ПРОТОКОЛЫ ДОПРОСА КОМДИВА Д. А. ШМИДТА
(1/1)
Александр Тагере:
ПРОТОКОЛЫ ДОПРОСА КОМДИВА Д. А. ШМИДТА
Шмидт Дмитрий Аркадьевич.
Родился в 1896 году в Полтавской губернии, на Украине. С начала Первой мировой войны – рядовой, затем прапорщик. Награжден Георгиевскими крестами всех степеней. С 1918 по 1920 годы прошел путь от командира полка до командующего группой войск на херсонском направлении. Награжден двумя орденами Красного Знамени. В 1933—1936 годах – командир 8-й механизированной бригады. Воинское звание – комдив. Арестован 5 июля 1936 года в Киеве.
Александр Тагере:
(Нажмите, чтобы показать/скрыть)
Из протокола допроса Д. А. Шмидта от 9 июля 1936 г.
Вопрос: Вы являетесь участником к.-р. троцкистской организации. Дайте показания по существу вопроса.
Ответ: Ни в какую троцкистскую контрреволюционную организацию я не вхожу.
Вопрос: С кем из троцкистов вы поддерживали связи до последнего времени?
Ответ: Я периодически встречался с Зюком, командиром Чапаевской дивизии, сейчас переведен на Украину…; Кузьмичевым, начальником штаба авиабригады в Запорожье, виделся с ним последний раз в Киеве осенью 1935 г. после маневров; Леоновым, где именно он работал, я не знал, виделся с ним в последний раз в Москве на квартире у Дрейцера в 1933 г.; Блисковицким, где он работал, также не знал, встречался с ним до 1932 г. включительно на квартире у Охотникова.
Особенно тесно связан я был с Яковом Охотниковым и Ефимом Дрейцером.
Вопрос: Что значит «тесно был связан» с Охотниковым и Дрейцером?
Ответ: Охотников и Дрейцер являются старыми моими друзьями по армии.
Охотников и Дрейцер в 1927 году меня вовлекли в троцкистскую организацию. Впоследствии они, как и я, отказались от своих троцкистских взглядов, и я продолжал поддерживать с ними близкие отношения.
(…)
Вопрос: Как часто Вы встречались с Дрейцером и Охотниковым?
Ответ: …Встречался я с Охотниковым в Москве довольно часто вплоть до его ареста в 1933 году.
С Дрейцером я встречался также обычно в Москве и останавливался у него на квартире вплоть до его ареста в 1936 году.
Вопрос: Сообщили ли вы партийной организации или командованию об аресте за контрреволюционную деятельность Охотникова, с которым вы были тесно связаны вплоть до его ареста?
Ответ: Нет, я никому об этом не сообщил, так как не знал, что я должен это сделать. Я считал, что я вне подозрений и должен откровенно сказать, что когда узнал от жены Охотникова об его аресте, я намеревался обратиться с письмом к председателю ОГПУ, в котором хотел поручиться за честность Охотникова и его преданность партии и советской власти. Только когда я узнал, что он осужден, я решил, что он действительно виновен.
Вообще в то время (это было в 1933 г., до убийства тов. Кирова) я еще не придавал аресту Охотникова такого большого значения.
Вопрос: А об аресте троцкиста Дрейцера, с которым вы также были связаны вплоть до его ареста, вы сообщили кому-либо?
Ответ: Нет, я тоже никому об этом не сообщил.
Вопрос: Об аресте троцкиста Охотникова вы никому не сообщили по тем мотивам, что это было до убийства тов. Кирова и вы не придали этому значения, но ведь Дрейцер был арестован в 1936 году?
Ответ: Это моя ошибка.
Вопрос: Вы письмо ЦК ВКП(б) по всем парторганизациям, изданное после злодейского убийства тов. КИРОВА, читали?
Ответ: Да, читал.
Вопрос: Как же вы – член ВКП(б), командир РККА, не сделали для себя никаких выводов и продолжали быть связанным с троцкистами?
Ответ: Повторяю, что я сделал непростительную ошибку, но я утверждаю, что не знал, что Охотников и Дрейцер ведут троцкистскую работу.
Вопрос: Разве Дрейцер в последние годы не высказывал вам троцкистских взглядов?
Ответ: Наоборот, я утверждаю, что Дрейцер был честным членом ВКП(б), преданным линии партии.
Вопрос: Дело не в Вашей дружбе, а в том, что вы были связаны с Дрейцером и другим троцкистами, так как сами оставались троцкистом.
Ответ: Я отрицаю не только свою принадлежность к троцкистам после 1927 года, но и то, что был связан с кем-либо на троцкистской основе.
Вопрос: Именно потому, что Вы оставались троцкистом и после 1927 года, Охотников, Дрейцер и другие троцкисты вместе с Вами вели контрреволюционную работу.
Ответ: Я это категорически отрицаю.
Вопрос: Дрейцер дал исчерпывающие показания о своей контрреволюционной троцкистской деятельности до последнего времени и показал, что вы вместе с ним входили в троцкистскую организацию.
Ответ: Повторяю, что мне ничего не известно о контрреволюционной деятельности Дрейцера.
Вопрос: Ваши показания лживы, так как Дрейцер сам дал показания о том, что его свидание с Вами в Киеве было связано с деятельностью нелегальной троцкистской контрреволюционной организации, участником которой Вы являлись.
Ответ: Я это еще раз отрицаю.
Допрос прерывается.
Записано с моих слов, верно, мною прочитано Шмидт
Допросили:
Нас. секр. полит, отдела ГУГБ
Комиссар госбезопасности II ранга: (Г. Молчанов)
Зам. нач. секр. полит, отдела ГУГБ
Комиссар госбезопасности III ранга: (Г. Люшков)
Из протокола допроса от 28 июля 1936 г.
