Свадьба Борджиа. Игра.

[Луан]

Николас де Лаваль, барон де Ла Рош-Бернар

— Потому что у меня правильнописание какое-то хромое. Вообще-то оно хорошее правильнописание, но только почему-то хромает и буквы опаздывают...
Винни-пух

Что может быть скучнее официальных церемоний? Официальные церемонии приема послов других держав. Николас попал сюда довольно неожиданно для себя и наполовину случайно: попался проходившей герцогини (а теперь и королеве) Анне, которая решила, что одежда Николаса неплохо гармонирует с ее одеждой. Так что пришлось стоять и сучать. Правда ногодрыгание посла Швеции немного развлекло. Где находится эта Швеция, Николас помнил плохо. Вроде бы там же, где и Россия, посол которой рассказывал про мед и медведей, которые в шапках со смешным названием ushanka бродят по улицам городов и выпивают весь мед. Интересно, как его можно пить? Увы, но эти русские медведи, похоже, очень хорошо выпили весь мед, никому больше его не досталось. А попытки достучаться до самого посла были безуспешными, он то ли слишком плохо знал язык, то ли уже этим языком ворочал в другом направлении.

Посол

[свернуть]

Пока ногами дрыгал очередной посол, мысли Николаса унеслись далеко...
К любимому дяде его не отпустили. Посочувствовав случившемуся "несчастью" король сообщил, что за его хозяйством присмотрит его кузина, жена дядюшки. В общем, Николас понял, что пока дядя не переселится на кладбище (а ведь у Николаса уже давно готова эпитафия, не пропадать же добру!), доступа к управлению графством Лаваль ему не видать. Заодно пришлось выслушать некоторую не очень нужную информацию, из которой следовало, что Николасу придется быть очень обязанным королю. Но чего не сделаешь ради графства?

Эпитафия на могиле

Под покровом дерна и чертополоха лежит тело несчастного Джона Гороха. Его здесь нет, здесь один лишь стручок: Горох же в раю - молодец, старичок.
Fallout 2.

[свернуть]

Пока Николас утром одевался, он выслушал от Жака местные сплетни. Оказывается ночью кто-то подрался. Кто-то говорил, что горячие парни не поделили какую-то красотку. Хотя Жак немного скептически относился к этой версии, поскольку подслушал разговор одной красотки, которая слышала от своей подруги, подруга которой развлеклась с одним итальянцем из свиты Борджиа, который в перерывах рассказал о том, как его господин ругался на грязных убийц. И он обещал узнать все поподробнее, ибо на эту ночь он красотке назначил встречу.
- Ты там поосторожнее, а то эти итальянцы ужасно ревнивы.
- Не беспокойтесь, барон, еще не нашлось такого итальянца, который смог бы мне навредить.
- Ну ну...

Очередной посол закончил словоблудие. Единственное, что интересовало Николаса - много ли их там осталось? На месте Людовика он бы завоевал побольше стран, чтобы послов стало меньше. Никаких сил не хватит это вынести...

[Плетущий сети]

Катрина и аббат

Придворные толпились в галереях, и только высокий сан позволял аббату Талботу беспрепятственно шествовать вперед. «Словно Моисей через море». Вельможи шептались, до слуха инквизитора донеслось слово «Дуэль», но при приближении доминиканца все умолкали, так что разобрать что-то еще было выше его сил. Что-то опять случилось ночью.

На входе в галерею, ведущую зал, где король и королева принимали подарки, меж придворными мелькнуло что-то желтое. Аббат пригляделся – это были карлики той милой дамы, которая сразила его пониманием книг и благородством манер. Аббат присмотрелся – карлик подмигнул и рванул в сторону, хихикая. Доминиканец чуть замешкался, а затем, сохраняя спокойствие, неспешно пошел следом. Карлик стоял на ступеньке лестницы, а аббат, удостоверившись, что за ними никто не наблюдает, обронил на пол записку и прошел мимо. Послание было отправлено.

Подавив восторженный возглас, столь неподобающий даме, Катрина прижала клочок бумаги к груди. Карлики, служившие рупором её эмоций, весело сновали по покоям, щебеча друг другу милости. - Спокойней, сердце моё, - приговаривала виконтесса, спешно собираясь на свидание. Карлица взобралась на высокий табурет, что-бы уложить её локоны под головным убором. Виконт храпел в своих покоях, или прогуливался в компании Ле Фу, или пил в компании отца. Катрине было всё равно. Откинув сомнения, она помчалась на исповедь, всецело веруя в то, что посланник Божий ниспослан ей небесами. Слёзы, пролитые бессонными ночами после визитов супруга, обрели иной смысл. Матушка всегда говорила, что жена должна быть покорна, должна безропотно повиноваться воле мужа, на супружеском ложе и везде. Сама того не осознавая, Катрина бунтовала с самого начала. И всё же, она никогда не решилась бы на столь откровенный шаг, как рандеву с аббатом, если бы не была окрылена глубоким ощущением исполнения высшего долга.

Зимний сад благоухал ароматами цветов. Катрина заметила доминиканца в отдалённой от главного входа части оранжереи и направилась в его сторону.
- Падре, да ниспадёт на вас благодать, - виконтесса склонила голову пред ликом своего собственного святого.

