Модуль 1. Hell baboons' challenge.

[котька]

Вопрос старика об избранности застал Луеро врасплох. Отбросив сомнения, она решила сказать правду прямо сейчас. И заговорила вслед за Палом, горестно качая головой и старательно избегая взглядов сопартийцев.
- А ответ на твой последний вопрос, Дэр Зэйе, не прост. Скажи, может ли считаться Избранным тот, кто утратил Искру? И как ее вернуть? - "А стоит ли?", осенила эльфийку страшная догадка. Неужели ей придется присвоить еще несколько сущностей, чтобы обрести свой прежний статус?

[Mamajoe]

Старик раскрыл было рот, чтобы ответить Палу, но Луеро успела задать волновавший её с недавних пор вопрос.

- Можно ли быть Избранным без искры? Определенно нет, леди Луеро, - отозвался старик, - Я... Понимаете, процесс создания Избранных сложен. Кто-то из богов должен пожертвовать частью себя. Без искры божественности смертная оболочка не сможет подчинять этот мир своей воле, как могут боги. Но без смертной оболочки этот мир будет противиться попыткам подчинить его, воспринимая искру как нечто чуждое, что лишит её значительной части мощи. Искра и божественная оболочка в единении дают поразительный результат, открывают перед таким созданием все тропы мира. Но без искры смертная оболочка распадается. Насколько быстро, не известно, ибо я не был свидетелем гибели других Избранных. Полагаю, в таких местах, как это, можно существовать очень долго до тех пор, пока состояние не изменится столь значительно, что образуется определенный перепад. И, вынужден вас огорчить или обрадовать, этот момент близится. Как только время запустится вновь, что-то произойдёт. Если вас кто-то ищет, то их сигнал достигнет вашего сознания. Если же нет, то... нет. Чем больше воспоминаний о былом возвращается ко мне, тем ближе подступает момент, когда наши пути разойдутся, ибо мы с вами изменяемся, и время начинает свой бег. Вам надлежит продолжить свой путь, а мне – отыскать свой, или же наоборот.

Сделав небольшую паузу на перекур, старик перешёл к ответу на вопрос Пала.

- Нет, Пал, не уверен, что такое могло произойти. Как я уже сказал, если боги Ковенанта просчитались в чем-то, то мне это не ведомо. У божественных покровителей Ковенанта божественные враги. Не все приняли сторону того Эо, которого призывали некоторые из старших богов. На протяжении долгого времени я был уверен в существовании второго Ковенанта. Если это так, то подобное допущение объяснило бы, почему мир застыл в состоянии войны, когда ни у кого нет сил продолжать её. Но, быть может, это всё досужие домыслы старика.

В задумчивости старик посмотрел на Избранных.

- О, не подумайте, что старик Дэр Зэйе подозревает в вас агентов вселенского зла. Нет, вовсе нет. Если дьявол поручил вам призвать к ответу Избранных-отступников, то это оставляет мало места для сомнений по поводу вашего статуса. Кстатит, а дьявол ничего не говорил про?.. Гм... Да нет, забудьте. Думаю, вы и в самом деле Избранные с нужной стороны. А коли соратники дьявола, то о каком зле может идти речь?

Произнеся это, старик зашёлся смехом притягательного дедушки, образ которого эксплуатировал некоторое время до этого.

- Если дьявол на вашей стороне, то зло где-то в другой. Угу-м. Хмэ-хмэ-хмэ-кхе-кхе-кхе...

Старик закашлялся и на секунду показался старше на двести лет, а в следующий миг он преобразился. Вместо него на камне стоял уже кто-то другой, облаченный в длинный плащ из материала без единой складки - черный и блестящий, будто покрытый лаком, с резко очерченными плечами, высоким воротом и без пуговиц, надетый поверх тесных штанов и рубашки, плотно стянутой жилеткой. Одежда под плащом была украшена красной ромбовидной прострочкой и подпоясана широким ремнем с неизменной бляшкой в виде черепа. Голову скрывала плотно подогнанная под лицо серебряная зеркальная маска, глазницы которой прикрывали две темных округлых линзы, напоминавшие отдаленно причудливые очки Архангелики, только без рамки. Из-под рукавов диковинного плаща резко изменившегося старика выглядывали массивные металлические браслеты из того же металла, что и маска, а сами руки были обтянуты плотными кожаными перчатками. По поверхности плаща изредка пробегали голубые искры. Носки черных блестящих сапог прекрасной выделки с серебряными шипами, приделанными к пяткам, медленно оторвались от камня, когда обновленный старик приподнялся в воздух и стал левитировать. Мир вокруг едва заметно стемнел, а возле сверкающей фигуры в черном просматривался бледный ореол света.

- Я вспомнил достаточно, - раздался голос на пару тонов ниже и ощутимо сильнее, имевший один из характерных эффектов звука в наборе эпических приключенцев - эффект звучания отовсюду, - Наша встреча не случайна. Я ожидал, что кто-то заберется в эти глубинные колодцы мироздания, и память обо мне не угаснет. В недавнем прошлом я – безымянный лич из Гибельного плато - края, что в ваши времена звался Думсйорсом, седьмой Избранный Ковенанта. Если с какого-то момента это подозрение крепло в вас, то более в этом можно не сомневаться.

Лич развел немного руки в стороны и едва склонил голову в знак приветствия. Или благодарности? На плаще вспыхнула и погасла искорка. С треском сверкнула новая. Учитывая, что он висел в метре над Избранными, этот жест выглядел... Впрочем, неважно. Бывший лич выразил приветствие и благодарность лёгким кивком.

- Полагаю, наша выгода от того, что мы встретили друг друга, взаимна, пусть и неочевидна, - продолжил седьмой Избранный, - Если бы я не оказался здесь, вам надлежало бы застыть в поле стазиса, окружающего Архлича, и пропустить всё самое интересное, а мне бы, вероятно, предстояла встреча с суровым и справедливым Мефистофелем, о котором я наслышан от вас... Захватывающая, но пугающая перспектива. Хотя, кого я обманываю? Мне ведь не ведом страх. Wha-ha-ha!..

Эпический смех пронёсся над крохотным озером и встрепенул зеленые лапы высоких елей порывом ветра. Лич ухватился руками за пояс и незаметно переменил одну эпическую позу на другую.

- Я позволю моей благодарности простереться чуть дальше. Расскажу вам кое-что, пару вещей о том, о сём... Разумеется, большая часть будет строиться на том, что боги Ковенанта не предавали его, ибо их вера в Эо была абсолютной. Просто Избранные - мы - оказались слабее, чем планировалось. О, сил у нас было предостаточно, но всё это оказалось бесполезно, когда ядро нашей решимости распалось.

Лич выдержал паузу, чтобы начать свой рассказ, и скрестил руки на груди. Вероятно, какая-то часть него, отвечающая за следование образу эпичного приключенца, также оказалась неумирающей. Сейчас в нём явно угадывалось сходство с другими Избранными, которые уже встречались нынешним Избранным, и этот образ не полностью совпадал с мертвым созданием, стерегущим секреты, вызывающие неотложную смерть.