Вопрос: Вопреки предъявленным Вам на допросе от 9 июля и последующих допросах фактам, которыми Вы полностью изобличаетесь в троцкистской к.-р. деятельности, Вы упорно продолжаете это голословно отрицать. Намерены ли Вы, наконец, дать правдивые показания?
Ответ: Я уже говорил и повторяю: я ни в чем не виноват.
Вопрос: Мы предъявляем вам соответственное место из показаний С. В. Мрачковского от 19 июля с. г.: «Д. Шмидта я хорошо знаю как активного троцкиста, старого приятеля Е. Дрейцера по армии. В 1927 или 1928 гг. Д. Шмидт был привлечен Е. Дрейцером к троцкистской деятельности. Он вел активную троцкистскую работу на Северном Кавказе, где в то время был командиром одной из кавалерийских частей. Связь с нашей организацией через Дрейцера Шмидт поддерживал до последнего времени»…
Ответ: Показания Мрачковского о моей троцкистской работе в 1927 году я подтверждаю. Но принадлежность к троцкистской организации в последнее время я продолжаю отрицать.
Вопрос: Ваша тактика голословного отрицания фактов ни к чему не приведет. Мы предъявляем вам показания Е. Дрейцера от 2/VII с. г., которыми устанавливается, что во время вашей встречи с ним в мае 1935 года в Киеве между Дрейцером и вами была достигнута полная солидарность о необходимости организации террористических актов против руководителей ВКП(б).
Ответ: Это показание Дрейцера абсолютно неверно.
Вопрос: Вы не только одобрили террористические планы организации, но сами взяли на себя подготовку террористического акта против тов. Ворошилова.
Ответ: Это неправда.
(…)
Вопрос: Мы предъявляем Вам показания С. В. Мрачковского от 19.VII с. г.: «Е. Дрейцер мне докладывал, что им подготавливалось одновременно убийство Ворошилова, для чего должен был быть подготовлен
Шмидт Дмитрий. Предполагалось, что Шмидт убьет Ворошилова либо во время личного доклада Ворошилову, либо во время очередных маневров, на которых будет присутствовать Ворошилов». Ответ: Я продолжаю это категорически отрицать.
(…)
Шмидт (подпись)
Допросили:
Нач. секр. полит. отдела ГУГБ
Комиссар государств. безопасн. 2 ранга: (Молчанов)
Пом. нач. 1 отд. СПО ГУГБ
Капитан государств. безопасн. (Лулов)
Из протокола очной ставки между Дрейцером Ю. О. и Шмидтом Д. А. от 8-10 августа 1936 г.
(…)
Вопрос Дрейцеру: Что вы можете показать о характере вашей связи с Шмидтом в последние годы?
Ответ: Как я уже показывал, я с Шмидтом сохранил связь до последнего времени. Из систематического общения с Шмидтом и бесед с ним, мне известно, что Шмидт до последнего времени оставался на троцкистских позициях.
Вопрос Шмидту: Это показание Дрейцера вы подтверждаете?
Ответ: Нет, не подтверждаю. После моего отхода в 1927 году от троцкизма, я полностью разделял генеральную линию ВКП(б).
Вопрос Дрейцеру: Чем была вызвана эта ваша встреча с Шмидтом в мае 1935 года?
Ответ: Как я уже подробно показывал на предыдущих допросах, я, по заданию центра троцкистско-зиновьевской организации, вел подготовку террористического акта над Сталиным. В связи с тем, что вопрос о практической подготовке террористического акта над Ворошиловым, за отсутствием подходящих людей, не был решен, Мрачковский весной 1934 года поручил мне активизировать для этой цели мои связи в армии. В качестве подходящих кандидатур мы с Мрачковским наметили Шмидта и Кузьмичева, которые мне были известны как лица отошедшие от троцкизма формально, остающиеся на троцкистских позициях. В мае 1935 года мне представился формальный предлог для поездки в Киев, который я и использовал для встречи с Шмидтом. …Я сообщил
ему о существовании всесоюзного центра зиновьевско-троцкистского блока, о решении этого центра перейти к террору над руководителями ВКП(б). Я, в частности, рассказал Шмидту о полученном мною осенью 1934 года личном письме Троцкого с директивой убить Сталина и Ворошилова и об аналогичных директивах Мрачковского.
Вопрос Дрейцеру: Вы показали, что поехали в Киев с целью привлечения Шмидта к участию в подготовке террористического акта над тов. Ворошиловым. Каковы были результаты ваших переговоров с Шмидтом?
Ответ: Шмидт полностью согласился со мной, что необходимо нанести удар по Сталину и Ворошилову. Тогда я ему сообщил, что подготовка теракта над Сталиным уже идет и что нужно готовиться к теракту против Ворошилова. После этого я уже прямо поставил перед Шмидтом вопрос в состоянии ли он сам взять на себя убийство Ворошилова. Шмидт дал свое согласие и высказал уверенность в успехе теракта, поскольку ему, как крупному командиру сравнительно легок доступ к Ворошилову…
Вопрос Шмидту: … Дрейцер воспроизводит вам сейчас конкретные обстоятельства, при которых вы были привлечены им к террористической работе. Намерены ли вы, наконец, дать правдивые показания?
Ответ: Я эти показания Дрейцера категорически отрицаю. Он меня оговаривает.
