнула костюм и принялась вылавливать из тумана в голове какие-нибудь воспоминания. Так... она выпила один кубок того напитка. Да, один, это точно. Потом ей захотелось повеселиться и она придумала какую-то игру... кажется. А какую? Ладно, не важно, это можно и потом вспомнить. Кажется, она рассказала об этом кому-то... а тот предложил за это выпить... еще один кубок. Черт... После второго кубка воспоминания стали совсем смутными. Кажется, Асмо уже не хотела ни с кем играть, а хотела просто где-нибудь прилечь и поспать... да, точно, она побрела искать какое-нибудь удобное место... А потом был фейерверк. Асмо помотала головой. Накатила дурнота, зато дурная мысль улетучилась. Какой еще фейерверк? Ее просто кто-то ударил! Прямо по затылку! После чего демонесса так и упала возле этого камушка и отключилась. Асмо достала из нагрудного кармашка зеркальце (куда же без него) и принялась изучать свое лицо.
-А? К-к-какого?
Асмодеус недоуменно ткнула пальцем в нехилую ссадину на левой щеке. Стало больно. Но черт с ней, с болью! Ссадина! На самом прекрасном, самом восхитительном, самом-самом лице! На ЕЕ ЛИЦЕ!
-ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!
От крика разъяренной демонессы пара булыжников разлетелись в пыль, а когда она запрокинула голову, то звуковой волной какого-то посыльного-демона подбило не хуже, чем зенитным орудием. С горящими глазами Асмодеус взмыла над черной равниной.
-КТО?!! Кто посмел?! Я с него с живого лицо сдеру и заставлю в зеркало смотреться! А потом разобью об него зеркало и осколками глаза вырежу! АААААААА!
Демонесса уже была готова ринуться в смертоносный бреющий полет, разнося все и всех, что попадется на пути, как вдруг кто-то закрыл ее глаза ладонями.
-Угадай кто - раздался над ухом знакомый голос.
-А? - от неожиданности Асмо разом потеряла весь боевой настрой. Кто-то из сестер ее нашел! Вот только кто? Судя по голосу... - Это... Сестренка Люси?
-А вот и нет, ам!
-Ай, - взвизгнула Асмо, когда ее укусили за ухо. Затем так бесцеремонно прервавшая ее акт возмездия особа пролетела вперед и оказалась перед Асмодеус, довольно хихикая. Ветер развевал зеленые волосы...
-Сестренка Левиа?
-Именно! Ну, скажи я здорово подделала голос Люси, а? Они обзавидуются, когда узнают, что я первая тебя нашла, да-да, ха-ха-ха!
Третий Столп Чистилища, Демон Зависти, Левиафан, была явно довольна собой.
-Ну, сестренка, рассказывай, как ты тут развлекаешься без нас? Местечко-то, я смотрю, самое подходящее! Ах-ха-ха-ха-ха!
[off-topic]обещанная картинка, встречайте вторую сестричку[/off-topic]

[Луан]

Па'У Зото Заан

Но снилась ему какая-то хрень, будто он объясняет начальству,
что не по своей воле сделался богом, а по вине обстоятельств,
а начальство будто бы ему не верит, кричит, что он уволен,
и требует сдать казенную молнию и не позорить лавочку
этими белыми одеждами и сандалиями неопределенной ориентации.
О. Панкеева

За каждой вещью в мире
Нам слаще гнаться, чем иметь её.
Как с юным мотом схож корабль, когда,
Весь в флагах, покидает порт родимый,
Ласкаемый непостоянным ветром!
Как, возвращаясь, схож он с блудным сыном:
Бока помяты, паруса в лохмотьях,
Он порван, смят непостоянным ветром!
У. Шекспир

- Когда-нибудь будет здесь порядок? - голос Заан не был громким, но на окружающих в данных обстоятельствах он действовал как плетка для быка.
Все ее планы оказались порушены из-за заклиненной двери. Кто осуществил это безобразие, было непонятно. Или это была усмешка судьбы, или козни конкурентов. Но факт остается фактом.
Только спустя длительное время Заан получила наконец то свободу. Бормоча себе под нос о разных криворуких и хромых, она двинулась туда, куда нужно было идти в это время.