Аббат поклонился и скупо улыбнулся – на них украдкой поглядывали прогуливавшиеся в саду придворные, поэтому следовало контролировать каждый жест и выражение лица.
- Мадам, я так рад, что вы ответили на мое послание, - негромко проговорил он.
Они чинным шагом направились в сторону скульптур. Талбот изредка бросал взгляды на спутницу, разглядывая виконтессу, стараясь, чтобы взгляд не был слишком жадным. – Эта прогулка – большая честь для меня. Вы разделили мое участие к книгам – я благодарен святому Августину за это. Поистине, он спас меня, ведь при дворе люди заняты совсем не тем, чем надо, а обязанности мои так тяжелы – то и дело приходится отвлекаться на дела мирские, заботы о благе паствы.
Он замолчал, наблюдая за трепетанием ее ресниц.

Аббат шел совсем близко, настолько близко, насколько это позволяли приличия. Катрина уловила лёгкий аромат корешков книг, который почему-то показался ей божественным.
- Святой отец, на долю вашей паствы выпала великая честь. Уверена, не одна я нахожу весьма досадным то, что вы обитаете так далеко...от королевского двора. Столь многие здесь отчаянно нуждаются в таком преданном пастухе, как вы.

Они поравнялись с группой придворных, и аббат значительно заметил:
- Да, меня волнует вопрос устройства новой обители Господней, мадам. Было бы неплохо разместить новый монастырь и службы... милорды, приветствую вас... - учтиво сказал он, поднимая руку в благословляющем жесте, - и все службы, и библиотеку, которую...
Они свернули за статуи, удаляясь от придворных и аббат тихо проговорил:
- Везде уши. Что за место! Даже в библиотеке невозможно уединиться. Представьте, мадам, на днях я стал невольным свидетелем того, как в библиотеку вторгся... впрочем, это не тема для беседы в приличном обществе.

- Смею заметить, что не всех обитателей дворца можно считать членами приличного общества, - Катрина вздохнула, -  Не далее, чем прошлой ночью, во время маскарада - отрада плотских утех, кои занимают некоторых придворных более, чем труды мудрецов и праведные молитвы - произошло очередное грехоподобное происшествие. Возможно мы ведем себя неосторожно, и нам следовало бы укрыться в безопасном месте, падре, - На одно мгновение виконтесса решительно взглянула в глаза аббата.
- Маскарад... Греховная забава, и столь многие при дворе забыли о рассудительности. Не иначе, сам враг рода человеческого внушил закрывать лица масками. Хвала Господу, мне не пришлось в этом участвовать, - страдальчески поморщился аббат и нечитаемым взором посмотрел на группу приближающихся придворных. – Я беседовал с братом-инквизитором, прибывшим из Ульма. Он решил исповедаться. А вы, мадам, жаждет ли ваша душа этого?

- Предай Господу дела свои, и предприятия твои свершатся, падре, - Катрина скромно улыбнулась аббату. - Я была бы признательна возможности исповедаться. Душа моя неспокойна.
- Тогда исповедь будет во благо. Буду ждать вас во дворцовой часовне, мадам.

[mary]

Гастон



Виконт мирно храпел в своих покоях. Суета маскарада, пёстрые костюмы, игривые улыбки под расписными масками, всё это не принесло ему такой уж радости. Перед балом он видел Катрину, увядающую на самом пике молодости. На балу он видел Бель, цветущую, как сама весна. Выбор был ясен, как его отражение, и всё-же, незнакомое чувство поселилось в глубине того тёмного места в груди, которое можно было бы по ошибке принять за душу. Чувство было неприятно. Наблюдая за танцующими парами, Гастон топил его в отменном вине. На мгновение его затуманенный разум посетила мысль - а не навестить ли часовню? Не побеседовать ли со святым отцом, гостившим на празднестве? К счастью, мысль улетучилась столь же скоро, как и появилась, и Гастон ответил самодовольной улыбкой очередной мадемуазели, порадовавшей его искрящимся взглядом.

[Плетущий сети]

Томас Говард и Все-все-все

О том, что французская погода может доконать любого английского рыцаря, Томас Говард знал всегда. К вечеру лихорадит особенно сильно, но с рассветом, когда солнце вновь восходит над землей, обычно становится легче. Исцеляет нагретый камень, положенный в постель, и доброе кровопускание. К счастью, обошлось без последнего – снадобье из трав, которые заварил Уильям, помогло.