- Нас было семеро: Келемвор, Аламар, Ри, Айзен, Сьюнальэо, Фрагария и я – Мощь, Ярость, Знание, Тайна, Свет, Тень... и я. Множество смертных душ были сплавлены воедино, чтобы создать нас, и горячи были искры пламени Эо. Мы сопровождали богов Ковенанта в их сражениях на Небе и сражались за них на Земле. Мы отыскивали, истребляли и склоняли на их сторону тех, кто называл себя их врагом. Наше пришествие в мир ознаменовалось эпохой, когда могучий дух Джергала покинул небосклон, возведя на свой престол обуреваемую земными страстями Темную троицу – Миркула, Баала и Бэйна, олицетворявших смерть, разрушение и злобу, когда затмение скрыло от земных обитателей божественный свет. Джергал, древний повелитель всего сущего, старший из богов, обладатель ярчайшего пламени Эо возжег в себе это пламя, и мощь поглотила его. Он хотел удержать чистое пламя Эо, дабы найти ответ на главный вопрос. Его дух не выдержал неистового напряжения сил и распался надвое. Небо захлестнуло волной Хаоса на какое-то время, пока ослепленные вспышкой болезненной мощи части Джергала осознавали себя по-новому. Эти части, объятые пламенем, прожигали ткань мироздания, пока не погрузились в самую бездну, обиталище наиболее свирепых и темных духов – демонов танар'ри, удерживаемых нерушимыми до того цитаделями дьяволов во главе с Асмодеем. Множество темных дел творилось в Бааторе, средоточии дьявольской силы, но таково было их место в задумке Эо – вбирать в себя зло и бороться с ним, чтобы оно не обуревало смертных, не позволять скверне коснуться их душ. Получалось это далеко не всегда, но сейчас речь не о том. Миркул, Баал и Бэйн застали падение Джергала, когда он оказался по роковому стечению обстоятельств близок, и в безумии он прикоснулся к ним, его искаженная божественная сущность возожгла их души, от которых на Земле запылали пожары войн и раздора, и смута, словно тучи пепла, накрыла обитель земных созданий. В то сумрачное время старшим богам надлежало решить участь мира, ибо стало ясно, что боги не властны над собой. Шло время, и части Джергала, остывая, сплавили бессчетное количество духов, ядром которых одна часть избрала порождение необузданной свирепости и злобы и нареклась Демогоргоном. Другая часть избрала своим сердцем духа бесконечных страданий и жажды избавления от бремени бытия, и именем ему стало Оркус. Близился конец света, ибо прежний мир не мог быть возрожден, и армии богов и демонов готовились к решающему столкновению на Главном материальном плане, но саму битву всё ещё отделяли столетия гибели и разрушений, пока смертные определяли свою судьбу. Боги Ковенанта предвидели это и не единожды предлагали смертным избавление в обмен на свободу в новом мире. Тяжек был гнёт демонических орд, вырывавшихся на Землю, но не все согласились с божественным замыслом. Многие, особенно древние эльфийские кланы, покинули Главный материальный план, убедив обитателей подземелий – гномов и дварфов – присоединиться к ним, спастись от надвигающегося ужаса. Эльфы жили очень долго и верили в то, что долгая жизнь научила их всему, чтобы справиться с любой напастью. И, увидав тех, в кого превратилась горсть уцелевших из них, сложно сказать, что у них не получилось... В общем, легенды об их мудрости отчасти оказались правдой. Или им просто повезло, как повезло вам со мной. Ну, и мне с вами, конечно же. Угу-м, угу-м.

Понизив голос, седьмой Избранный продолжил:

- И вот, когда разорение, голод и ненастья вступали во власть на земле, смертные сделали выбор; старшие боги призвали Эо, и явились мы – семеро Избранных. Наше появление знаменовало собой скорый Великий сон – переход смертных в лоно безмятежности. Их страданиям наступал конец. Одной из первых наших задач была подготовка смертных к этому ритуалу, проводить который решено было в особых местах, и мы взялись за дело. Вместе мы искали места древней силы, не забывая уделять внимание и грядущей битве богов за сокровище мира. Строго говоря, избавление смертных и являлось первым этапом сего действа. Мы подрывали и искореняли разлагающие души проповеди клириков Темной троицы, очищали обители скверны и опустошали замки смертных, введенных в заблуждение и претендующих на роль «земных» божеств. Шли годы. Когда это стало возможно, боги явили свою волю, и начался исход многочисленных толп из мест, где они родились, выросли, жили и старились. Многие сотни тысяч тянулись нескончаемыми обозами, пересекали широкие долы, сплавлялись по рекам и восходили в горы. Не смотря на наши усилия, демоны всё чаще терзали мир и истребляли людей, редких оставшихся эльфов, гномов, дварфов и другие народы. Необоримая воля к уничтожению гнала их вперед, заставляя покрывать огромные территории. Многочисленны были армии людей, но сильны были и демоны. Их целью было лишь убийство как можно большего числа смертных. Мы поняли, что это означает – божественный замысел оказался под угрозой, ибо врагу стала известна участь смертных в нём. Хоть мы и одержали ряд блестящих побед, когда наш отряд обезглавил передовые вражеские армии Хаоса, но, чем ближе к поверхности из глубин мира поднимались новые повелители демонов, тем сложнее становилось сдерживать танар'ри. При том, что сражаться с тварями, которые способны и без того творить чудеса, подобные заклинаниям высших кругов магии, крайне затруднительно. Судя по тому, что демоны-лорды смогли переправлять громадные орды на землю, мы осознавали: дьявольские крепости пали или вот-вот падут. Однако их судьба была неведома нам. Я не помышлял о том, что великий дьявол уцелел. В то время мы обычно получали задания от Чантеи, Тира и Огмы. Много смертных погибло в схватках с демонами, и не известно мне, сколь велико это число, но всех, кто пожелал того и уцелел, мы отвели в Залы Смирения, укрыв там, и, когда сдерживать демонов более не удавалось, боги распорядились о начале битвы за землю, потому что некоторые реликвии всё ещё находились где-то на поверхности, и они нужны были богам Ковенанта и нужны были нам. И одну из них – самую разрушительную – к тому времени уже отыскали демонические слуги, и ею завладел Оркус.

Безымянный Избранный едва заметно расправил плащ пошире и добавил в свой голос отзвуки валторн вдалеке, земля под ногами у Избранных иной раз чуть-чуть вздрагивала, а по воде от камней стала разбегаться слабая рябь, словно от лап водомерок. Вечерело...

- Разверзлись Небо и Земля, штормы, порождённые Мистрой и верными ей духами, развеивали демонические чары и испепеляли целые орды, а оживленный Тиром камень истирал в пыль скверну. Чантея обратила все растения – большие и незаметные – в оружие, пожиравшее демоническое зло; реки и озера обратились в бассейны яда. Огма, Темпус и Шар боролись на Небе с Бэйном, Баалом и Миркулом, которые, более не страшась, выступили против Ковенанта, а их силу подпитывали злоба и ярость Демогоргона, который намеревался прорваться в обитель богов через них. Связь частей Джергала с Троицей действительно существовала. Кроме того, Троица погубила множество более слабых духов и поглотила немалую часть тех, что служили раньше Джергалу. Даже мы всемером обычно не решались на открытое столкновение с кем-то из Троицы, покуда пребывали на Небе. И потому эти трое были сильны, они воевали с богами, но не решались напасть на старших до того.