(…)
Записано с наших слов правильно, нами прочитано:
Дрейцер Шмидт
Очную ставку проводили:
Нач. сек. полит. отд. ГУГБ комиссар гос. без. II ранга (Молчанов)
Нач. ЭКО ГУГБ комиссар гос. без. II ранга (Миронов)
Пом. нач. I отд. СПО капитан гос. без. (Лулов)
Опер. Уп. 5 отд. ЭКО мл. лейтенант (Фрадкин)
Из протокола допроса Д. А. Шмидта от 22 августа 1936 г.
Вопрос: На протяжении всего следствия, несмотря на предъявленные вам материалы и очную ставку с обвиняемым Дрейцером, изобличающие вас как активного участника террористическо-троцкистской организации, вы упорно отрицали свое участие в организации.
Намерены ли вы сейчас, после очной ставки, давать откровенные показания?
Ответ: Да, вы правы. Я убедился, что против меня имеется достаточное количество улик. Считая всякое дальнейшее запирательство бесцельным, я решил говорить правду.
Я действительно с мая 1935 года являюсь участником террористической троцкистской организации, от которой я получил задание произвести террористический акт над народным комиссаром обороны Ворошиловым.
(…)
Вопрос: Почему Дрейцер, не боясь разоблачений, рассказал вам – командиру Рабоче-Крестьянской Красной Армии – о террористической деятельности троцкистского центра и предложил вам совершить убийство тов. Ворошилова?
Ответ: Дрейцер мой старый друг и политический единомышленник.
В 1927 году, встречаясь с Дрейцером Ефимом и его другом Охотниковым Яковом, я был ими вовлечен в троцкистскую организацию.
В то время Дрейцер и Охотников учились в Военной академии и входили в руководство военного центра троцкистской организации, возглавлявшего работу в частях Красной Армии.
Тогда же от Дрейцера мне было известно, что в руководство военного центра троцкистской организации входили следующие лица: 1) Бройдо Сергей, б. комиссар 2-го конного корпуса; 2) Охотников Яков, б. адъютант т. Якира; 3) Путна, б. командир 27-й дивизии; 4) Зюк Михаил, командир дивизии; 5) Леонов, б. комиссар школы «Выстрел»; 6) Примавов б. командир корпуса Червонного казачества; 7) Бакши; 8) Кузьмичев и 9) Булатов Борис. Должности трех последних я сейчас не помню.
Вопрос: Что конкретно вами было предпринято по директивам, переданным Дрейцером?
Ответ: Практически по заданиям Дрейцера мне ничего не удалось сделать, т. к. вскоре после моей встречи и беседы с Дрейцером начались уже аресты.
Вопрос: С кем из троцкистов в Красной Армии Дрейцер был связан, помимо вас?
Ответ: Со слов Дрейцера, мне известно, что им поддерживалась организационная связь с Кузьмичевым Борисом, начальником штаба авиабригады; Зюком Михаилом, командиром 25-й дивизии; Бакши, командиром мехкорпуса в Ленинграде; Путной, военным атташе СССР в Англии; Туровским, пом. командующего Харьковского военного округа;
Бройдо Сергеем; Примаковым, помкомвойск Ленинградского военного округа.
(…)
Вопрос: С кем из названных вами участников к.-р. троцкистской организации вы лично разговаривали о работе организации?
Ответ: В 1930 году Дрейцер и Охотников декларировали свой отход от троцкизма и возвратились из ссылки в Москву Бывая в Москве, я по-прежнему стал посещать квартиры Дрейцера и Охотникова.
При одном из таких визитов к Охотникову, кажется весной 1932 года, я застал там Примакова Виталия, Булатова Бориса и Дрейцера Ефима.
Из разговоров, имевших место между Дрейцером, Примаковым, Булатовым и Охотниковым, мне стало ясно, что они к этому времени уже являлись участниками троцкистской организации…
Вопрос: Каким образом Дрейцер, Примаков и другие могли вести в Вашем присутствии разговоры о работе троцкистской организации, когда вы в своих же показаниях указали, что в троцкистскую организацию были вовлечены Дрейцером в 1935 году?
Ответ: В моем первом ответе имеется неточность. В мае 1935 года Дрейцер Ефим меня действительно привлек к террористической работе.
В троцкистскую организацию я был вовлечен в 1931 году при следующих обстоятельствах: по возвращении Дрейцера из ссылки я был в Москве и имел с ним встречу…
… Дрейцер мне рассказал, что в Москве существует троцкистский центр, во главе которого стоят Смирнов И. Н., Мрачковский С. В. и Ваганян В. А. Этот центр объединяет работу всех троцкистских организаций, в том числе и троцкистов в Красной Армии.
Тогда же Дрейцер предложил мне принять участие в работе троцкистской организации, на что я дал свое согласие.
Вопрос: Принимали ли вы участие в обсуждении конкретного плана осуществления террористического акта над руководством ВКП(б), кроме разговора в 1935 году с Дрейцером об убийстве тов. Ворошилова?
Ответ: Нет, не принимал.
Вопрос: Что вами практически было сделано по подготовке террористического акта над тов. Ворошиловым в осуществление полученных директив Дрейцера в мае месяце 1935 года?
Ответ: Я честно заявляю следствию, что никаких мероприятий по осуществлению террористического акта над Ворошиловым я не предпринимал.
(…)
Вопрос: Получали ли вы от организации задания добыть оружие?
Ответ: Нет, такого задания я не получал.
Вопрос: Вы говорите неправду. Вам предъявляется выдержка из показаний Мрачковского от 19—20 июля с. г. «На совещании руководящей тройки было решено для теракта принять оружие, не значащееся принадлежащим кому-либо из членов организации. Мы полагали, что через членов организации, находившихся в армии, в частности через Шмидта Д. нам удастся получить необходимое оружие. Я лично договаривался об оружии со Шмидтом Д.».