- Это пойло меня или прикончит или исцелит, - брюзгливо заметил Говард, возвращая приближенному пустую кружку и оседая на высоко взбитые подушки. - Что ты сюда положил?!
- Лучше вам не знать.
- Уморишь меня, к кому служить пойдешь?
- И не совестно вам. Или хотите, чтобы я позвал лекаря?
- Ну уж нет. Вон, капитан стражи - сколько времени прошло, а он еще не оправился!
- Сдается мне, милорд, не все так просто.
- Что ты имеешь ввиду?
- Намедни я побеседовал со служанками. Во дворце ходят слухи.
- Какие?
- Говорят, принцесса не просто так таится.
Говард несколько минут разглядывал слугу.
- Что ты имеешь ввиду...
- Слухи разные. Одни говорят, что она сбежала, другие – что это и впрямь потница, а третьи – что ее выслали в монастырь или... убили.
- Убили? Принцессу? Что за вздор!
- Не скажите. Все может быть. Один удар – и готово!
- Уильям. – Говард страдальчески поморщился. – Это же принцесса. Вот, выгляни за дверь. Что ты видишь?
- Коридор.
- А в коридоре кто?
- Дамы.
- А еще?
- Благородные рыцари.
- А еще? – Говард сурово нахмурился.
- Не ведомо мне, милорд.
- Стража, Уильям. Стража.
- Это вы к чему?
- А к тому, что, даже реши кто убить меня – ему нужно пройти через стражу, пажей, тебя. А ты говоришь, что какой-то бродяга мог убить принцессу. Я еще понимаю яды, итальянская забава, недостойная благородных людей. А ты «один удар – и готово». Думай, что говоришь! Ее высочество или в монастырь отправили, или Людовик что-то замышляет. А мы, как всегда узнаем позже всех. Хотел бы я узнать, что он задумал.
- Прошу простить, милорд, но я не согласен с вами. Вот, к примеру, вы.
- Что я?
- Вот вы думаете, что в безопасности.
- А что? Ходят какие-то слухи? – Томас Говард испытующе посмотрел на слугу.
- Да как сказать, милорд. – Уильям, все время стоявший у постели, облокотившись о витую опору кровати, сел. Кровать скрипнула под грузным телом. – Ходят слухи, что мы не одни во дворце.
- В каком смысле?
- Помните того слугу, который забрал вашу бочку.
- А, черт с ней!
- Неспроста это, милорд. Его хозяин – он не просто француз. Я разузнал. Это Николас де Лаваль, барон де Ла Рош-Бернар. Тот самый, предки которого имели земли в Норфолке. Смекаете?
- Де Лаваль. – Говард оторвался от подушек. Он сел, его лицо потемнело. Наконец, он спросил. - Ты уверен?
- Да.
- Тааааак... - Недобро протянул Говард.
- Ага. Смекаете? – Повторил Уильям. Он поднял палец вверх и назидательно произнес. – А вы «яды», «реши кто убить меня – ему нужно пройти через стражу и пажей». Вот он – претендент на ваши земли, если королю Генриху придет это в голову. Ведь вам так и не вернули титул герцога.
- Избавиться от меня можно. Но смысл?
- Вы и ваш отец поддерживали покойного короля Ричарда. И вы все равно Норфолк, даже без тилула герцога, и слишком влиятельны. Если вы не справитесь с переговорами с королем Франции... А вы же не справились, вам так и не удалось передать письмо?
Граф Суррей решительно выбрался из кровати. Лицо его побелело от ярости.
- Ну, это мы еще посмотрим. Ну, Генрих, если ты задумал меня уничтожить... ну погоди!

[Вэль]

Бель де Вулл

Рубиновый сок переспелого граната сочился и расплывался по белоснежному фарфору блюдца, пачкал пальцы и губы. Служанка тянула и дергала волосы, вплетая в прическу драгоценные камни. Бель готовили к очередному королевскому приему, а также к очередной встрече с графом Гигом шестым, уж маменька постарается, чтобы эта встреча непременно состоялась. А если закричать? Вытащить из волос проклятые изумруды, растрепать прическу, разорвать платье? Что будет? Она знала, что ничего из этого не выйдет - ее уже продали...

[Пингвинчег]

-Да.

В розарии было пусто и тихо, но это слово все равно было сказано едва слышным шепотом. Шепот этот казался даже тише, в сравнении с горячей речью, что звучала до этого. И все же слово было сказано. Вскоре розарий опустел совсем, и им потихоньку стали овладевать сгущающиеся вечерние тени, и казалось, будто они вторят мрачным теням сомнений, подозрений и страхов, что исподволь все больше овладевали некоторыми обитателями и гостями замка. Холодное касание этих теней заставляло то замирать, то быстрее биться сердце Шарлотты д'Альбре, которая в слезах бросилась на свою кровать. Мрак этих теней словно впитался в глаза начальника тайной полиции, ночи напролет изучавшего очередные отчеты своих соглядатаев. Густая пелена этих теней застилала взор короля Людовика, когда он бросал украдкой полный подозрения взгляд на своих придворных, пытаясь найти затаившихся врагов. Но один человек, который, кажется, должен был бы испытывать ужас перед этим наплывающим темным потопом, сейчас весело смеялся шутке кого-то из друзей, похлопывая того по плечу, предвкушая события следующих нескольких дней и ночей, и радуясь очередному шагу в направлении своей цели.

"Ладно, пускай Неаполь уплывает от меня в руки Людовика." - Так думал сейчас Чезаре Борджиа. - "Неаполь можно оставить и напоследок. Все равно я до него доберусь рано или поздно, а начать можно с других владений, тем более завоевывать я их буду французским оружием. Пускай мои враги подсылают ко мне сколько угодно убийц - я доберусь до их глотки раньше. Кто бы и что бы не вставало на моем пути, я не остановлюсь. Aut Cesar, aut nihil. Все или ничего."