- Война на Земле длилась несколько дней. Я был уверен, что демонов гнали с поверхности распадающиеся души дьяволов. Как ни крути, а они тоже несли в себе пламя Эо, и, погибая, разжигали огромные костры очищающего пламени. Кто знает? Решившись вызвать Эо, девятеро дьяволов могли обратить исподний мир в выжженную пустыню, в Пустоту, которую даже дракон был бы не в силах заполнить. Разумеется, их смерть не была бы окончательной, они лишь исполнили бы волю Эо, и даже, вполне возможно, заслужили бы нечто. Но о той борьбе мне известно практически ничего. Тогда боги Ковенанта тратили океан силы, вычищая демоническое порождение с лика Главного материального плана и сражаясь с Троицей в своём мире. Богам-повелителям стихий – Коссуту, Грумбару, Аккади и Истишии – надлежало восстановить мир в его первозданной чистоте, когда всё завершится. Пока бушевала война на поверхности, мы охраняли врата, что ведут к сокровищу мира. Нам всё-таки удалось отыскать их в последние дни перед битвой. Эти врата расположены в древнем подземном городе, в котором жили первые, возможно, самые первые, смертные, создавшие богов. Смертные, что, возможно, ещё не были порабощены драконами.  Это очень древнее место, пережившее все катаклизмы. Каждый раз неведомая сила восстанавливала то место по-разному. Мироздание запечатлело его в своей памяти и являло смертным в надежде, что однажды явится кто-то, достойный войти в него. Я говорил вам о трех битвах, победу в которых должно было одержать богам на Небе, на Земле и в Пустоте. Описываемое мной сражение было битвой на Земле, и, если бы мы не выстояли тогда, всё было бы кончено. Мироздание испытывало нас на прочность. Но мы выстояли, а наше падение как Избранных произошло сразу по окончании сражения, буквально в следующий миг.

Седьмой Избранный сменил интонацию; валторны, ревущие вдалеке, уступили место звукам неведомых инструментов, сопровождающим в сказаниях моменты трагического героизма и всего, связанного с ним; утих ветер.

- В подземном городе был установлен мегалит, соединенный с пирамидой-сердечником, в которой пребывает Архлич, встречи с которым вы, к счастью, не сыскали. При помощи ключа-камня можно управляться подобными устройствами, но их действие не похоже на течение магии, с которым мы были породнены, и потому пользоваться малопонятным устройством было опасно. Но мы пользовались, ибо демоны выследили нас и явили себя. Причем, то были не просто демоны, но нежить, вырванная волей Оркуса из небытия и брошенная на нас; её невозможно было изгнать. Не то, чтобы нежить могла нас испугать, но в ту минуту мы поняли: Оркус где-то рядом. Только армия, лишенная эмоций и воли, могла бы выдержать его присутствие. То, что сам Джергал отчасти явится к нам, вселило уверенность в выбранном месте и времени, ведь предвидение о том, что мир готовится явить достойнейшим нечто особое, претворялось в жизнь. Боги Ковенанта почувствовали это тоже. И мы схлестнулись с нежитью. Поначалу бой складывался явно неравный, но, чем опаснее становилась ситуация, тем сильнее мы ощущали нашу связь с Эо. Её влияние искажало ход времени, когда что-то шло не так, как должно было. Иногда удар, который должен был обезглавить, оставлял лишь глубокий порез на плече или ломал доспех. Нечто подобное происходило и раньше, но сейчас этот эффект был сильнее. Мы почти уверовали в нашу непобедимость и изничтожили большую часть войска Оркуса, когда зал озарила яркая вспышка. Свет ослепил нас ненадолго, а остатки нежити рассыпались в прах. На вратах, что вели в неведомые части мира, проступили знаки. Мы не могли прочесть их, пока Айзен не сложил фрагменты в нужном порядке и не связал фразу целиком. Когда вспыхнул свет, он один увидел в нём что-то, о чем расспросить его нам не удалось, ибо мы понимали: силы Оркуса были отброшены вспышкой на время, возможно, слишком недолгое – и потому никто не стал возражать, когда Айзен отпер врата. Нас озарило рассветное сияние, излучаемое небольшой металлической сферой, похожей на остывшее утреннее солнце. То был адамантит – редкий материал, добываемый из камней, иногда падавших на землю. Не тот сплав, который используют кузнецы-маги, но чистый металл, не поддающийся зачарованию. Вещество, способное сохраняться, не меняясь, тысячи лет. Сфера озаряла портал за ней, словно поставленную на бок большую чашу с кристально чистой водой. Мы будто глядели сквозь океан, за толщей которого каждый из нас видел разное. Портал показывал нам то, что мы обнаружим, если окажемся по другую сторону. Мы даже смогли менять картины друг у друга и обмениваться видениями, заставляя портал показывать то, что желал кто-то из нас. Это было удивительно. Дальше за порталом свод сужался и вытягивался в длинный тоннель, в темноте которого ничего не было видно.

- Но мы недолго созерцали совершенное изделие, потому вскоре по нам нанес удар сам Оркус. Точное наше местоположение не было ему известно, но он чувствовал, где мы сражались с его командирами-мертвецами. Раздался яростный гром, а затем пространство пронзил вопль, полный невыразимого гнева. Наша воля улетучилась вмиг, и очень быстро наш круг желаний сузился до одной вещи – забвения. Окончательной погибели. Скорбные моменты пережили мы тогда. Осознание произошедшего пришло не сразу. В тот момент мы ещё не знали, что оказались прокляты Оркусом, потому что демон нанёс удар найденным им оружием чудовищной разрушительной силы. Предметом, способным вбирать и усиливать его зло. От удара мир раскололся в том месте, и наш подземный зал оказался открыт ядовитым ветрам и тучам пепла. Нас сдавила темнота, в которой бушевал шторм, над нами высился исполинский демон; в его руках сверкал могучим красным заревом сферический молот, а его взор был обращен на обитель богов. Я помню, как в темноте вспыхнули яркие огни, и слепящие молнии вонзились в демоническое воплощение погибели; раскаты грома не были слышны, т.к. меня сотрясали вибрации ужасного вопля, звучащего во мне, но мир вздрогнул. Тогда мне довелось увидеть явление Чантеи. Она вынырнула из шторма и обратилась сияющим силуэтом, вокруг которого расступилась мгла, и солнечный свет ярким лучом ожег Оркуса, его броня начала плавиться. Чантея схватилась с ним, и, думаю, у неё была возможность победить. Какое-то время они сражались, пока демон не нанёс старшей богине удар и низверг её наземь. Впрочем, следующая молния поразила Оркуса, и молот выпал из его рук. Мистра подбила его своим копьем. Чантея с Мистрой выиграли для нас время, и некоторые успели прийти в себя и погрузить нас в область замедленного времени, воспользовавшись монолитом. Большего в том состоянии сделать было нельзя, но это дало время заглушить звучание демонического крика и на какое-то время укрыться от самого демона. Разрушения, царившие по всей поверхности мира, не касались этого зала, свет, излучаемый адамантитом, вселял тень надежды. Сияющий портал, призывно манящий пройти сквозь него в неизвестность, был одним из путей. Другой путь вел к Чантее, свет которой мерк, и которая сражалась с погибелью. Без молота демон был опасен, но Мистре удавалось терзать его своими молниями. Последние секунды раздумья утекали. Демонический молот соскальзывал к нам, сквозь замедленное время. Одно из сильнейших старших божеств было при смерти или сильного повреждено, и перспективы вызвать Эо без неё становились туманны. Мы не знали, как обстояли дела у Огмы, Шар и Темпуса. Мы могли бы почувствовать их в обычное время, но не тогда. Если кто-то погиб и среди них, то вызвать того Эо, что направлял Ковенант, было бы невозможно. Вдобавок, рёв Оркуса в нас постепенно нарастал. Келемвор сделал шаг вперед, к медленно падающей черной сфере, в глубине которой затухала красная искра. Видя гибель богов и раскол мира, он ощущал в себе скорую гибель, как и каждый из нас. Казалось, что Оркус вот-вот расправится с Чантеей, время вновь ускорит бег, и демон заберет молот обратно. Нас бы никогда больше не было. Хоть такое и не было предрешено, но мы утратили веру, и оказались в смятении. Наша надорванная связь с Эо не выдержала напряжения, и Мистра почувствовала это. Молот Оркуса мог бы помочь богам завершить битву, но каковы были шансы? Мы сделали свой выбор, сдавшись желанию спастись, и, в тот момент, когда время подхватило нас, её молнии были уже нацелены. Келемвор успел схватить сферу Оркуса, но взрывами нас разбросало в разные стороны. Разорвав связь с Эо, мы оказались невидимы для богов и для Оркуса, который, оглушив нас, до этого был способен касаться её.