То, что происходило здесь, испорченное настроение Заан никак не улучшило. И подтверждало мнение: ее кто-то хочет подсидеть, делая ей разные пакости. Даже бочка лавы и мешок крекеров не сильно улучшили ее настроение.
О, эти демоны... Факт о том, что каждый демон рвется объявить себя "самым верным последователем Люцифера", был неоспорим. Как там говорил Гомер? "Один лишь не может ничем побежден быть желудок. Жадный, насильственный, множество бед приключающий смертным." Однако не только смертным. Главное, чего получали от власти - бочки с лавой, когда захочется, падких суккубов и прочие блага. И постоянно заполненный желудок позволял спокойно взирать на происходящее.
Заан вспомнилась история, произошедшая в одном месте в одно время. Правитель этого княжества был бы идеален, если бы не одно но: он был занудой. И мог достать своим занудством кого угодно. Да, хозяйство было богатым, все шло хорошо, женщины его обожали (кто же не хочет иметь такого мужчину, а мелкие неприятности вроде занудства можно и перетерпеть). Но некоторым было завидно. И они решили вызвать демона, чтобы он помог им избавится от этого зануды. Ну и каждый, понятное дело, видел на его месте себя. Трудно сказать, чем бы все кончилось, если бы крайней не оказалась Заан - именно ей довелось ответить на этот вызов. В тот период она была раздражена сверх меры, и тут эти людишки с их алчными замашками. Но дело есть дело. Раз уж оказалась здесь, нужно дело выполнять.
Поболтав с правителем, Заан задумалась. И ей пришла в голову гениальная идея. Собрав вызвавших ее, она предложила сделку: она забирает их правителя себе, в обмен они подписывают контракт.
Через год она решила поинтересоваться, что там происходит. Из вызвавших ее в живых остался только один (остальные уже отрабатывали свой контракт у Люцифера), и он влачил весьма жалкое существование. Княжество уже не существовало, его захватил сосед, призванный разгневанными женщинами, которых лишили любимой игрушки. А алчный новый князь был посажен в назидание в темницу. Так что алчность этих заговорщиков недоделанных вышла им боком. А Заан получила себе очень толкового казначея. Пусть и зануда, но она ведь его не для разговоров себе получила, да? Кстати, Заан оценила и то, за что терпели его женщины княжества.
Воспоминание об этой истории чуть улучшило настроение Заан. И она стала думать: кого бы пригласить на дегустацию новой бочки лавы? Главное, чтобы этот кто-то был не занудой.

[Пингвинчег]