Да, темные волны пока огибали Чезаре Борджиа, но хватит ли ему сил выбраться, если они захлестнут всех остальных? Тем более что есть те, кто готов им в этом помочь.
____________________________________________________________________________________________________________________________________________
Начинается фаза Обвинения. Дедлайн - 29.11.2017 г., 23:59:59 по Москве. Эльф и команда На-На / Амарин получают балл подозрения против себя за отсутствие поста.

[На-На]

Пьер.

Молодой гвардеец играл в шахматы со старшим братом.
— Пьер, ты помнишь, что самая слабая фигура — король и она требует неусыпной заботы и защиты! Самая сильная — ферзь. У сегодняшней Римской империи это Цезарио, но это фигура противника. В нашем случае такого сильного мужчины я не вижу, значит это наша новая королева. В её бескорыстной любви к Людовику я не уверен! Она может интриговать и против него.
— Кто же замешан в гибели моей детской любви — принцессы Карлртты? Я уже всех гостей в уме перебрал, Артю! Ты меня слышишь?
— Тот у кого на гербе красные линии...
— Но красные линии были на гербе самой Карлотта... правда он присутствуют и у других гостей. Например у Бель де Вулл и Николаса де Лаваля. Но в Николасе я уверен, ведь это её союзник.
— Бель - девушка, следы же были от мужских сапог!
— Можно подумать, что девушка не может нанять головореза! К тому же у меня есть сведения из достоверных источников, что именно дамы шпионят в пользу врага.
— Это только слухи!
— Я на согласен! Обвиняю Бель де Вулл!
— Пьер, подумай ещё раз! Самое последнее дело обвинить невиновного.
— Тогда я её подозреваю.

[Плетущий сети]

Граф Суррей

Томас Говард решительным шагом вошел в парадный зал. Раскланявшись с придворными, он вперил взгляд в молодого рыцаря, стоявшего неподалеку.
- Это Пьер Гуффье, славный малый. Любит вино, женщин, танцы. Служит исправно. - Сказал Уильям, словно черт стоящий за левым плечом графа.
- Где-то я его видел... - пробормотал Говард, пытаясь вспомнить. - В саду, на одной из аллей!

Спойлер

Томас Говард использует улику, которую нашел. Он думает, что Пьер Гуффье мог готовить нападение.
Улика:

ты раздумываешь о том, что узнал от своих слуг - во дворце ходит много шепотков, осуждающих союз с Борджиа, и эти шепотки явно усилились с позапрошлой ночи. От этих размышлений тебя отвлек звук шагов - и ты заметил на одной из аллей фигуру Пьера Гуффье.

[свернуть]

[Вэль]

Бель де Вулл

В большом зале при свете тысячи свечей не возможно скрыться от людских взглядов. Кто-то смотрел с любопытством, кто-то с вызовом, кто-то с подозрением. Но больше всего ранят равнодушные взгляды, когда смотрят не на тебя, пытаясь понять, кто ты и что из себя представляешь, а сквозь тебя, будто на пустое место... Бель поежилась, пытаясь убедить себя в излишней мнительности, но ловить чужие взгляды и шепотки не перестала. Слишком уж темные события разворачивались в эти дни в королевской резиденции.
Неосторожные слова молодого рыцаря донеслись до нее, заставив кровь прилить к щекам. "Нанять головореза? Уж лучше ловкого телохранителя..." - воображение рисовало образ Гастона в сияющих доспехах, спешащего ее спасти, и лицо девушки снова вспыхнуло.
Приглушенный голос графа Суррея прервал ее фантазии и снова заставил насторожиться.

- Где-то я его видел... - пробормотал Говард, пытаясь вспомнить. - В саду, на одной из аллей!

"Да уж, это выглядит подозрительным", - теперь обвинения гвардейца предстали в новом свете. И как бы в подтверждение ее мыслям она услышала за спиной перешептывание слуг:
- Некоторые юные дворяне чересчур сильно стремятся стать важнее чем они есть.

Спойлер

Бель использует улику, подтверждающую подозрения графа Суррея

Ничего интересного Бель найти не удалось, кроме слухов и сплетен, включая авторитетное мнение одного из старших слуг об активном стремлении некоторых юных дворян стать важнее чем они есть.

[свернуть]

[Пингвинчег]

Этой ночью всех почему-то тревожили дурные сны. Кто-то, проснувшись в холодном поту, решил провести остаток ночи в объятиях любимого человека, как Анна Бретонская. Кто-то пытался успокоить галопом мчащееся сердце кубком доброго вина, как начальник королевской тайной полиции. Кто-то, подобно старому священнику, что венчал королевскую чету, просыпаясь, бормотал молитвы, обращаясь к защите Господа, а кто-то, громко ругаясь на итальянском и поминая дьявола, хватался за валяющийся на прикроватном столике кинжал. Кто-то в конце концов смог уснуть, а кто-то решил разогнать тяжелое ощущение небольшой прогулкой. Из этих некоторых кто-то получил очень достойный ответный подарок, а двое господ, оказавшиеся в одном месте почти в одно время, - пищу для размышлений. Среди многих, решивших прогуляться этой ночью, кое-кто, носивший среди прочих и цвет, лишь чуть отличающийся от королевского золотого, сумел также почерпнуть крупицы интереснейших сплетен.
Но больше всех не повезло юному Пьеру Гуффье - возможно, на него давили появившиеся в последнее время порочащие его слухи, и юноша решил исповедаться - но в результате его нашли с окровавленной головой, едва живого, возле самых дверей часовни. Отвечать на вопросы он пока не мог, так что личность нападавшего осталась загадкой.