Признаете ли вы это?
Ответ: Такого разговора с Мрачковским у меня не было.
Вопрос: Давали ли вы оружие Мрачковскому?
Ответ: Да, давал.
Вопрос: Какое оружие вы передали Мрачковскому?
Ответ: Мрачковскому я дал револьвер системы «маузер», калибр 7, 63, через Охотникова Я., по просьбе Путны.
Вопрос: Где вы приобрели этот револьвер, и в каких инвентарных документах части он зарегистрирован?
Ответ: Револьвер этот я достал в 1930 г. во время подавления Карачаевского восстания и в инвентарных документах части он не был зарегистрирован.
(…)
Вопрос: Следовательно, зная Мрачковского и Путну как активных руководителей троцкистской организации, ведущих борьбу с руководством ВКП(б) и Советского правительства, вы дали им револьвер, которым они могли воспользоваться как оружием, нигде не зарегистрированным, для совершения террористического акта?
Ответ: Да, Мрачковскому я дал револьвер, по просьбе Путны, который взамен дал мне новый револьвер системы «парабеллум», привезенный им из Германии.
(…)
Показания мои записаны правильно с моих слов. Мною прочитаны.
Шмидт
Допросили::
Начальник ОО ГУГБ НКВД СССР
Комиссар гос. безопасности II ранга (Гай)
Начальник 7 отд-ния ОО ГУГБ НКВД
Капитан госбезопасности (Южный)
Для особых поручений ОО ГУГБ НКВД Лейтенант госбезопасности (Радин)
Александр Тагере:
(Нажмите, чтобы показать/скрыть)
Из протокола допроса Д. А. Шмидта от 31 августа 1936 г.
Вопрос: В протоколе допроса от 22 августа с. г. вы показали, что Путна Витовт входил в состав военного центра троцкистской организации. Что Вам известно о к.-р. троцкистской деятельности Путны?
Ответ: С Путной я познакомился в 1922 году в Москве по совместной учебе в ВАКе.
В то время Путна был активным троцкистом. В 1925 году я работал начальником Елисаветградской кавалерийской школы. Начальником военно-учебных заведений РККА был Путна В., к которому я приезжал в этом же году с докладом.
Путна в это время был троцкистом и, встретившись со мной, начал меня обрабатывать, чтобы я примкнул к троцкистам. Путна доказывал мне, что руководство ВКП(б) не может обеспечить управление страной, что только «гений» Троцкого может привести страну к победе. При этом Путна приводил примеры из гражданской войны, где все победы приписывал только Троцкому.
Путна мне заявил, что имеется завещание Ленина, где прямо сказано, что партией должен руководить Троцкий. В 1927 году, когда я примкнул к троцкистам, со слов Дрейцера, Охотникова и Путны мне стало известно, что Путна входит в военный центр троцкистской организации, проводит большую организационную работу в Красной Армии. В своей работе отчитывается лично перед Троцким Л., от которого получает директивы по работе в армии. В 1927 или 1928 г. Путна был командирован Реввоенсоветом военным атташе в Японию. Тогда перед отъездом я имел встречу с Путной, который мне рассказал, что к нему на квартиру приезжал Троцкий, который ему давал целый ряд директивных указаний в связи с его отъездом за границу.
(…)
В протоколе от 22 августа я уже указал, что в 1932—1933 тт. я встречался с Путной по совместной троцкистской деятельности, знал, что он является одним из руководителей Военного троцкистского центра и руководил совещаниями названного центра на квартире Охотникова Якова.
Вопрос: …Кто вам известен из участников троцкистской организации в Красной Армии?
Ответ: Из участников троцкистской организации, работающих в Красной Армии, помимо названных лиц, мне известны: Саблин Юрий, начальник УНР (укрепленный район), комдив; в прошлом б. левый с.-р., участник московского восстания левых с.-р. Кузьмичев Борис, начальник штаба авиабригады, в годы гражданской войны адъютант Примакова; Зубок Александр, командир 30-й дивизии, комбриг.
Показания мои записаны правильно с моих слов. Мною прочитаны.
Шмидт
Допросили:
Начальник ОО ГУГБ НКВД СССР
Комиссар гос. безопасности II ранга (Гай)
Начальник 7 отд-ния ОО ГУГБ
Капитан гос. безопасности (Южный)
д/особых поручений ОО ГУГБ
Лейтенант гос. безопасности (Радин)
Из протокола допроса Д. А. Шмидта от 21 сентября 1936 г.
Вопрос: Следствию известно, что вы неоднократно встречались с Карлом Радеком. На какой базе происходили ваши встречи с ним, какой характер носили эти встречи?
Ответ: С К. Б. Радеком я познакомился в 1927 г. при следующих обстоятельствах: как я уже показал в протоколе допроса от 22 августа, в 1927 г. я был вовлечен в троцкистскую организацию Охотниковым Яковом, который тогда же познакомил меня с Л.Троцким. Встреча моя с Л.Троцким состоялась на Малой Дмитровке в Главконцесскоме.
При этой встрече я интересовался у Троцкого рядом вопросов о внутрипартийном положении. Так как, по мнению Троцкого, мои политические знания были ограничены (Л.Троцкий считал, что я плохо осведомлен о позициях троцкистов), он предложил Охотникову направить меня к одному из лидеров оппозиции, в частности к Карлу Радеку.
После встречи с Троцким, я с Охотниковым поехал в Кремль на квартиру к Радеку К. и после знакомства остался жить на квартире Радека в течение 7-10 дней.