На мир вокруг опустилась ночь, когда голос Избранного стих и выровнялся; его рассказ не окончен.

Извините, вам запрещён просмотр содержимого спойлеров.

- Битва отгремела, я выскользнул из оков смерти и затаился в опустевшем мире. Старался заглушить в себе голос погибели. Куда пропали Избранные, боги Ковенанта и демоны, мне не было ведомо. Укрытый в глубинах, я впадал в забытье на десятки лет и приходил в себя в краткие моменты ясности. Долго я восстанавливал себя, переживая всё, что выпало мне испытать, гадая над судьбами нас семерых и остального мира, того, что от него осталось. Долгое время я полагал, что демоны и боги пали в борьбе одних с другими, а Избранные мертвы или отправились в дивный мир из рассветного портала. Точно так же, как я ждал вас, я ждал тогда долгие столетия в пещере, пока появится рядом разумная душа, не решаясь выйти на поверхность. Магия не покидала мир, и однажды, чтобы стабилизироваться, я решил воссоздать ритуал, приготовления для которого сделал ещё во время визита к Архличу. Часть меня была привязана к его обители, но если бы я погиб во время боя с Оркусом, то это бы меня не спасло, потому что мои части – живая и уже неживая – распались бы, не в состоянии соединиться. Мне требовалось решиться на опасный эксперимент, погибнуть и обратиться нежитью, либо продолжать существовать, борясь с проклятьем Оркуса, которое каждый год завоевывало и поглощало часть меня. Так я стал личом, мои страхи ушли вместе со всеми чувствами, и я не смог оценить тот восхитительный миг, когда однажды смертные нашли мою пещеру. Вместо этого я подверг их жестокому испытанию, и лишь один смог выдержать. Я разглядел в нём больше способностей, чем в остальных и оставил жить. Быть может, их души воссоединились с другими душами смертных, покоившихся в их колыбели, но мне не было дела до их судьбы, ведь я собирался поделиться знаниями, которые должны были достаться достойному, иначе всё было бы напрасно. Им оказался гном. Вор, весельчак и страстный любитель загадок. Я сохранил ему жизнь, запечатлев в нём стремление отыскать Избранных и исполнить мою волю. Я также запретил ему приводить тех, кого он сочтет достойными, ко мне, ибо понимал, что облик мертвого, готового обратить в прах любого, кто не соответствует его установке, оказал бы разрушительное воздействие и запрограммировал бы их на поражение, поскольку на мне была печать смерти и проклятье Оркуса. Зато однажды я вновь встретился с достойным гномом. Сила его порядочно возросла. Он спустился ко мне и объявил, что пришёл окончить мой путь и завладеть моей силой и знаниями, которым он видит достойное применение, а также поведал мне о причинах такого решения. Он был не один, а с дварфом. Это было удивительно, вернее было бы, не будь я личом, видеть двух гуманоидов, да ещё достигших столь высокого уровня. Конечно, я разгадал его замысел. Так я понял, что гном, которому я поручил отыскать Избранных, подвел меня, посчитав себя равным мне, но это было необходимо, ибо круг замкнулся, и я мог освободиться. В этом виделся узор судьбы, знак, которого я ожидал, и я позволил ему уничтожить мою много лет как мертвую оболочку, тем самым высвободить проклятье Оркуса. Прежде, чем принять вызов, я наказал ему исполнить мою последнюю волю: передать кольцо, что дала мне Сьюнальэо, достойному. Тогда я был мертв, и мне не было дела до страстей, обуревавших когда-то нас, Избранных, тех, кто сражались на стороне богов и вершили судьбу мира. Это было важно для самой Сьюнальэо. Она пришла к выводу, что постичь мир сможет лишь тот, кто подобен ему, т.е. состоящий из плоти, крови и наделенный душой, обладающий инструментом, волей и духом, соединяющий оружие, магию и веру. Это кольцо когда-то принадлежало той, чью душу в числе прочих вобрала в себя её искра. Его выковал великий мастер, чтобы свет его любви к своей избраннице, откликнувшейся на зов Эо, жил вечно, потому что тень поглотила его собственную душу, ибо он не пережил разлуку с ней. Для Сьюнальэо было важно, чтобы кольцо передавалось, и жила вера на земле. Она знала о том, что я искал способ стать подобным Архличу. Мы много говорили с ней о том, какие пути выберем – богов или смертных. Я убеждал её в том, что путь смертных может быть не менее богат переживаниями, чем путь богов, но сам до конца не готов был поверить в это. Она отдала кольцо мне; тогда оно уже было ею использовано, но могло обрести силу вновь. Для лича, пребывающего под землей, это более ничего не значило, он не объявлял себя владельцем кольца, а только хранил его, следуя своей миссии.

Небо стало постепенно светлеть. Верхушки елей на холмах отчетливей выделялись темными силуэтами.

- На этом моя история заканчивается. Она длилась долго. Пересказать её целиком заняло бы столько же времени, чтобы прожить. О многом я умолчал, ибо мне надлежит окончить рассказ, потому что наступает ваше время. Моя цель достигнута: я смог продолжить путь Избранных, который в итоге привел их ко мне. Однако мне хочется знать: у вас ли кольцо Сьюнальэо, сражавшейся со мной против демонов Хаоса и павшей, утратив веру? От этого во многом зависит ответ на твой последний вопрос, Пал.

Upd: исправлена опечатка "мог" - "могли".

[Йеннифер]

Коринн охватило смятение. Образы из воссозданного ее фантазией рассказа кружились в ее мыслях в перемешку с вопросами, ответы на которые должны были закрыть пустующие темные пятна повествования. Но жрица не смела задавать свои вопросы, только не сейчас. Силой воли она уняла волнение, выступила вперед и заставила себя принять не менее эпичную позу, чем Лич. В конце концов, она тоже была Избранной!
- Насколько я понимаю, вы говорите об этом кольце богини Сьюн? - Коринн протянула правую руку на безымянном кальце которой красовалось кольцо и спокойно продолжила: - Могу предположить, что ваша спутница Сьюнальэо все-таки выбрала путь божественный и стала богиней любви и моей покровительницей. Это кольцо мне передал тот, кого вы и уполномочили. И это кольцо было использовано несколько часов назад. С его помощью я воскресила Пала.

[Mamajoe]

Через темные линзы и серебряную маску невозможно было разглядеть перемену в облике лича, он едва наклонил голову, будто разглядывая кольцо.