Но вскоре, впрочем, куда более важное событие заняло умы всех - было объявлено о бракосочетании Чезаре Борджиа и Шарлотты д'Альбре!
_______________________________________________________________________
По итогам фазы Обвинения выдвинуты обвинения против Бель де Вулл в убийстве Карлотты и шпионаже против короны. Первое признано несостоятельным, второе состоятельным.
Выдвинуто обвинение против Пьера Гуффье в организации нападения, обвинение признано состоятельным, поддержано.

Баллы подозрения:
Николас де Лаваль (Луан) - 5
Василий Иванович Патрикеев (Эльф Лориэновский) - 4
Пьер Гуффье (На-на/Амарин) - 5
Белль де Вулл (Вэль) - 2

По итогам ночи ранен Пьер Гуффье, он пропустит фазу обвинения и ночь. Просьба ко всем игрокам - в фазу Обвинения цитируйте, пожалуйста, используемую Улику, чтобы я видел, что именно вы интерпретируете, а то не всегда этот момент понятен. Прошу сделать это с постами фазы Обвинения прошедшего дня в течение игрового дня.

Начинается игровой день, готовимся к очередной свадьбе, можем навестить раненого (он пока толком ничего не может вспомнить, но говорить/двигаться может). Дедлайн - воскресенье. 10.12.17, 23:59:59 по Москве Дедлайн продлен до 17.12.17 г. включительно

[Луан]

Николас де Лаваль, барон де Ла Рош-Бернар

Непрошеный миротворец обычно получает от обеих сторон.
Оксана Панкеева «Рассмешить богов»

Жак как всегда утром поспешил поделиться с Николасом порцией новых дворцовых сплетен:
- Есть новости, барон. Кто-то ночью пытался убить Пьера Гуффье.
- Это который...
- Который сопровождал принцессу Карлотту, когда вы с ней виделись.
Карлотта... Грусть от несбывшегося оставалось. Как и желание отомстить за нее.
- Что же, ты думаешь, что это кто-то из гостей?
- Я уверен в этом. Русский и английский посол, беарнский граф, графиня де Вулл...
- Она не графиня, а дочь графа, насколько я слышал. Беарнца тоже можно исключить, я его видел сегодня ночью, не особо было заметно, чтобы он что-то замышлял.
На графа Гастона Николас наткнулся случайно. Ему захотелось прогуляться. Навестив по дороге фикус, излив ему остатки от выпитого, Николас решил взять пример с Жака и найти на ночь какую-нибудь даму. Тем более что во время танцев он оценил некоторых. Жалко лица не было видно, но пару слов он шепнул. Увы, но либо дама оказалась не очень сообразительной, либо ей уже назначил кто-то другой, но в галерее Николас увидел только беарнца. Общаться с ним у Николаса никакого желания не было, так что он предпочел покинуть галерею.
Кто же мог стоять за всем этим? Русский посол? Или надменный англичанин? Но какие у них были причины? Хотя кто знает, что там этому Норфолку приказал король. Да и русский посол для Николаса был загадкой. В общем, следовало подумать. Да и девчонку, которая бросила обвинения в лицо Николасу, сбрасывать со счетов не стоило только потому, что она - женщина.
- А еще этот итальянец женится на Шарлотте д'Альбре.
- Бедная, выходить замуж за этого выскочку! Вот бы кого прибили.

[Плетущий сети]