Проживая у Радека, последний стал меня знакомить с оппозиционными документами. Радек показывал мне ряд писем Ленина и всячески старался компрометировать Сталина. Радек учил меня, как следует вести оппозиционную работу и особенно подчеркивал, что делегация, которая будет избрана на 15 съезд ВКП (б), должна быть обработана в троцкистском духе, т. к. на 15 съезде троцкисты собираются дать генеральный бой ЦК ВКП(б).
Вопрос: Встречались ли вы и где именно с Радеком после 1927 г.?
Ответ: После 1927 г. с Радеком я встретился в Москве в конце 1931 г. Встреча эта произошла в ресторане дома Герцена и носила случайный характер. Радек тогда интересовался местом моей работы, я объяснил ему, что приехал в Военную академию. Радек дал мне свой адрес и просил заходить к нему на квартиру. Летом 1932 г. я зашел к Радеку на квартиру. Жил он в то время в доме правительства. К этому времени в прессе было несколько статей, разоблачающих Радека в протаскивании троцкистской контрабанды в истории ВКП(б), где Радек выдвигал мысль, что партия складывалась из «ручейков».
(…) Радек мне сказал, что, несмотря на критику, он остается при своем мнении и выругался по адресу критикующих. Вскоре к Радеку на квартиру пришли Дрейцер, Охотников, Леонов Иван и еще какой-то знакомый Радека, фамилию которого я не знаю.
…После того, когда собрались перечисленные выше лица, Радек завел разговор, являвшийся, по существу, указанием по организационным вопросам троцкистского подполья. Сущность этого разговора сводилась к следующему:
Радек в первую очередь остановился на том, что для всякого троцкиста совершенно ясно, что отход от троцкизма является только тактическим шагом, так как «смешно думать (дословное выражение Радека), что мы – руководители, занимавшиеся в течение долгих лет теорией, будем менять свои убеждения в угоду Сталину. Мы теоретически доказывали правоту троцкистских взглядов, и в наш отход не верит даже ЦК, который делает только демократический жест».
Тогда же Радек, помимо этих общих определений позиций троцкистов, остановился на ряде практических вопросов. Радек считал необходимым заняться восстановлением организационных связей с бывшими троцкистами и созданием подпольных групп. Однако предупреждал о большой осторожности.
Третья моя встреча с Радеком была в 1934 г., в феврале м-це в гостинице «Астория» в гор. Харькове. По словам Радека, он приезжал в Харьков для того, чтобы встретить ряд нужных ему лиц из участников троцкистской организации на Украине. С кем персонально, он мне не говорил. Внешне его приезд был им обставлен каким-то докладом по международному вопросу.
Во время нашей встречи Радек интересовался у меня, как ведется работа по созданию в армии троцкистских ячеек, подчеркивая, что работе в Красной Армии руководство троцкистской организации и он лично придают огромное значение, так как, по словам Радека, в ходе дальнейших событий именно на эти группы троцкистов в армии придется опираться в решающий для организации момент.
Вопрос: Еще с кем вы были связаны?
Ответ: Вспоминаю, что в 1928 г., будучи в Москве, я остановился в гостинице «Селект», куда ко мне зашел б. начальник Особого отдела Запорожской дивизии Червонного казачества Коган. В беседе со мною Коган рассказал мне, что он троцкист, меня он также знает как троцкиста, и что он, желая активно работать, просит связать его с троцкистской организацией. Когану я объяснил, что порвал с троцкистами. Тогда Коган начал меня уверять, что он активный троцкист и имеет намерение честно работать в организации, и чтобы я не расценивал его обращения ко мне с какой-либо другой целью, поскольку он был чекистом.
После этой встречи я еще раз встречался с Коганом в период 1932—1933 гг., но обстоятельств этой встречи сейчас вспомнить не могу. Помню лишь, что Коган мне рассказывал, что он связался с кем-то из руководителей троцкистской организации и продолжает вести троцкистскую работу.
Показания записаны правильно с моих слов, мною прочитаны: (Шмидт)
Допросили: нач. особого отдела ГУГБ НКВД Комиссар госбезопасности II ранга (Гай) Нач. 7 отдела ОО ГУГБ НКВД Капитан госбезопасности (Южный) Д/особ. поруч. ОО ГУГБ НКВД Лейтенант госбезопасности (Радин)
Из протокола допроса Д. А. Шмидта от 27 сентября 1936 г.
Вопрос: Вы назвали не всех известных вам участников троцкистской организации. Следствию известно, что до ареста вы поддерживали близкую связь с Туровским С, которым вы были предупреждены об аресте руководителя террористической группы троцкистско-зиновьевского центра Дрейцера. Что вам известно о троцкистской деятельности Туровского С?
Ответ: Туровский Семен Абрамович, заместитель командующего войсками Харьковского военного округа, мне известен как участник троцкистской организации.
(…)
Вопрос: Говорил ли вам Туровский о своем участии в троцкистской организации?
Ответ: Да. При встрече с Туровским в январе месяце 1936 года в Киеве он, рассказывая мне, что знает о том, что я являюсь участником троцкистской организации, признался, что он также в троцкистскую организацию вовлечен Дрейцером Е.
Вопрос: Какие поручения организации выполнял Туровский?