Асмодеус и Левиафан

-Ну, так чем ты тут занималась, сестренка?
Асмо еще раз дотронулась до ссадины на щеке и подумала, что сестре не обязательно знать все подробности ее времяпрепровождения, иначе она над ней будет потешаться несколько дней. Поэтому она постаралась ответить максимально туманно.
- Да пока ничем особо. Пойдем, я покажу тебе хозяина этого Фрагмента.
Асмо полетела вперед, указывая дорогу. С одной стороны, ей не очень понравилось внезапное появление Левиафан. С другой, рядом с кем-то из сестер все равно было как-то спокойнее. Левиафан, словно прочитав мысли сестры, вдруг полетела быстрее и, ухватив Асмодеус за руку, взмыла выше, таща ее за собой.
-Веселее, сестренка! Ты же вроде как развлекаться отправилась, давай, веселись! Спорим, ты меня не догонишь? – ехидно улыбнувшись, Левиа отпустила руку сестры и резко полетела куда-то в сторону.
Лавируя между скал, дымящихся котлов и огненных гейзеров, сестры носились друг за другом по воздуху и довольно хохотали в ответ на летящие вслед проклятья чертей, у которых демонессы на лету выхватывали вилы или поленья, и крики грешников, которых низко пролетавшие демонессы заставляли еще глубже окунаться в смолу и пламя. Асмо даже не заметила, сколько прошло времени, как вдруг увидела, что совсем недалеко от них черный трон. Ухватив сестру за руку, Асмодеус сказала:
-Тише, тут совсем рядом хозяин Фрагмента. Ой! А где он? Ну вот, был такой красивый, хотя и с каменным лицом, а теперь только огромная муха...
Впрочем, судя по тому, как суетились вокруг трона бесы, это был, вероятно, тоже кто-то очень важный – наверное, заместитель. Асмо схватила за руку пробегавшего мимо беса. Тот попробовал было возмутиться, но Асмодеус так мило ему улыбнулась, что бес с готовностью ответил на все вопросы. Правда, потом зачем-то еще пытался назвать свое имя и узнать их имена, но Асмо уже с чистой совестью отвернулась от бедняги.
-Алчность, значит? Маммон* бы много могла порассказать про это, я думаю.
-Не только она, - сказала Левиа. – Чтобы рассказать про алчность, не нужно быть Демоном Алчности. Я вот тоже знаю одну премилую историю...
-Жили в одном городе два друга. Оба они были людьми творческими, и оба весьма талантливыми – один писатель, а другой художник. Писатель создавал разные книги, но все они были посвящены одному и тому же миру, который Писатель придумал сам, в мельчайших, тончайших подробностях – прекрасный мир, в котором Писатель воплощал свои мечты и идеалы. Книги его пользовались огромной популярностью, он был очень успешным – но одиноким. У него не было ни жены, ни детей, он не любил давать интервью и посещать выставки, даже свои собственные. Зато он очень любил посещать выставки своего друга, Художника. Тот тоже был очень талантлив и успешен, картины его были такими реалистичными, и вместе с тем волшебными, что казалось – это не картины, а окна в сказку. Дружба Писателя и Художника была крепче стальной цепи. Не раз приходилось им выручать друг друга из разных трудностей, но однажды Художник пропал. Его искали очень долго, но так и не нашли. Потеря такого близкого человека тяжело ударила по Писателю. Он перестал писать книги, и почти все время проводил в прежнем одиночестве в своем доме за городом. Так прошло несколько лет. И вот в один день почтальон, который приносил по утрам почту, увидел, как Писатель укладывал в багажник сверток, из которого торчали человеческие ступни. Напуганный, почтальон сообщил об этом в полицию. Когда полицейские приехали в дом Писателя, то увидели, что один из шкафов отодвинут, а за ним скрыта лестница вниз. Там оказалось большое подвальное помещение. Но когда полицейские спустились, то не сразу поняли, где находятся. Пол был выложен холстами, изображавшими траву, ручей, ползущих насекомых. - столь реалистичных, что, казалось, уши слышат шелест этой травы и стрекотание кузнечиков. На потолке было нарисовано синее небо и яркое солнце, такое яркое, что, казалось, в подвале тепло, как жарким летним днем. А на стенах подвала было огромное множество картин. Как выяснилось позже, это все были иллюстрации к книгам Писателя. И среди всей этой красоты на коленях стоял Писатель. В груди его торчал нож, и кровь его сбегала на нарисованную траву. Потом в доме нашли еще одно потайное помещение – там Писатель держал в цепях своего друга Художника. Он лишь однажды попросил его сделать иллюстрацию к своей книге – и не смог отвести от нее глаз. Мир, который он так часто себе представлял, который так тщательно описывал, который любил больше всего на свете – этот мир воплотился перед его глазами на картине. И тогда Писатель понял – это был способ исполнить его желание, самое заветное желание, самое черное и неисполнимое желание, одолевающее всех, кто создан по образу и подобию – будь то люди, ангелы или демоны. Он хотел СОЗДАТЬ МИР. Потому что главное, что отличает подобных от всех остальных творений – способность творить. В мыслях. В мечтах. На бумаге. На холсте. На струнах. Из камня. Из железа. Из слов. Из потоков электронов в проводах и микросхемах. Желание сотворения как высшей степени близости к божественному. Творец испытывает наслаждение в процессе творения, и когда делится своим творчеством с другими. Но, как люди, столь близкие к божественному, творцы так подвержены грехам! – тут Левиафан злорадно расхохоталась. Она завидовала творческим людям, и, если вдруг они становились ее жертвой, расправлялась с ними с особенной жестокостью.
-Большинство людей творческих подвержены Гордыне и тщеславию. Но тот Писатель оказался не тщеславным, нет. Его поразила Алчность. Высшая степень Жадности, доступная человеку или любому другому существу. Он хотел не денег, не женщин, не дорогих одежд и прочего, что так ослепляет глаза большинству людей и затягивает их в сети Жадности. Нет, он пошел дальше. Сложно сказать, что подтолкнуло его к этому. Быть может, в детстве или юношестве ему не хватало человеческих эмоций? Или его мечты и идеалы разбились о суровую реальность? Кто знает. Но он решил восполнить то, чего ему не доставало, в своих книгах, в которых он описывал любовь и ненависть, грехи и благодетель, победы и поражения, красоту природы и человека – то, что он хотел видеть и вокруг себя. И в какой-то момент этот мир стал для него дороже мира вокруг. И вот тогда он сделал один неверный шаг – и провалился в топь под названием Алчность с головой. Он захотел ЦЕЛЫЙ МИР! И ради этого заточил в своем подвале единственного близкого человека, заставляя его рисовать иллюстрации к книгам и проводя часы в их окружении. А когда его пленник, не выдержав заточения, умер, несчастный Писатель понял, наконец, что его черное желание не исполнится никогда, ведь, в конце концов, он лишь подобие. И он расстался с жизнью среди иллюстраций к своим книгам – подобие Бога над подобием Мироздания, поплатившееся за свою Алчность своей жизнью и своей душой. Или, скорее, только подобием души, оставшимся в нем после того, как над его истинной душой сомкнулась трясина под названием Алчность.
________
*Маммон - персонаж вселенной "Когда плачут чайки", пятая из Сестер Чистилища, Демон Жадности.