Томас Говард и Все-все-все

- Вижу, что вам много лучше, сын мой, – такими словами аббат приветствовал графа Суррея, когда тот вышел к завтраку. – Ваш слуга должен дать рецепт снадобья. Ни лихорадки, ни покраснения глаз, ни слабости. Удивительно!
- Не думаю, что Уильям будет рад вниманию инквизиции, - заметил Говард, искупая жесткость слов учтивой улыбкой. Он подошел к аббату, почтительно поцеловал перстень и расположился напротив за длинным дубовым столом. Графиня отсутствовала.
- У инквизиции широкие взгляды, милорд. На многие вопросы. Ваш слуга может не опасаться.
Аббат некоторое время молчал, ожидая, пока слуги, подносившие блюда, удалятся из покоев, а потом рассеяно заметил:
– Ночью случилось неприятное событие. Был ранен Пьер Гуффье.
- Гуффье... - Говард оторвал мясо куропатки, медленно прожевал, сосредоточенно хмуря лоб. – Драка с итальянцами? Странно, мне он показался тихим малым. Хотя, вы же знаете этих итальянцев! Чезаре настоящий дьявол, хоть и сын папы.
- Пока не известно, итальянцы это или кто другой. Юноша пострадал, но жив, хвала Господу! Аббат осенил себя крестным знамением, Суррей решил последовать его примеру.
- Помолимся же об исцелении, сын мой.
- Лучше посоветуйте приставить охрану. Если это было покушение, убийца довершит начатое.
- Верно, верно. Кто бы мог подумать, что здесь, во дворце и во время королевской свадьбы помыслы грешные возобладают над природой человека?
- Это же Франция, милорд, и французы. У них всё не как у людей! Ничего, скоро я передам письмо и вернусь в Англию. Пусть на моё место король пришлет другого посла – который бы ловко танцевал и расшаркивался, болтал бы с дамами. Что за место, это Блуа! Днем танцы, а ночами нападения. Поистине, всё это происки дьявола, хотя вы знаете, что я не очень-то верил в его существование. Но как иначе объяснить, что неприятности идут одна за другой. Да еще этот Борджиа! Я строго-настрого приказал нашим людям не замечать итальянцев, не затевать драк. Тронешь их – заденешь Чезаре, а Чезаре – это папа, а папа – это уже покушение на Святой Престол. – Говард положил салфетку за стол, и продолжил тихим шепотом. – Иногда я думаю, что Генрих нарочно меня сюда отправил, чтобы я провалил миссию, понимаете? Если я не справлюсь, то это станет хорошим поводом не возвращать мне титул герцога. Наш Генрих – порядочный скряга...
- Сын мой..
- Да-да, скряга! Спит и видит, как набить сундуки. Одну монету в сундук кладет, на другую смотрит, третью примечает...
- Сын мой!..
- Да вам всё это известно!
Аббат только махнул рукой.
- И всё же, сын мой, не вздумайте кому-то еще говорить эти речи. Лучше затеять заговор, чем назвать короля скупердяем. Второе задевает его сильнее.
- Скажете тоже – заговор. – Говард вздохнул.
- Не переживайте, милорд. Праздники уже идут к концу. Мы вернемся в Англию, и всё уладится.
Они некоторое время вкушали блюда молча, каждый думая о своём. Отворилась дверь, и в покои вошла графиня, принеся с собой аромат духов.
- У меня две новости. Хорошая и плохая – с какой начать?
- С плохой, - сказал Говард, отпивая вино из бокала.
- Напали на молодого рыцаря...
- Пьера Гуффье, мы знаем, - невежливо перебил Говард, но графиня только широко улыбнулась.
- А хорошая новость, сестра?
- Ах, это просто восхитительная новость! Просто восхитительная! Нам придется задержаться во Франции, - графиня выдержала эффектную паузу, дождавшись, когда внимательные взгляды мужчин остановятся на ней, а потом с тщательно скрываемой усмешкой добавила, смотря на Говарда. – Нас ждут балы и маскарады - объявлено о бракосочетании Чезаре Борджиа и Шарлотты д'Альбре!

[Вэль]

Прогулка по окрестностям Блуа.

Редкие снежинки то и дело  срывались с пушистого одеяла облаков, укрывшего небо, и тут же таяли, едва коснувшись земли. Прохладный зимний воздух, запахи городка, шаги по булыжной мостовой. Все это ободряло, придавало  Бель сил. Она снова могла смеяться, снова чувствовала себя живой. Пусть и на пару часов. Потом все равно придется вернуться в замок. Под эти расписные мрачные своды, в давящее равнодушие стен, опасную темноту углов... «Я подумаю об этом позже. Не сейчас, только не сейчас...»
- Сегодня просто чудесная погода для прогулок, не так ли, Ваша милость, - Бель улыбнулась виконту и попыталась поймать колючую снежинку, беспечно кружащую в воздухе, повинуясь прихоти ветерка.

Гастон рассеянно посмотрел на спутницу. Её реплика оторвала его от созерцания архитектуры часовни, с которой они поравнялись. Ценитель истинной красоты, виконт засмотрелся на расписной витраж главной розетки. Ажурное окно было выполнено в синих и зелёных тонах, которые напомнили ему о цвете собственных глаз, так выгодно подчеркнутых сегодняшним нарядом. Ле Фу возился с брошью на плече пол утра, придавая складкам жакета особый шарм. Но даже осознание своей неотразимости не смогло отогнать неприятные мысли. Вечерние прогулки, которые Гастон совершал по замку, должны были разбавить унылое времяпровождение в Блуа, но зловещая атмосфера в замке нарастала с каждым днём. Нападения, покушения, и ни при одном из них Гастону не удалось сыграть роль героя. Воображение рисовало ему себя любимого, верхом на статном скакуне, сером в яблоках, в алом камзоле, размахивающим шпагой, Катрина с матушкой охают и падают без чувств на заранее заготовленные кресла и на графа де Вулла, Людовик с одобрением поднимает королевский бокал, Бель падает ему на шею, и наплевать на отказ Папы расторгнуть бездетный брак с серой мышью, герою дозволено более, чем обычным грешникам...

- Миледи, извольте подойти поближе к пруду, - виконт предложил Бель руку, и ему показалось, что она дрожит, даже сквозь плотный материал перчатки. Подойдя к воде, Гастон наклонился, чтобы полюбоваться своим отражением.
- Не находите ли вы прекрасным этот пейзаж? - виконт подбил руками бока, повёл печами и сверкнул зубами в лучезарной улыбке.

В этот момент одна из замерзших дождинок попала девушке в глаз, и она, часто заморгав, прослезилась:
- Ослепительно, Ваша милость.