Ответ: Об этом Туровский мне не говорил. За несколько дней до моего ареста в Киев приехал Туровский и заехал ко мне в лагерь. Туровский сообщил мне, что арестован Дрейцер и по этому поводу проявлял большое беспокойство. В той же беседе Туровский мне передал, что кроме него Дрейцером Е. к работе троцкистской организации был также привлечен Савко (зам. начальника ПУОКР'а ХВО (Харьковский военный округ. – Авт.). Туровский мне тогда сказал, что со слов Савко ему известно, что нач. ПУОКР'а ХВО Кожевников – троцкист и поддерживает связь с Мрачковским, которого он знает по Сибири. Далее Туровский мне сообщил, что он имел беседу с Кожевниковым Сергеем – начальником ПУОКРа ХВО и прощупывал его позиции по отношению к троцкистам и при этом оказалось, что Кожевников знал о существовании троцкистской организации, о чем Кожевников уже был информирован Мрачковским С. и Смирновым И. Н., с которыми он поддерживал связь еще по 5-й армии.
Вопрос: С Савко вы в течение ряда лет поддерживали дружеские отношения и неоднократно встречались с ним на квартире Туровского. Вы лично имели беседу с Савко о работе троцкистской организации?
Ответ: В начале 1936 г., во время приезда в Киев Туровского, с ним вместе в Киев приезжал и Савко.
…Тогда же Савко мне рассказал, что он знает о моем участии в организации непосредственно от Дрейцера и здесь же подтвердил, что Кожевников Сергей в курсе деятельности троцкистской организации.
Кроме того, Савко мне сообщил, что в Харькове имеется троцкистская организация, и назвал мне ряд лиц из числа участников организации, но т. к. этих лиц я совершенно не знал, то фамилии их я не запомнил.
Показания записаны правильно с моих слов. Мною прочитаны. (Шмидт)
Допросили: начальник ОО ГУГБ НКВД СССР Комиссар госбезопасности II ранга (Гай) Начальник 7 отд-ния ОО ГУГБ НКВД Капитан госбезопасности (Южный) Для особых поручений ОО ГУГБ НКВД Лейтенант госбезопасности (Радин)
Из протокола очной ставки между обвиняемыми Туровским С. А. и Шмидтом Д. А. от 4 ноября 1936 г.
После взаимного опознания обвиняемых и утверждения, что между ними были всегда приятельские отношения, что за дачу ложных показаний они несут суровую ответственность перед судом следствием были заданы следующие вопросы:
Вопрос Шмидту: С какого года вы знаете Туровского?
Ответ: Туровского я знаю с 1918 года.
Вопрос Шмидту: Когда вам впервые стало известно об осведомленности Туровского о существовании военной троцкистской организации?
Ответ: В 1935 году в разговоре с Дрейцером в гор. Киеве он впервые об этом мне сообщил.
(…)
Вопрос Шмидту: Сами вы когда-либо вели с Туровским разговор о существовании и деятельности троцкистской организации, участником которой вы являлись?
Ответ: В начале 1936 года вспоминаю мой разговор с Туровским в гор. Киеве. Туровский мне рассказал, что ему известно со слов Дрейцера о моем участии в троцкистской организации.
(…)
Вопрос Туровскому: Подтверждаете ли вы показания Шмидта?
Ответ: Нет, это исключительная клевета. Я действительно беседовал со Шмидтом о Дрейцере, но она велась о работе Дрейцера, о моих с ним взаимоотношениях. Однако никогда я Шмидту не говорил, что Дрейцер меня посвятил о существовании троцкистской организации.
(…)
Показания записаны правильно с наших слов, нами прочитаны. Шмидт Туровский
Очную ставку производили:
Нач. 7 отд. Особого отдела ГУГБ НКВД
Капитан государств. безопасности (Южный)
Для особых поручений
Лейтенант государств. безопасности (Радин)
Заявление Д. А. Шмидта от 20 марта 1937 г.
Следователю НКВД
т. Петерсу
Девять месяцев сижу в изоляторе. До сих пор не знаю о моем деле решительно ничего. Вообще в моем трагическом состоянии не вижу конца края. В такой жуткой обособленности от окружающего мира держат заведомых смертников.
Если Вы в силах что-нибудь сделать, так уменьшите изоляцию и введите меня в курс дела, – что же, в конце концов, когда кончатся эти муки. Я галлюцинирую, меня душат кошмары.
Еще особенно прошу: доложите народному комиссару не посылать меня на суд.
Дмитрий Шмидт 20 марта 1937 г.
Заявление Д. А. Шмидта Генеральному секретарю ЦК ВКП(б) И. В. Сталину от 6 апреля 1937 г.
Глубокоуважаемый т. Сталин!
Имея такого авторитетного наркома, в заключении которого я нахожусь, я не писал бы Вам, но состояние и суть дела таковы, что мне хочется с Вами поделиться.
Находясь в одиночной камере в Лефортово (такой мрачной), будучи подавлен всем происшедшим, у меня хватает сил к Вам обратиться.
Все обвинения – миф, показания мои – ложь, 100%.
Почему я давал показания? К этому много причин. Вызвали бы Вы меня к себе, а Вы должны это сделать – Вы выросли не на лебяжьем пуху, а в нужде и тюрьмах, – Вы должны чутко относиться.
Помню, как Вы при мне с чувством большой грусти сожалели о загубленном нами кавалеристе, а ведь у него вина была, но в этом потом я понял железную последовательность в заботе о людях, в борьбе за кадры.
Я у Вас прошу не милости – после моего разговора с Вами совершить какое-нибудь преступление перед партией – это было бы в меньшей мере вероломство, да этому названия нет.
Пишу я Вам зная, что Вы можете все проверить, тем более у меня надежда на скорейшее окончание дела.
Ваше одно слово и произойдет недвусмысленное воскрешение человека.
Дорогой т. Сталин!
Самое основное, что я ни в чем не виновен. – Ну, в такой степени, как был невиновен Бейлис или Дрейфус.
Т. Сталин!
Верните меня к жизни, верните меня к семье – я так наказан. Теперь есть возможность писать, я Вам еще хочу написать, т. к. что-то нескладно, кажется, это потому, что в своей одиночке я заболел и пишу Вам лежа в постели.