[Тэль]

За'афи'эль - Второй из семи князей ревности и вражды.



    Второй из семи! Он второй из семи, а не эта тварь жужжащая возле Люцифера. Ноздри демона раздувались от злости, но сам он оставался спокоен. Спокоен, спокоен, спокоен, кому говорю.
    Вокруг За'афи'эля как и ранее сгустились тучи, полыхнуло красным, запахло азотом. Ткань пространства начала преобразовываться, покоряясь его воле, покоряясь желанию Люцифера.

***
   "И Свет Его должен менять нашу жизнь: отдай плоть, и прими Дух". Отрывок магической книги, найденный при раскопках деревни Гдань.

Незадолго до 27 марта 2079 г. Неизвестный мир. Гдань.

   Стихия бушевала в его руках, горела ярким пламенем в его глазах, ласково перебирала волосы, заставляя их шевелиться не хуже, чем это мог бы сделать ветер.
- Наконец-то, - закричал, покоривший Пламя. -  Люди падали перед ним ниц. Те, кто еще вчера сомневался в нем, смеялся над ним. Все они! Все не смогли устоять перед яркими вспышками и искрами, что ссыпались от него в разные стороны, когда он шел. Шел к месту своей славы, к своему триумфу. Он смог, он доказал, он маг ОГНЯ!
На пьедестале в центре маленькой деревушки, свой черед ожидала магия. Не рожденная, но уже пробуждающаяся. Человек, покоривший Пламя чувствовал это. По голосам, по протянутым к нему рукам, по запаху. Он распростер руки, силясь объять всё.  До него донесся слабый, еле слышимый, но страждущий, голос стихии.
- Ещё, ещё, - шептали искры и маг ОГНЯ добавлял жара, подпитывая пламя.
- А-а-а-о-о-о-оу-воу-воу, - лилась сладостная песня, кружась над маревом, в эпицентре которого набирало свою силу Пламя.
- Еще, еще, выше, больше, еще, да, да, да-а-а-а. О! Ох. Аааааааааааааааааааааааааааа.

***
Они уходили ночью. Первым шел Борск, за ним Анжела, последним шел Ульрих. В предрассветных сумерках они вышли из леса. Кивок на прощание - и их дороги разошлись навсегда.
             
***
  Пять часов спустя.

   - Что может быть лучше приятного путешествия? Разве что только путешествие с комфортом, на автомобиле, - пробормотал Ульрих, он же отец Жозеф, старательно обходя большую лужу на разбитой дороге. Теперь он думал о себе, только как о падре, воспоминания о жизни Ульриха были запрятаны очень далеко. Жозеф знал, что от того, насколько он хорошо вживется в роль, зависит успех всей операции. "Дьявол в мелочах" - сказал кто-то очень давно, и он был совершенно прав.
   Многих выдают мелочи, и он обязан был их устранить. Несколько часов назад Жозеф уже понял одну важную вещь - чертыхаться в личине падре теперь было затруднительно. Поэтому теперь он клял лужи и погоду только про себя, причем, делал это на трех языках и получал от процесса незабываемое удовольствие.
    Центр деревни представлял собой унылое зрелище - ни бара, ни трактира, ни иного другого пристойного заведения в округе не наблюдалось. Как и домов. Кругом было пепелище. Чувствуя, как надвигается уныние, отец Жозеф направился к ходившему меж обугленных остовов, священнослужителю. "Ну вот и попрактикуюсь в роли падре".
- Благослови вас Господь! Не скажете ли, что за кара Божия обрушилась на это место?
Для наглядности отец Жозеф пару раз притопнул ногой. "И осталось ли поблизости что поесть и выпить?" - подумал он.