- Вы, верно, решили меня уморить миледи, раз вытащили из дворца под снег, - процедил Говард, с неудовольствием разглядывая парк. Он подал руку графине, и они неспешно пошли по дорожке. – С чего вам пришло в голову прогуляться?
- Погода чудесная.
- Неужели?
- Вам не нравится снег?
- Мне нравится снег. Когда я смотрю на него в окно, а не когда он падает мне за воротник.
- Пытайтесь найти приятное в неприятном.
- Нет в этом ничего приятного.
- Вы невозможны.
- Что вы хотели мне сказать, миледи?
- С чего вы взяли, что я хотела что-то сказать?
Говард резко остановился.
- Для чего вы позвали меня на прогулку?
Графиня тяжко вздохнула:
- Я пригласила вас в парк потому, что стоит прекрасная погода.
- Я думал, вы хотите сообщить мне нечто важное и опасаетесь, чтобы нас не подслушали?
- Нет, милорд. – Графиня положила руку на его локоть, и они медленно пошли к пруду. - Вы удивительный человек – в обычном приглашении видите призыв провести тайное собрание... Посмотрите, это наши знакомые. Мы сидели с ними за пиршественным столом на свадьбе, помните?
Графиня радостно улыбнулась и замахала рукой. Они ускорили шаг, первой пошла дама, а за ней, стараясь не наступить на хвост платья, мрачный Говард.
- Чудесный день! Мадам, месье. – Графиня щебетала всякий вздор про погоду и улыбалась. Лицо Суррея, который ограничился поклоном, мрачнело с каждой секундой речи.

Бель обернулась к подошедшей к ним паре и с радостью обнаружила, что это те англичане, что сидели с ними за праздничным столом на балу.
- Леди Уингфилд, граф Суррей! - девушка учтиво присела, - Рада вас встретить! Все-таки не только мы с виконтом находим сегодняшний день столь прекрасным для прогулок на свежем воздухе. Не правда ли, полет этих маленьких снежинок просто завораживает?
- Да, французская погода восхитительна, - Говард саркастически улыбнулся. - Изучать ее лучше в отдалении, желательно по другую сторону пролива, в Лондоне, например. На худой конец, можно наблюдать за снежинками из окон дворца.
Тут графиня Уингфилд осторожно коснулась его руки, и Суррей заметил, что она доброжелательно улыбнулась мадемуазель де Вулл, словно прося прощения за резкость манер спутника. Ему это не понравилось, тогда он нахмурился и продолжил, решив сосредоточить свое внимание на виконте и одновременно позлить графиню, сторонницу изысканных манер:
- Но что поделать, женщины особенно трепетно относятся к нарядам, маскарадам, щенкам и снежинкам. У мужчин есть более важные дела, не правда ли, милорд?
Гастон в недоумении уставился на англичанина. Вспомнив свой роскошный маскарадный наряд, который графу не довелось оценить, он ощутил себя оскорбленным. Что может быть важнее внешнего вида?
- Милорд, настоящий мужчина должен быть наделен безупречным вкусом, уметь ценить прекрасное в жизни, - виконт бросил многозначительные взгляде на спутницу, заставив щеки Бель расцвести на морозе, а затем и на графиню, - вам, должно быть, чужды утонченные манеры. Это отличительная черта всех ваших соотечественников, или же вы представляете собой исключительный экземпляр?
Лицо Говарда на мгновение закаменело, а потом стало прежним. Прищурив глаза, он произнес, чуть посмеиваясь:
- Несомненно, несомненно... Мне говорили, что во Франции многие вельможи славятся своим пристрастием к кружевам, балам и считают другие занятия менее важными, но до сих пор я в это не верил... - Взгляд Суррея заледенел, он с неудовольствием посмотрел на виконта. - Но мне не говорили, что вельможи во Франции истолковывают слова собеседников как им угодно, придавая им другой смысл и, основываясь на этом, пеняют на манеры. Позвольте узнать, ваш достойный предок был при Азенкуре?

Изумительной красоты глаза виконта приобрели красный оттенок, не предвещающий ничего хорошего. Он насупился и прошипел в сторону Говарда:
- Сдается мне, по ту сторону канала напрочь забыли о добром тоне. Прошедшие лета не оставили отпечаток на ваших манерах.

Графиня, увидев лицо Говарда, всплеснула руками:
- Милорды, прекратите сейчас же! И почему мужчины так любят спорить. Уверена, что никто из вас не пытался уязвить собеседника. Пожмите друг другу руки, мы с мадемуазель де Вулл настаиваем!

Под взглядом графини Говард шагнул вперед и пожал руку. Гастон вложил в пожатие немного больше усилий, чем следовало.
- Ну, вот и прекрасно! - в голосе леди Уингфилд явственно слышалось облегчение. Она взяла мадемуазель де Вулл под руку, и дамы направились к статуям, оглядываясь на мужчин. Виконт и граф неспешно шли рядом.
- Возможно, вы и питаете пристрастие к кружевам, но вы должны понимать, что мы не закончили нашу беседу, - тихо проговорил Говард. - Дам вам шанс, выбирайте оружие.