Родной мой Сталин!
Сотни миллионов будут праздновать 1 Мая (я не мечтаю, как в прошлом году, вести за собой колонну танков), отпустите меня к ним!
Честному человеку, бойцу и революционеру не место в тюрьме.
Ваш Дм. Шмидт
Заявление Д. А. Шмидта от 1 июня 1937 г.
Мои показания
Я даю показания о том, что действительно состоял членом военной организации, – сейчас давать развернутые показания я не в состоянии, прошу дать возможность отдохнуть и вечером я дам показания.
Дм. Шмидт
Из протокола допроса Д. А. Шмидта от 1 июня 1937 г.
Вопрос: О вашей предательской фашистской деятельности нам все известно. Ваше дальнейшее запирательство абсолютно бесполезно. Вы полностью изобличены. Начинайте давать исчерпывающие и правдивые показания.
Ответ: Я вынужден признать, что я действительно до настоящего времени на следствии полной правды не говорил. Я признаю, что я всячески старался обмануть следствие, чтобы скрыть свою преступную деятельность против Советской власти… Сейчас я понял, что моя карта бита. Я разоблачен, моя надежда на антисоветский переворот окончательно рухнула и мое дальнейшее запирательство бесполезно.
Вопрос: Говорите.
Ответ: Я признаюсь, что я до момента своего ареста состоял участником военно-фашистского заговора, ставящим своей целью антисоветский переворот путем вооруженного восстания.
Вопрос: Кем и когда вы в эту организацию были вовлечены?
Ответ: В эту организацию я был вовлечен в 1935 году Ионой Якиром.
Вопрос: Воспроизведите обстановку, в которой он вас вербовал в организацию и что конкретно он вам сообщил при этом?
Ответ: Этот разговор происходил у него в служебном кабинете. Выяснив, что я остаюсь на прежних троцкистских позициях, он предложил мне соучастие в военно-фашистском заговоре, указав мне при этом, что помимо него в организации принимают участие Тухачевский, Примаков и Путна.
Вопрос: Кого вам назвал еще Якир при этом разговоре?
Ответ: Больше никого.
Вопрос: Это неправда, если вы действительно хотите говорить правду, назовите всех, кого называл Якир?
Ответ: Якир, помимо названных мною лиц, назвал также Уборевича, который в свою очередь связан с Халепским.
(…)
Указанное мною прочитано и записано с моих слов верно. Шмидт
Из протокола допроса Д. А. Шмидта от 2 июня 1937 г.
Вопрос: На допросе 1 июня вы назвали участником военно-фашистского заговора Халепского. Откуда Вам об этом известно?
Ответ: В тот разговор, когда Якир предложил мне участие в военном заговоре, он в числе лиц, возглавляющих заговор, назвал и Халепского…
Якир мне тогда сказал, что Халепский связан лично с Тухачевским по заговорщической деятельности и периодически с Уборевичем.
…Халепский является человеком, которого всячески выдвигал именно Тухачевский, и Халепский сам мне говорил о том, что он считает Тухачевского наиболее талантливым и способным руководителем Красной Армии.
Вопрос: Лично вы разговаривали с Халепским по вопросам, связанным с заговором?
Ответ: Нет, прямого разговора, при котором мы бы друг другу назвали себя участниками заговора, не было. Однако, судя по тому, что он, после стахановского слета в конце зимы 1936 года, подошел ко мне и дал мне явно вредительское задание, я понял, что ему известно о моей принадлежности к заговору, и принял от него это вредительское задание как директиву к срыву боевой подготовки. Это вредительское задание заключалось в том, что он мне сказал, что по вопросам управления и огневой(подготовки. – Авт.), в частности тактикой, заниматься не надо, Вас к этому принуждать никто не будет. Важно чтобы не было поломок или аварий, на которые все набрасываются, и об этом становится известным по многочисленным сводкам и сообщениям по линии Особого отдела, прокуратуры и другим. Отсюда мне стало ясным не только то, что Халепский хочет создать впечатление о внешнем благополучии в мотомехвойсках и скрыть серьезнейшие недочеты, но прямо направить дело к вредительству и срыву боевой готовности мотомехчастей.
Вопрос: …Назовите всех известных вам участников военно-фашистского заговора.
Ответ: Помимо перечисленных уже мною лиц, Якир в разговоре со мной сказал, что лично им вовлечены к участию в этом заговоре наиболее близко стоящие и верные ему лица, назвав при этом Сидоренко – командира 6-го стрелкового корпуса, Гермониуса – командира 17-го стрелкового корпуса, Кучинского – бывш. нач. штаба у Якира, ныне начальника Академии Генерального штаба РККА и Бутырского – комдива, начальника штаба КВО.
Всех этих лиц я знаю лично. Сидоренко в партии и армии случайный человек, выдвиженец Якира, сын крупного московского миллионера. Ранее он был секретарем у Гамарника. Гермониус – бывш. паж «ея Величества», сын белогвардейского генерала, находящегося сейчас в белоэмиграции в Париже. Кучинский – бывш. офицер. Бутырский – тоже бывш. офицер и троцкист.
Помимо них Якир мне говорил о наличии у него сообщников по заговору среди политработников всеармейского масштаба, которых Якир по фамилии не называл.
Вопрос: Вы указали, что вы были в 1935 году привлечены Якир(ом) к участию в военно-фашистском заговоре. Вы к этому моменту являлись участником к.-р. террористической троцкистской организации и входили в ее военный центр. Скажите, кому принадлежит инициатива разговора на эту тему?.