***
- Оно хочет еще! - воскликнул тот, кто покорил Пламя. - Оно прислало тебя мне! Я маг огня, маг огня! Искры танцевали на моих ладонях, - встряхнув лохмотьями, до сих пор пахнувшими гарью, вскричал человек. - Пойдем, пойдем со мной, - вцепившись в руку, не испытавшего слияние, позвал тот, кто управлял огнем. По пути пнув череп, так некстати попавшийся под ноги. - Ты ведь не спешишь? Нет? - С ноткой опаски спросил маг. - Ему всегда мало, - чуть ли не плача, продолжил он. - Посмотри, посмотри, - демонстрируя  пепелище у того, кто считал себя хозяином Пламени, вновь вспыхнули глаза. - Ему всегда мало!!!!

"Бедняга!" - подумал отец Жозеф, с сочувствием глядя на безумца. Всем известна истина, что с безумцами не спорят, поэтому Жозеф только кивнул:
- Мало, всегда мало! Друг мой, да вы в шоке от увиденного - деревня сгорела, трактира нет! Меня тоже удручает перспектива недопи.. недоинспектирования на этот день! Но что делать, мы должны быть сильными! Пойдемте, в 10 км должна быть другая деревня. - Жозеф отвернулся от безумца и указал рукой в направлении холма. - Уверен, там мы можем устроить диспут до утра. Зайдем в таверну и будем бороться с грехом винопития вместе! Эй, где вы?
   Отец Жозеф обернулся, но его собеседника и след простыл.
***
  Перед демоном захлопнулась ткань пространства и времени, впрочем, он был уверен, что Люцифер, и не только он, что нужно, поймут правильно. В коллекции За'афи'эля был и этот алчущий огня безумец. Шатался возле горящих котлов, тянулся к огню и ничего не находил в нем. Временами наступали прозрения, Маг Огня вспоминал лица сожженных родственников, друзей, детей. Тогда он кричал, как же он кричал тогда...

  Раздавшиеся далекое - Бжжжжж, бжжжж - оторвало демона от воспоминаний. Надоедливая жужжащая муха! До чего же назойлива.

[Тереза]

Казимира Холодные Руки

-Да ладно Кэз, будет тебе, не злись...
между безупречных бровей обозначилась едва заметная морщинка.
- О чём это вы? На что я должна злиться? Всё в порядке.
- Ну как же! Не злиться она! Даже на то, что всё идёт не так как хотелось?
- Всё идёт именно так, как должно,- в голосе прорезалось раздражение,- именно, как я и планировала!
-Хи-хи-хи! Ох, Кэз завязывала бы ты с воспетым вилочником! Планировала она! Нет, правда, поосторожней с этой заразой, а то скоро не только план, а и ПланЪ появиться...
Что за чушь... Хотя сегодня в самом деле туманит больше чем обычно....
*********
Ну так что там у нас сегодня? Алчность...

Жил один человек. Почти обычный мужчина, но любил деньги до самозабвения. Что же в этом необычного, спросите вы, многие любят деньги.
Да, но большинство любит не деньги сами по себе, а то, что они означают - красивую одежду, возможность хорошо проводить время, власть - вариантов бесчисленное множество.
Этот же мужчина любил сами деньги. Процесс пересчитывания своих капиталов приводил его в экстаз. Необходимость расставаться с каким-то количеством наличных было худшим из возможных наказаний.
Однажды человек женился - что поделаешь, он был всё же физически нормальным обычным мужчиной и зов плоти оказался в какой-то момент непреодолим. Вначале всё шло хорошо - жена работала и его денег не просила. через какое-то время у пары родился чудесный мальчик - самый расчудесный, как водиться, разве для родителей их дети могут быть не самыми-самыми?
Жене пришлось оставить на какое-то время работу и заниматься исключительно ребёнком и тут-то выявились очень неприятные стороны её характера: мало того что она была транжирой, так к тому же ужасной скандалисткой! На вполне мягкое и тактичное замечание, вроде того, что вовсе необязательно покупать памперсы, можно пользоваться пелёнками или, например, что зубную пасту можно экономнее расходовать она устраивала такие сцены, что и театра не надо!
Выяснилось, что жена и ребёнок обходятся очень дорого и человек часто пересчитывая убывающие капиталы недоумёно спрашивал сам себя - на кой мне было это надо?
Через какое-то время жена, забрав ребёнка с собой, ушла, оставив нашего героя в недоумение - что ей было надо? Хорош собой, без вредных привычек, ни разу не то что руки не поднял - голоса не повысил...  сильнее недоумения и тоски по семье было только облегчение - всё же быть семейным человеком - это очень дорого!