- Я намерен преподать вам урок, который вы ещё не скоро забудете... - Гастон сплюнул ругательство, вместо того, чтобы дать ему упорхнуть, и в гневе оставаясь верен благородному происхождению, - Меч. Рассвет. Часовня.
- Я принимаю вызов, - сурово произнёс граф Суррей. - Потрудитесь не распространяться о дуэли. Не хочу, чтобы нам помешали.

PS: пост писали вместе с Мари и Плетущим Сети

[Эльф Лориеновский]

Василий Иванович собственных покоях

-   Апчхи!  - Василий Иванович возлежал на подушках, в окружении писем, прошений, счетов и бесчисленных платочков.
-   Будь здрав, боярин! – верный слуга, не отходивший от лихорадившего боярина несколько суток, радовался, суетясь словно мать над дитятей.
-   Да иди ты, уже! Здоров я...  Проклятущая охота... Чхи!  Что за напасть??
-   На кого напасть?
-   Иди, кому говорю. Отдохни уже. И зови Кондратия. Вести знать хочу последние. Ежели с простуды не умер, от тоски точно не желаю!
Слуга скрылся, и через некоторое время пост подле боярина занял священник.
- Ну? Что хмур, будто не рад видеть? Не за твоей службой звал, а за советом! Кондратий помялся, но, подумав, ответил о глодающих его сомнениях.
- Веры нет в этих местах... Дела скверные, а люди точно вороны. Да тож все птица Божья, дневная. А людьми дела дурные по ночам делаются.
Боярин хмыкнул. - Ну ежели это все – то не вести.
- Королек на тебя, Василий Иванович, то гневается, то ласками дарит. Не пойму я ейропеского менталитету. Может, письмо ему написать, али что еще?     
Боярин почесал бороду.
- Может оно и так. Давно у меня мечта слободу тут русскую выторговать.
Ну ты хоть обрадуй меня чем-нибудь!
Пришел черед Кондратия почесать бороду.
- Так вот же, боярин! Дуэль тут намечается! И кровушку разгонишь, и скуку!
- И то ладно, порадовал!

[Пингвинчег]

Церемония получилась великолепной. Пышностью и торжественностью она едва ли уступала королевской свадьбе, но, поскольку не содержала такого количества предусмотренных законом и обычаем нюансов, казалась более искренней и эмоциональной. Эмоций в Блуа в последнее время было и правда много, даже, возможно, слишком. Пока одни искренне восхищались красотой жениха и невесты, другие скрежетали зубами от досады, что итальянец получает в приданое земли Франции, а третьи просто плели свои интриги, те, кто принимал самое непосредственное участие в этих событиях, тоже были переполнены самыми разными чувствами.

Церемония получилась по-королевски пышной. Анна даже чуть завидовала - Борджиа постарался, привлек свою свиту, и свадебная процессия выглядела едва ли не роскошнее, чем их с Людовиком. Ненадолго забыв о заботах королевства, Анна просто любовалась новобрачными, надеясь что Шарлотта все же сумеет побороть свои страхи, а слухи о Чезаре окажутся все же не более чем слухами... хотя бы наполовину.

Церемония получилась подобающей важности события. В конце концов, Чезаре был фактически принцем - если семья Борджиа не утратит вдруг своей хватки в Ватикане. Короля Франции мало волновала красота Борджиа или его невесты, главное, чтобы все шло по плану, а герцогство Валентинуа - невеликая плата за это.

Церемония получилась на удивление... раздражающей. Чезаре искренне наслаждался подготовкой, инструктируя свою свиту, выбирая костюм и так далее, но сейчас, стоя перед священником, мысленно торопил старика. А ведь потом еще выслушивать все эти поздравления, сопровождаемые плохо скрываемой завистью или ненавистью. Но, по крайней мере, награда за это ожидается самая что ни на есть восхитительная.

Шарлотта воспринимала все происходящее лишь краем сознания, она отчаянно пыталась разобраться в собственных чувствах, чему отнюдь не способствовало бешено бьющееся сердце. Ее собственное великолепное, белое, как и у королевы, платье, наряд Чезаре, подчеркивающий его стать, со вкусом украшенные залы Блуа и часовня, толпа придворных, чьи взоры устремлены только на них - все это ускользало от нее, расплываясь в одну сверкающее пелену. В этот момент она, сама того не желая, хотела того же, что и ее новоиспеченный супруг - чтобы это все, эта неопределенность, этот переломный момент закончился и началась какая-то новая для нее жизнь.

Церемония получилась великолепной. Но она, как и все в этом мире, вскоре закончилась. Отзвучал голос священника, отзвучали многоголосые поздравления. Но, заглушенные этими поздравлениями, не иссякли процеженные сквозь зубы проклятья, интригующий шепот, приглушенные смешки - звуки вечных придворных интриг. Хотя вскоре и им предстояло уступить место звукам ночи, хотя никто еще не знал, какими они будут.
_____________________________________________________

В целях экономии времени объединю Фазы Обвинения и Скрытую, так что можете и выдвигать свои обвинения, и присылать ночные ходы ко мне в личку. Пьер Гуффье находится под надежной охраной и недоступен для действий в скрытую фазу. Дедлаййн - воскресенье, 24.12.17, как обычно, 23:59:59 по Москве