- Да, это оно... В таком случае главные слова сказаны. Знайте, леди Коринн, что у кольца есть обратная сторона: радость озарения и благоговение от чуда воскрешения сменятся скорбью утраты. Эта вещь пришла в мир в час нужды и далась смертным немалой болью. Вам надлежит выдержать всё самое трудное, что последует после его применения. Полагаю, гном уведомил вас об этом.

- Мне не известно, при каких обстоятельствах вы применили кольцо, но вам известна правда: мы предали путь Ковенанта, спасаясь от погибели. Мы утратили веру в то, что сила Эо сможет исцелить нас. Мы отринули его идею, и сейчас в мире нет никого, кто мог бы узреть его замысел во всем великолепии. Такова реальность, и тень утрат более не должна омрачать нас. Однако... ваше понимание роли Сьюнаэльо, леди Коринн, неверно. Она Избранная, что пожелала направиться своим путем, и в нынешнем мире обладает влиянием, сравнимым с силой божества в полной его власти, но отнюдь не обладающая божественным видением. Её власть в стремительно сузившемся мире столь велика, что на первый взгляд разница со старшими богами предыдущей эпохи не видна, но, думаю, вы догадываетесь, какую роль отвел ей в своем плане Мефистофель: все отступники должны держать ответ перед Эо. Если в мире не осталось никого, чье пламя ярче великого дьявола, то Сьюнальэо обречена, так же, как Айзен, Фрагария, которая взяла имя Архангелики, я и все остальные уцелевшие Избранные-отступники.

Лич обхватил себя руками, в задумчивости поглаживая маску.

- Сделать выбор между путем бога и смертного станет возможно, когда война будет окончена. До тех пор никто из Избранных, сколь силен бы ни был и где бы ни находился, не в состоянии сделать его. Лишь одной из вас, леди Коринн, может быть предоставлено это право. Важно, что пути Ковенанта и нас, Избранных-отступников, навсегда разошлись. Тот, в ком горит пламя Эо, никогда не доверит судьбу мира тем, кто однажды предал его. Мотивы тех, кто стояли за нашим созданием, не до конца понятны, но ясно одно: Избранные во все времена были орудием, неразрывно связанными с божественным огнём. Никто не думал, что эту связь можно каким-либо образом прекратить, но это случилось, и способ известен. Быть может, нам предложили слишком многое в обмен на невыполнимое, но важно понимать: ни один смертный не может сравниться в потенциале с любым, кто обладает хоть слабой искрой Эо.

- И это плавно подводит нас к ответу на главный вопрос: как быть дальше? Насколько мои ограниченные знания о вас позволяют судить, вы скованны дилеммой: следовать ли пути Ковенанта или отринуть его. Когда вы сделаете этот первостепенный выбор, вам станет гораздо спокойнее. Станет ли бытие менее обременительным? Отнюдь нет. Но, полагаю, вы повидали уже достаточно, раз вам удалось забраться так далеко, что обитель Архлича была буквально на горизонте и это позволило вам оказаться здесь. Кроме того, ваш набор душ отличается от нашего, но мои знания о нашем устройстве достаточно глубоки, и главное – ваша связь с Эо не так сильна, как изначально была наша. Я могу скрыть вас от дьявола, если на то будет ваша воля, развеяв эту связь и освободив от оков Мефистофеля. Или же, я помогу вам отыскать уцелевших богов Ковенанта и собрать фрагменты божественной мозаики воедино, объявив вас его преемниками. Это место создано моими воспоминаниями где-то на пути к Чертогу Безвременья, и моё влияние здесь велико, ибо во мне горят воспоминания триумфа и падения Избранных, воспоминания о нашем могуществе и нашей слабости.

Голос над озером утих. Крохотная долина затаилась в преддверии чего-то эпического. Где-то вдали вновь зазвучали трубы, и звуки марша отчетливо нарастали. Вновь задул ветер; верхушки елей озарились золотым светом. Становилось теплее, и безымянный Избранный заговорил опять:

- Сделав выбор, вы уже не сможете от него отречься по собственной воле. И ещё одно – независимо от того, удастся ли мне оборвать или усилить вашу связь с Эо, дьявол узнает о вашей... склонности.

[Тэль]

- Дайте нам пару минут на обсуждение, - сказал Пал бывшему Избранному и, обернувшись к своим женщинам, крикнул волшебнице: - Зекрет, иди сюда! - Очевидно, что скрываться от Лича смысла не было, раз этот мир создан его воспоминаниями. Он и так все услышит.

Зекрет пересекла узкую полоску воды. До того она молча слушала старика, который оказался Дэр Зэйе, который оказался Избранным, и заметно помрачнела к концу его повествования. Ей не нравилось то, что старик предлагал. Предательство, перебежничество, смена стороны. Она была в команде недавно, и, реши они по-другому, приняла бы их выбор, но он бы камнем висел на ее ногах.

- Я предлагаю держаться Ковенанта. - Твердо сказал Пал. - Что мы выиграем от предательства? Ничего. Да, нам придется сразиться с АрхАй парочкой, но это всяко лучше, чем иметь врагом Дьявола. И мы спасем мир! - Скорей всего Пал не сильно верил в последнее, но рассчитывал, что это могло бы сыграть на струнах душ его сопартийцев.
- Я... я не знаю, - Коринн рассеянно посмотрела под ноги и явно побледнела, - я не могу стать предательницей и отступиться от Ковенанта, этому претит мое естество. Но в таком случае мне придется стать молчаливой свидетельницей гибели богини, или же кто она там, уж не знаю, которой поклоняюсь. А вдруг Мефистотель прикажет нам ее убить? - Зекрет перехватила испуганный взгляд Коринн. - Моя сила, магия, это же все она?! Или нет? Надо расспросить Лича.
- Расспросим, - уверенно заявил Пал. - Я уверен, выход найдется. Но на счет Ковенанта мы должны решить сейчас.
Коринн глубоко вздохнула:
- Я за то, чтобы не уподобляться Избранным прошлого и не становиться отступниками.

По мере рассуждений Коринн и Пала, на лице Зекрет медленно распускалась блаженная улыбка:
- После того как мы спасем мир, не хотелось бы чтобы что-то давило на совесть, омрачив победу. В общем, я за Ковенант, но меня очень насторожили рассказы о кольце и цене что придется платить. Я так понимаю, когда мы окажемся за пределом этого места, мое тело может стать той самой расплатой? Ведь там я без сознания, не так ли?

Коринн сокрушенно помотала головой:
- Кольцо носила я, воспользовалась его силой тоже я, потому и расплачиваться мне. Я это знала с того самого момента, как А У Ле вложил его в мою руку. А твое здоровье мы еще поправим. - Коринн подмигнула волшебнице и по привычке пробормотала короткую молитву Сьюн о возвращении своих способностей.

"Ничего уже не поправить", пробормотала себе под нос эльфийка и ее зеленые уши, вобравшие в себя весь сумрак грозового неба над головой, тихо звякнули.
- Я тоже за следование пути Ковенанта. Но разве у меня есть выбор? - Зекрет показалось, что Луеро задала вопрос собственному отражению в маске Седьмого Избранного.

   Выслушав всех, Пал хмыкнул и обернулся к Личу:
   - Мы решили держаться Ковенанта.