Прошло несколько лет.
Человек предавался своей страсти - копил деньги и наслаждался, пересчитывая накопленное. Сына он почти не видел - каждое свидание означало дополнительные расходы.
Однажды к нему заявилась бывшая жена. Она выглядела ужасно - похудела - кожа да кости, глаза ввалились.
Оказалось, что сын тяжко болен. Какая-то очень редкая болезнь, название которой и не выговорить. Единственная надежда - пройти курс лечения у мирового светила, но курс очень дорогой.
Упав перед бывшим мужем на колени женщина умоляла помочь - ведь это же твой сын, ты же любишь его!
Как печально было ему сознавать, что в своё время женился на дуре!
Ведь любому разумному человеку понятно - этот не выговариваемый диагноз и мрачный прогноз - всего лишь способ выкачать деньги из легковерной мамаши! У мальчика обычная детская болезнь. Разумеется он объяснил это жене, но лишь окончательно убедился в её глупости и скандальном характере. Не хочется повторять, что она ему наговорила, как называла.
Это был предпоследний раз, когда он её видел и последний, когда с ней говорил. В следующий раз бывшие супруги увиделись на похоронах, но уже не разговаривали.
Не знаю, что сталось с бывшей женой нашего героя, рассказ наш не о ней. А наш герой прожил ещё несколько десятков лет и умер в возрасте79 лет. Никто его не хватился и то, что осталось от тела нашли спустя несколько лет после смерти. Деньги на счетах перешли в государственные закрома - если кто знает, что это за закрома и где они находятся, пусть объяснит остальным, те наличные, что находились в квартире были украдены и пропиты нашедшими тело, радости и счастья накопленное не принесло никому.
Ну Кэз... что-то ты такое занудное рассказалa и совсем не страшное...
Не страшно... Может вам и не страшно, но мать его ребёнка была в ужасе.
Ну. Kэз... и опять мораль отсутствует...

[Сэм]

Извр

Спойлер

демон-по-настроению

[свернуть]

Спойлер

или злая доля

[свернуть]

История растления человеческой души началась на заре времен. Как скажет позже один софистический мыслитель - "пещерный вопрос только сгубил их". Регистрация права на пещерные объекты недвижимости сопровождались таким количеством поедаемых врагов, что в результате общепринятой практикой стало определение права по толщине слоя костей неприятелей, устилающих пол.
Самая первая душа, которую удалось залучить Извру была приобретена за мешок с поддельными костями. Бес любил вспоминать об этом, выигрывая кучи различного добра в казино.


----

Как ни странно, но средневековые алхимики, за редким исключением, разумеется, не продавали души за материальные ценности, повелитель, и даже за метафизические, наподобие философского камня. Значительно более интересным был другой социальный слой...

- Молодой человек, - сказал Извр, находившийся в образе пожилого благообразного рабби из Пьемонтской общины - вам следует сменить имя, да? Вы этого хотите, не правда ли? Туго живется понаехавшим, да?
- Уважаемый, еле сдерживаясь ответил испанский переселенец - я знаю кто вы такой и не стану говорить кто куда понаехал, однако вам следует выполнить что вы обещали, и поскорее! Мой дядя уже лишний год прожил.
- Хм,хм...

Причиной беспокойства Извра было то обстоятельство, что он никак не мог почуять наличие души в человеке напротив. А подлая душонка должна была выдавать себя кислым запахом.

- Если ВЫ не способны сделать то, что я прошу, в таком случае вас вышвырнут вон - и это сделает другой демон. На вас свет не сошелся.

- Не стоит так горячиться, молодой человек, сделаем все в лучшем виде, до ближайшего пира ваш дядя не доживет, незачем переводить яства на мертвецов.

----

Когда в день смерти Александра VI пришел я, как договорено было, за его душой, он усмехаясь показал мне расписку, на которой было накорябано что Родриго Борджа продает свою душу за тело Розы Ваноцци. Дата стояла за 9 лет до нашего разговора... Порой мне кажется что алчность - это демон, созданный самими людьми, повелитель.