Ответ: Инициатива привлечения меня к участию в заговоре принадлежит Якиру, начавшего со мной разговор с выяснения моих политических позиций…
Тот факт, что я так решительно ввел его в курс своей троцкистской деятельности, объясняется тем, что троцкисты уже давно делали ставку на Якира, являвшегося выдвиженцем Троцкого, симпатизировавшего троцкистам и настроенного оппозиционно против Ворошилова…
Поэтому когда Якир начал со мной разговор, я с самого начала понял, что он ищет организационного контакта с троцкистами для совместной борьбы с существующим руководством.
Вопрос: О ком из своих сообщников по к.-р. троцкистской деятельности вы говорили Якиру?
Ответ: По этому вопросу я назвал ему Путну, Дрейцера и Охотникова, указав ему на то, что я с ними связан по троцкистской подпольной организации.
Вопрос: Вы информировали Якира об имевшемся у вас задании совершения теракта над тов. Ворошиловым?
Ответ: Нет, об этом я не сказал ему.
Вопрос: Почему? Вы же знали его враждебное отношение к тов. Ворошилову?
Ответ: Это я, конечно, знал, но поскольку в разговоре со мной он прямо этого вопроса не касался, ему об этом террористическом задании я не сказал.
Вопрос: Кому вы сообщили из соучастников к.-р. троцкистской организации о состоявшемся разговоре с Якиром по поводу заговора?
Ответ: Встретившись в 1936 году в Москве с Примаковым у него на квартире, я сообщил ему о предложении Якира принять участие в заговоре, передав ему подробно содержание моего разговора с ним. Примаков ответил мне, что об этом ему известно и что он разговаривал тоже об этом с Якиром.
Вопрос: Какие указания вам дал Якир?
Ответ: Сформулировав передо мной основную цель заговора – захват власти путем вооруженного восстания, Якир мне дал указание быть готовым самому и готовить к этому соединение.
(…)
Вопрос: Что вы конкретно сделали в осуществление этих указаний?
Ответ: Конкретно сделать мне ничего не удалось, т. к. в связи с арестом меня НКВД, вторично Якира мне увидеть не удалось, т. к. он к этому времени только возвращался из заграницы.
Вопрос: Вы получили от Якира указание о привлечении новых кадров?
Ответ: В принципе такое указание было, но Якир неоднократно подчеркивал, что это нужно делать крайне осторожно, во избежание провала, и каждый раз с ним согласовывать намеченные мною кандидатуры.
Вопрос: Так ведь у вас к этому моменту были уже подготовленные кадры, еще ранее привлеченные вами к к.-р. троцкистской деятельности.
Перечислите этих лиц.
Ответ:(…)
У меня был только один случай, когда я вовлек к участию в организации.
Осенью 1935 года ко мне на квартиру зашел Савко – зам. нач. ПУОКРа Харьковского военного округа. Он знал меня как бывш. троцкиста, начал спрашивать о моих настроениях. Когда я его спросил, почему его это интересует, он ответил, что он знает, что я не отошел от троцкизма, от Дрейцера. После этого я понял, что он ищет контакта с троцкистами, предложил ему принять участие в работе организации, начать сколачивать троцкистов в своем округе, на что он дал свое согласие.
Вопрос: Что сделал конкретно Савко?
Ответ: Я больше не встречался с ним.
Вопрос: В начале допроса вы говорили о вредительстве, проводимом организацией. Дайте по этому вопросу исчерпывающие показания.
Ответ: Говоря о вредительстве, я имел в виду вредительство, проводимое по линии автобронетанковых войск.
…Обращает на себя серьезное внимание то, что в результате вредительских действий, исходящих из АБТУ, отсутствуют средства связи на танках Т-26 и БТ, что исключает возможность управления частями, управления огнем в бою. Безусловно, вредительским является мотор на Т-26, который на среднем переходе совершенно выдыхается.
…Очень серьезным вопросом в области эксплуатации танков является то, что буквально сотни танков разрушаются на стрельбищных полях, т. к. в течение нескольких месяцев в году, ежедневно – через каждые 15 минут танк поворачивается по 2 раза на 180°. Чтобы избежать этой массовой порчи танков достаточно на стрельбищных полях оборудовать поворотные круги (по примеру ж. д. в депо).
Халепский, несмотря на сделанное ему по этому вопросу мотивированное предложение, своего согласия на это не дал, ссылаясь на то, что подобный метод (без поворотных кругов) дает попутную тренировку водителю на крутых поворотах. Абсурдность этого довода совершенно очевидна, поскольку в условиях боевых действий, танку никогда не придется делать именно таких эволюции (180°).
Шмидт
Заявление Д. А. Шмидта от 5 июня 1937 г.
Следователю НКВД лейтенанту Петерсу.
Как я уже раньше показывал, что, получив задание по террору, я не имел задачи вербовать людей. Что же касается вопроса, почему я не совершил покушения на народного комиссара т. Ворошилова, несмотря на то, что много раз видел народного комиссара, подходил к нему с докладом. Мне на это трудно ответить. Одно я могу сказать, что не в состоянии был это преступление совершить. Это все было до того момента, когда я был введен в состав военного заговора. А получив от Якира другие задачи: т. е. руководить частью во время вооруженного восстания, то эти две задачи несовместимы.
От Якира же я задания по террору не получал, а ждал указаний, какую конкретно работу проводить к подготовке, какие непосредственно задачи предстоят мне для выполнения. С Дрейцером я потерял к этому времени связь, после его посещения в мае 1935 г.
Показаниями прошлого и этого года я исчерпал все что знал. Что упустил, отвечу.
Дм. Шмидт
Навигация