[котька]

Решение принято, назад пути нет. Луеро тихо фыркнула, размышляя о том, что на самом деле путь всегда один.
"Верный путь всегда один и только тот, который мы выбрали. Потому что все остальные пути при этом закрываются и становятся лишь призраками в нашем сознании. Таким себе средством для самотерзаний и только. Хм. Что же имел в виду старик, когда говорил о том, что меня может кто-то искать и если нет, то ... нет? Кто-то из спящих смертных, чтобы создать для меня Искру? Разве такое возможно? Может речь идет о ком то, кто связан со мной? Интересно, хватит ли желания Магистра Эолкоры об успехе нашей экспедиции на то, чтобы не дать распасться моей телесной оболочке? Или быть может Дьявол, которому я задолжала еще за предыдущее воскрешение, вновь мне поможет? Вериться с трудом. Что же делать?"
Эльфийка чувствовала растерянность. Времени на то, чтобы посоветоваться с сопартийцами не было. Да и станут ли они брать ее в расчет, если узнают, что она больше не Избранная? Взгляд аметистовых глаз метнулся в сторону Пала.
"Можно подумать наш любитель командовать особо заботиться о том, кто у него в подчинении. Лишь бы прыгали по команде и не визжали. Но, вероятно, ему можно доверять. Правда, лишь до тех пор, пока он считает меня полезной. А Коринн?" Эльфийка хотела бы заглянуть в чуть расширенные зеленые глаза женщины, но внимание той было приковано к старику.
"А что Коринн? Коринн умница и вовсе не так жестока, как ей следовало бы быть. Уж от нее то ножа в спину ждать не приходится. Да и от Зекрет тоже..." Луеро сдержала порыв коснуться деревянных украшений в косицах волшебницы.
Неожиданно жрица Аэрдри Фэйнии поняла, что скорей всего видит сопартийцев, нет - друзей, да точно - видит друзей последние мгновения. На эльфийку снизошла светлая печаль и она горделиво приподняла подбородок, тихо радуясь, что шла плечо к плечу с Такими людьми. С Такими Избранными.

Извините, вам запрещён просмотр содержимого спойлеров.

Извините, вам запрещён просмотр содержимого спойлеров.

[Mamajoe]

Лагерь Эо. Двор Прохлады


Магистр Эолкора сложила салфетку и отставила опустевшую тарелку в сторону, стрельнув глазами в сторону крепкой настойки. "Смерть виверны" - недавние события в Лагере придали напитку нотки опасной остроты. Судя по тому, что черепаховый суп подавали уже второй раз за последний год, то где-то сохранились места, в которых эти причудливые создания ощущают себя комфортно, чтобы численность их популяции поддерживалась на определенном уровне. Это в очередной раз заставило её задуматься о том, почему какие-то области в мире непригодны для жизни, а какие-то восстановили свои первоначальные условия. Её ведомство в течение многих лет составляло карты и подробное описание мест, пригодных для проживания людей. Разумеется, десятилетия разведки и исследований были подчинены не праздному интересу, но поиску ответа на волнующий всех вопрос: будет ли мир заселен вновь. Если это произойдет, Эолкора была уверена, что ей известны места, с которых начнется освоение мира. Кроме того, она пребывала в уверенности, что Великие жрецы не обладали даром предвидения, поэтому должны были прилагать куда больше усилий, чтобы обогнать её в научной гонке. Основная теория Её светлости по-прежнему состояла о том, что Великая четверка – это уцелевшие Избранные, т.е. создания, наделенные человеческим интеллектом и нечеловеческой силой, и теория более-менее соответствовала картине мира, которая складывалась вокруг. Если богам потребуется что-то узнать, они будут вынуждены прилагать усилия. Как смертные. И поэтому у Эолкоры был готов опасный и дерзкий план.

Её светлость посмотрела через стол на сидящего напротив Дэна Макса в его красивой черной жилетке, расшитой серебром, и с аккуратной бородой.

- Сегодня днём я попытаюсь убедить Совет в необходимости собраться в городе богов всем вместе. Если всё сложится удачно, то мы узнаем, как будут развиваться события. А У Ле пропал, Избранные тоже. Даллия не видит следов их присутствия на Главном материальном плане, а меж тем прошло уже больше года. Строго говоря, она более вообще ничего не ощущает касательно Избранных.

Немного помолчав после глотка настойки, не поддаваясь порыву поморщиться, Её светлость продолжила:

- Будем рассчитывать на худшее – что жрецы попытаются пленить меня и использовать мои способности, чтобы разрушить барьер, отделяющий Чантею от Главного материального плана. И о причине я догадываюсь, хотя всё довольно просто: Оркус был гением, а если речь идёт о чем-то гениальном, то в таком деле, скорее должна быть замешана я, а не жрецы. Они не используют ложь в качестве средства убеждения, но я научилась распознавать их уловки, и мне кажется, они уже все испытывают воздействие скверны. Скоро они не смогут этого скрывать, а мой талант позволяет распознать скверну задолго до того, как её влияние станет очевидным. Им об этом известно, и Четверка поспешит что-то предпринять. Я ощущаю это в том, как все жрецы сплотились в последние годы. Полагаю, они и сами испытывают какие-то неудобства, связанные с их прошлым. Герцог Бэли рассказал мне о том, что Келемвор распорядился выстроить большой город-замок в Небе, башни которого венчают впечатляющие статуи крылатых созданий. Мне кажется, это какая-то конструкция для... В общем, думаю, он намеревается перенести часть смертных в свою обитель, чтобы использовать их для чего-то. Возможно, они намерены отыскать стену Неверующих и освободить тысячи душ гипотетических неверующих. Ясно одно – свершилось какое-то ключевое событие, позволяющее перейти к новой фазе осуществления задумки. Сейчас главная проблема нынешних богов – это острая нехватка влияния, справиться с которой можно только расширением круга верующих. Но все верующие поделены в равной пропорции по две-три тысячи на каждого из богов, исключая по какой-то причине Сьюн. Я размышляла над этим, и полагаю, Сьюн видит свою миссию в том, чтобы распространить на земле некую однородную и универсальную веру, объединяющую куда больше смертных, чем более узкие направления. Хотя...

- Ты упомянула однажды ангелов, - проговорил Дэн Макс, - Тебе известен способ, каким они приходят в мир или могли бы сделать это сейчас?

Эолкора ответила не сразу. Бутылка с настойкой внезапно услужливо наклонилась, и темно-зеленая жидкость наполнила невысокий бокал.

- Теоретически. Ангелы – это раса небожителей, многие из которых (если не все) погибли в войне богов. Однако, астральное море скрывает в себе память обо всём, что происходило в приграничных сферах бытия, поэтому, если в ком-то силён талант путешествия по Астральному плану, тот мог бы извлечь образы прежних обитателей Неба и запечатлеть их в сознании смертного. Далее следовало бы произвести определенные манипуляции с телесной оболочкой и вложить в получившееся существо волшебный дар, подпитываемый связью такого существа с богом. Звучит несложно, но вместе с тем есть ряд труднопреодолимых сложностей. Во-первых, потребуется вложить в подходящего кандидата частицу божественности, дефицит которой сказывается во всём мире, во-вторых, надо заглянуть в глубины астрального моря, в-третьих, нужен подходящий кандидат, ведь не всякое сознание примет чью-то личность в себя. Для этого нужен кто-то, готовый на самопожертвование, обладающих гибкостью ума, силой веры и всем, что потребуется...