[Пингвинчег]

Асмодеус и Левиафан

Асмо даже залюбовалась сестрой, пока та рассказывала. Левиафан могла менять манеры и выражение лица также легко, как и сама Асмо, но, в отличие от младшей сестры, не в силу тысячеликого воплощения плотского желания, а в силу своей зависти. Завидуя всем и всему, она стремилась все познать и превзойти - и потому отлично научилась имитировать лица, голоса и манеры.
Левиафан закончила историю и изящно поклонилась. После этого она повернулась к сестре и собиралась что-то спросить, как вдруг удивленно замерла, словно увидев кого-то знакомого. В следующую секунду ее лицо расплылось в злобной усмешке, и она полетела к одной из тех, кто пришел к трону - женщине с бледной кожей и почти белыми волосами. Асмодеус хотела остановить сестру, но было поздно. С милой улыбкой Левиа заговорила с женщиной.
-Эй, а я тебя, кажется знаю! Ты же Валеска, дитя Предателя, верно?

[mary]

Люцифер Светоносный

Тем временем, на Земле.

В таверне было нынче не людно. Огонь жаровни тихо потрескивал под котелком. Принц сморщился и терпкий запах специй сменился едким запахом сигаретного дыма. Люцифер придавил большим пальцем окурок в пепельнице и подозвал официантку. Дно его стакана смотрелось куда хуже, чем янтарная поверхность жидкости, которая совсем недавно покоилась в нём. Пожалуй, эта эпоха была не худшей из всех.

Пронизывающий ветер за дверью таверны сменился ясным калифорнийским днём. За дверью бара лежала земля голливудская, где проживали самозваные божки, где смертные рвали друг другу глотки за 15 минут славы. Они стремились запечатлеть своё имя на земле, что-бы его топтали их последователи и поклонники. Владыка Ада считал это желание абсурдным, но человечество так редко прислушивалось к гласу разума, что он предпочитал наслаждаться представлением, которое оно для него устроило. Люцифер расплатился и вышел из бара. Вокруг него шастали по своим ничтожным делам мешки костей. Над каждым из них парило табло с несколькими строками неоновых надписей - карма-баланс грехов и хороших деяний, заметки наблюдателей (здесь оставляли записи ангелы и демоны, которым довелось повстречать смертного в этой или иной жизни), ожидаемая дата смерти. Как всегда, вид первой строки вызвал у Люцифера презрение. Подсчёт своих грехов и добродетелей каждый человек вёл самостоятельно, а потому нередко его явные клиенты избегали встречи с Принцем Тьмы, вместо этого отправляясь в Елисейские поля. Последняя же строка импонировала свободолюбивому Люциферу - дата смерти постоянно менялась, так как была она всего лишь предположением, а не окончательным фактом, и повлиять на неё могло множество факторов. Падший скривил губы в тень улыбки, видимо слишком скривил, так как немедленно уловил на себе взгляды трёх миловидных и не очень девушек с разных сторон улицы. Эти жалкие создания всё-же вызывали в Люцифере некоторое умиление. Как бодро они шагают навстречу своему концу, приближая его каждым вдохом...Глаза Владыки сверкнули и на мгновение улица предстала перед девушками освещённая мыслями обитателей этого города.

Девушки изобразили ужасное удивление и поспешили прочь. Падший ухмыльнулся. Люди никогда не желают смотреть правде в лицо. Куда приятней прятаться за красивыми масками. Обладатели самых красивых масок были увековечены на камнях под его ногами. Когда Люцифер покинул Голливуд, "Аллея славы" пополнилась еще одним именем.

Кого он стёр из истории, что-бы освободить место для угодившего ему демона? Мерлин Монро? Элвиса Пресли? Какая по сути разница?..

Небольшая милость

Персонаж Пингвинчега удостоен персональной звезды на "Аллее славы" за ужасно чудесный рассказ о Чревоугодии.

[свернуть]

[Вэль]

Что  повесть тягостных лишений,
Трудов и бед толпы людской
Грядущих, прошлых поколений,
Перед минутою одной
Моих непризнанных мучений?
Что люди? что их жизнь и труд?
Они прошли, они пройдут...
Лермонтов М.Ю. "Демон"

Верделит . Демон тлеющего пепла.

Через какое-то время ей стал доступен мир людей. Туда она могла явиться в любом воплощении: прекрасной юной обольстительницей или старой слепой каргой, пророчащей несчастья; невидимым человеческому глазу темным  духом или порывом ледяного ветра;  тихим шепотом, что смертные называют интуицией, или ночным кошмаром. Здесь Верделит чувствовала себя почти живой. Или ей так казалось…
Сбить смертного с пути истинного, склонить к греху – это основное занятие демона в мире людей.  В большинстве случаев для этого достаточно было лишь тихого нашептывания, слабого мановения тонкими пальцами, еле заметного кивка. Слуги Люцифера веками совращали людей,  замарывали добродетель, превозносили под разными личинами грехи и тех, кто их совершает. Верделит лишь пользовалась плодами их труда, забавляясь, видя все новые и все более изощренные методы, что изобретали сами смертные, ускоряя свое падение.
«Заразить» человека алчностью было легче всего. Век капитализма, когда все измеряется деньгами, даже смерть. Материальные ценности стали гораздо важнее духовных, которые постепенно уничтожаются и обращаются в тлен. Время, когда бесценные шедевры искусства, призванные воодушевлять и облагораживать, в которые их авторы вкладывали драгоценную частичку своей души, теперь тоже были предметом торга и алчной страсти некоторых представителей рода человеческого.
Именно скупость и жадность были проводниками к еще большим преступлениям: ложь, предательства и убийства. И все это ради блестяшек и бумажек, называемых богатством.
- О, да, этих историй бесчисленное множество. Одни жаждут власти так сильно, что отдают за нее душу, другие за деньги готовы предать даже самых родных людей.  Их исступленные крики ласкают слух, разносясь по просторам твоих владений. Их молитвы доносятся сюда из мира живых…

[Плетущий сети]

Абаддон



- Если ты скажешь, что и Алчность ушла из этого мира, я буду мучить тебя следующие сто лет, - процедил Абаддон и лениво взглянул на Медуллия, сидевшего рядом с ним в летнем кафе. Толстяк только прикончил очередную порцию десерта и медленно пролистывал меню, выбирая, чем бы еще поживиться. На слова Абаддона он не обратил ни малейшего внимания.
- Алчность, алчность – она тоже изменилась, Дон. Если раньше алчность сбрасывала королей с тронов, то сейчас что? Эх, все мельчает! Вон, посмотри!
  Медуллий взмахнул пухлой рукой в сторону улицы и снова уткнулся в меню. Абаддон столь же лениво взглянул в строну перекрестка, где у светофора в ожидании зеленого света толпился народ. Внимание привлекала одна пара, которая спорила, не обращая внимания на окружающих.
- Смертные! – процедил Абаддон. – Как они мне надоели, они такие суетливые. Настолько часто чертыхаются, что демоны-солдаты не успевают являться на зов и творить зло. Ну как работать? Сорок тысяч лет назад с ними было проще, когда они сидели в своих пещерах. Там им самое место!
Медуллий утвердительно кивнул и продолжил изучать меню.
- Нет, ты посмотри на них! – указал Абаддон на парочку, криво усмехаясь. Он по привычке перебирал нити вероятностей событий, изучая и отбрасывая разные варианты. Одни события могли произойти в ближайшее время, другие – вообще могли остаться в стороне. Все зависело от выбора смертных, ведь вся их жизнь – это вопрос выбора. И Абаддон это отлично знал. – Они только месяц вместе, а уже недовольны друг другом. Какая алчность – желать душу другого! Они вцепились друг друга и не отпускают партнера ни на шаг. В душе каждый недоволен таким контролем, но почему-то думает, что партнер должен полностью посвятить себя удовлетворению прихотей другого человека. Ты посмотри на их будущее.. оно уныло и так однообразно.. как канцелярия Там.
 Он ткнул пальцем вверх, имея ввиду небо. Медуллий проследил взглядом, с пол минуты поизучал отвратительно голубое небо с ярким солнцем на нем и вздохнул. Абаддон меж тем продолжал:
- Ты абсолютно прав, Медуллий, Алчность изменилась... в лучшую для нас сторону.
Демон довольно рассмеялся, но затем нахмурился, когда одна юная смертная, возрастом 48 лет, шагнула на дорогу. Когда из-за поворота вылетел автомобиль, смертная уже была посередине дороги. В толпе раздались испуганные крики. Абаддон покачал головой и прищелкнул пальцами – смертная совершила невиданный прыжок и приземлилась на стоявшего на другой стороне дороги представительного вида мужчину, который прижал ее к себе.
Медуллий хмыкнул, перебирая варианты событий.
- Какие страстные объятия, какая любовь до гроба. Ну ты как Купидон!
Мерзко хохоча, младший демон переместился в Ад. Абаддон, в самом отвратительном настроении последовал за ним.

***

 - Смертные расширили границы Алчности, Повелитель! - Абаддон ухмыльнулся так, словно это была его заслуга, - Если раньше они покушались на золото и титулы, то теперь разменной монетой стала душа. Разве это не прекрасно?