- Слушай, Эолкора, - внезапно прервал её Дэн Макс, - Что, если Избранные были созданы подобным образом? Это бы объяснило, откуда Четверке известен способ. Они могли бы внести в него определенные изменения и создать существ, которые смогли бы заменить их на Главном материальном плане. Эти существа были бы преданны им и избавили бы Избранных от необходимости перемещаться между мирами. По сути, такой суррогат божества значительно увеличивает шансы на успех божества-создателя в своей задумке, т.к. может быть использован многократно. Знаю, что звучит слишком цинично, но ведь на кону судьба мира, если я всё правильно понимаю.

Магистр Эолкора молча и неподвижно следила за ходом мыслей Дэна Макса. В его словах было что-то такое, что помогало сложить происходящее в подобие цельной картины.

- Взгляни на это, - продолжил магистр Дэн Макс, - Ты создала армию големов и окружила себя магистрами, каждый из которых овладел тем, что было бы важно для тебя. Избранные восстановили институт Церкви, обеспечив себя верующими, обладающими разными талантами и преданных идеалам, которые воплощают эти Избранные; их верующие позволяют им видеть мир, присутствовать в нём. Старшие боги изначально же призвали Избранных для служения неким грандиозным целям, и эти Избранные также были посланы на землю. Даже у Мефистофеля есть герцог Бэли, который появляется тут и там, выполняя разные поручения своего покровителя. История повторяет определенный узор, Эолкора... Кстати, а что, если целью Сьюн как раз и было отыскать смертных, способных к ангельской добродетели? Найти идеальных адептов. Другой вопрос, для чего ей это. Как правило, «помощники» расширяют способности создателей... Может быть, возродив ангелов Избранные хотят приблизиться к разгадке тайны истинной божественности. Гм... Возможно, Сьюн оказалась под влиянием более суровых и расчетливых сопартийцев, а возможно, у неё есть собственный план, как и у многих в этой истории...

Слова «собственный план» и «у многих» неловко повисли в воздухе. Сидящий напротив статный мужчина в синей рубашке и черной жилетке, разгладил бороду, усы и произнес:

- Пойми, что твои возможности превосходят мои. Даже, если я увижу что-то неверное в твоей картине мира, твоя область зрения останется более широкой. За ошибку я могу принять собственный просчет, поэтому я избавил себя от метаний, допустив, что тебе «виднее». Зато лишняя пара рабочих рук никогда не бывает лишней, ведь кому-то однажды придется довести хотя бы один план до конца. Я выбрал твой, и сейчас... Эмм... В общем-то, сказано достаточно.

- Выпьем за это.

- Непременно.

Магистры допили настойку и мерно постучали серебряными ложечками, заедая горький напиток финиковой пастой.

- Как я уже сказала, нам нужно готовиться к худшему, - продолжила Эолкора, - Поэтому давай проговорим всё ещё раз...



Город богов. Зал с чашами


Магистр стояла на берегу подземного бассейна. Над ней высился большой свод каменной сферы с двумя чашами. Жрецы перенаправили потоки воды, и теперь ручей журчал слабой струёй сверху вниз и снизу вверх; справа налево. Портал в Астральный план неясной пеленой виднелся на вершине лестницы и притягивал взгляд Её светлости. По ту сторону таились опаснейшие из созданий, от которых бежали когда-то боги. Это было любопытно, ведь сама Эолкора пережила встречу с несколькими такими существами. Правда, сражаться с ними вне Астрального моря – всё равно, что сражаться с рыбами, вытянутыми из воды на палубу корабля. Кроме того, она ещё не встречала рыцарей, а герцог-баатезу рассказал, что партию Пала и Коринн Флам погубил отряд гитьянки, ведомый одним из таких рыцарей.

Её светлость взошла по ступеням и приблизилась к порталу. Тонкое серебряное кольцо на правой руке ощутимо притягивалось к пелене искаженного пространства. Все кольца на пальцах правой руки были одинаковыми на вид, но одно из них было связано с потусторонней реальностью. Эолкора подняла взгляд и попыталась проникнуться аурой этого места. Древние неведомые силы, запечатленные в камне, натягивали полотно мироздания, стремясь проникнуть сюда. Что произойдет, когда им удастся?

Магистр стояла неподвижно, сохраняя безмятежность. Слившись с камнем, Эолкора ощутила новое понимание этого места: каменная сфера создана усилием существа, готового ступить в портал. Воды Астрального моря расступаются перед ним, увлекая призраков, таящихся в глубинах, отступить. Тот, чье понимание мира достигнет вершины, не сможет долго быть скован его границами. Эолкора раскрыла глаза. Перед ней был односторонний портал, теперь она ясно ощущала это. Ступивший в него не сможет вернуться прежним путем. Магистр оглянулась. Ступени предлагали ей снизойти на каменный пол и отправиться в левый проход. Туда, где собрались верховные жрецы Келемвора, Малара и Азута, чтобы вместе с ней приблизиться к неизведанному - сфере странно энергии, внутри которой, возможно, укрывалась Чантея. Или то, что от неё осталось.

Астральный портал вновь завладел её вниманием. Магистр погрузила кончики пальцев правой руки в пелену. Тут же до неё донеслись чьи-то голоса; слова, произносимые на языке, которого не могло существовать в этом мире. Эти слова вызывали образы и ощущения, которые, наполняя её сознание, складывались в видение. Она видела, как фигура, облаченная в черное, склонилась над конструкцией, похожей на массивный саркофаг, рядом с которым лежала куча пепла; в пепле угадывался человекоподобный силуэт. Пространство заполняло темное небо, в котором загорались красные звезды. Эолкора постаралась запомнить узор как можно большего количества небесных огней. Магистр была уверена, что сумеет вернуться, войдя в портал, ведь её заклинание, свитком с которым она наделила А У Ле, могло перенести, куда угодно. Вопрос заключался в том, будет ли у неё возможность произнести его, когда она окажется по ту сторону завесы. Эолкора сделала шаг назад и высвободила руку: ей нужен был ясный разум, там, куда она направлялась. Образы выцвели и покинули её, но последнее из увиденного насторожило её – высокая фигура со сложенными крыльями за спиной. Когда это происходило?

Когда магистр спускалась по лестнице, звуки её шагов разносились гулким эхом по большому залу. Размышляя над увиденным, Эолкора ощутила тяжесть бытия Избранными: имея возможность оказаться там, куда не ступала нога не то, что смертного, но даже куда отваживался заглянуть не каждый дух, не имея ни малейшего представления, что ждёт там... Такой дар не сложно спутать с проклятьем. Подавив вздох сожаления, Её светлость тихонько покачала головой, ускоряя шаг, отдаляясь от загадочного портала.



Город богов. Сады


Эолкора с шуршанием ступала по морю пепла, вздымая дымчатые облака. Вокруг находился зал, образованный корнями гигантского дерева, растущего вниз. Прекрасные сапоги и платье магистра были испачканы темно-серой пылью, образовавшейся после того, как верховный жрец Малара, обернувшийся медведем-оборотнем изрыгал раскаленные потоки пирокластических частиц, очень правдоподобно имитируя извержение вулкана. Её пепельные локоны, пожалуй, старили ещё на несколько месяцев из нескольких сотен лет. Многие её люди сгорели, и возродить их уже нельзя, но три верховных жреца – Келемвора, Малара и Азута были повержены. Скверна Оркуса и божественная мощь Чантеи нейтрализовали одно другое на протяжении тысячи лет почти полностью, но то, что всё же осталось, набросилось на жрецов, почуяв в них сродство. В тот же миг выбор сражаться или нет отпал. Отчасти это было необходимо, однако теперь война богов была развязана вновь, ведь жрецы погибли, а Эолкора оказалась жива. Магистр была измотана, её запас заклинаний почти опустел, но защита от высоких температур и починка были предусмотрительно заучены. Хотя мифрилловый кинжал, сломанный об ребра жреца-оборотня, починить не удалось. Изысканные гребни, скреплявшие её замечательные локоны, растеряны и, вероятно, расплавлены.

По левую руку от неё двигался герцог Бэли, его огромные сложенные крылья прочерчивали глубокие борозды в пепельном покрове, хотя пепел не налипал на блестящие начищенные сапоги. Одетый в черный плащ с развевающимися широкими фалдами, увенчанный короной маленьких рогов и наделенный тонкими чертами дьявольского лица, герцог оказался большой прибавкой мощи в минувшем противостоянии. Вероятно, он был близок самой Эолкоре по силам; без него предприятие не возымело бы успеха.

С правой стороны мелькала тень рыцаря, облаченного в зеркальные доспехи, перемещаясь каждый раз не небольшое расстояние и ожидая, пока женщина и дьявол пройдут немного вперед. Пространство вокруг иллюзорной фигуры было искажено. Пластинчатый искусный доспех восстанавливал повреждения после боя, разглаживая вмятины и затягивая прорези. Заостренный шлем медленно поворачивался из стороны в сторону, хотя это создание, без сомнения, не полагалось на зрение, ощущая жизнь или смерть в том, что встречало на пути. Серебряное кольцо призыва рыцаря Гит, Эолкора несла, зажав в кулак правой руки.

Трое приближались к небольшому пьедесталу, образованному переплетением стволов, поросших бледными треугольными листьями. Более тонкие ветки поддерживали массивный ключ, как будто от крепости или городских ворот. Магистр переглянулась с герцогом. Ключ? Эпичная схватка с последователями одурманенных демонической скверной богоподобных Избранных ради клю...

И тут Эолкора всё поняла.

- Этот ключ отпирает Залы сна, Ваша светлость, - раздался жесткий трескучий, как мороз, голос баатезу, - Великие боги-повелители стихий перенесли эти Залы, где укрыты смертные, и теперь ключ расскажет, где находится один из них. То, в чем отчаянно нуждаются нынешние властители Неба, через несколько секунд окажется у Вас в руках. Королевство воспрянет из пепла здесь. Не подведите Ковенант, Ваша светлость.

Рыцарь Гит не мог воспринять слова герцога, потому что тот, как и магистр, находился под воздействием заклинания «Пустая память», полностью блокирующее ментальный шпионаж, поэтому Эолкора не опасалась за эти сведения. Впрочем, дело сделано и рыцаря Гит следовало отпустить. Когда они встретятся с этим созданием вновь? Будет ли оно нацелено на уничтожение, подконтрольное своей госпоже, или же они узнают друг друга?

Загадочная фигура изучала магистра краткое мгновение, прежде чем тонкое серебряное кольцо подплыло к ней по воздуху, покинув разжатую ладонь Её светлости.

- Ступай. Ты сослужил свою службу. Властью, данной мне, я также реабилитирую тебя за убийство Избранных, выполнявших моё поручение.
- Реабилитация носит однократный характер, - уточнила официальным тоном магистр.

Впрочем, рыцарем могла быть она. И тогда «сослужила», но... неважно. Фигура рыцаря сверкнула и пропала вместе с кольцом.

- Кольцо стоило бы оставить, Ваша светлость, - пробормотал герцог, - Очень полезный боец, когда речь идёт о межпространственных столкновениях.

Эолкора коротко и отрицательно качнула головой и потянулась к ключу.

- Как знаете...

Когда её пальцы сомкнулись на едва теплом металле, магистра охватила вспышка озарения. Перед её взором предстало прекрасное место, защищенное невысокими горами. Снег мягко стелился там, а в небе светила луна. Ощущался смолистый запах сосен. Она видела, как длинная вереница людей и повозок скрывается в обтесанном арочном проходе и за ними закрываются тяжелые створки ворот. Семеро остались снаружи, их фигуры исчезали одна за другой; луна скрылась за облаком, и видение пропало.

Магистр Эолкора обнаружила в себе воспоминания об этом месте. Оно было не так далеко отсюда. Ни одна карта, составленная её департаментом, не предусматривала возможности появления людей там. Зато, у неё появилась цель, и ей было известно, куда следует отвести тех, кого она там обнаружит. О, непременно обнаружит.

Поблагодарив герцога, Её светлость прошептала несколько слов и телепортировалась в свою крепость в Карсе, где собирались уцелевшие силы.

Извините, вам запрещён просмотр содержимого спойлеров.

Продолжение следует

[Mamajoe]

Андердарк. Город Архлича


Под дворцом, где рушились скульптуры величественных эльфов в темных галереях на верхних ярусах, в склепе царил покой, медленно сдающий позиции под натиском ударов, сотрясавших эту относительно небольшую часть мира. Усыпальница была вырублена в камне и являлась частью обширного комплекса залов вокруг Первозданного озера. Эльфы редко спускались в глубины этих катакомб, но иногда, когда им требовался исключительный материал для своих изделий, они окутывали себя непроглядной тьмой и спускались в хранилища, чтобы вырубить немного драгоценного металла, жили которого залегали только здесь.

Призрачная кисть руки, фосфоресцирующая слабым голубоватым светом, методично зачерпывала и просеивала частицы праха, словно отыскивая что-то. Помещение, где это происходило, имело ромбовидное сечение, вытянутое вертикально, в центре которого на парящем в пустоте каменном круглом диске находилась большая овальная ваза из темно-зеленого стекла, прикрытая тяжелой крышкой из такого же стекла. В образовавшиеся щели протянулись тонкие ветви, покрытые редкими крохотными листьями. Похожие на многоножек, эти ветви слабо шевелились, по-видимому, реагируя на иллюзорный свет копошащейся в пыли магической ладони.

Вновь раздался грохот, сменившийся протяжным гулом; склеп держал натиск, но рано или поздно толща камня раскрошится и обнажит то, что было укрыто в течение очень долгого времени.

Наконец ладонь извлекла из пепла то, что искал её оператор, – совсем небольшую металлическую сферу, излучающую слабый свет, которого едва хватало, чтобы обозначить на темном фоне искру металла. Медленно бусина приблизилась к растению, сразу же пришедшему в возбуждение и устремившегося покинуть свое стеклянное узилище. По ветвям стало расползаться это слабое сияние, цвет которого пока был неразличим; растение приподняло крышку, и та сползла на каменный диск, со звоном отскочив в темноту. Призрачная рука отдернула светящуюся частицу металла подальше.

- Лист Древа жизни сплавился в крохотную металлическу... искру. Как интересно, - прозвучала в темноте мысль. Произнесшее её существо в задумчивости выдохнуло, и комната покрылась тонким слоем изморози.

- Драконы обладают способностью абсорбировать тьму и свет, им не важно, чем питаться.

Комната вспыхнула золотыми хлопьями, которые, как застывший снегопад, наполнили помещение, но кроме высокой фигуры, завернутой в черное, с большим горбом на спине, образованном прикрытыми тканью крыльями, никого не было, не считая растения, робко застывшего на полпути между вазой и окружающим пространством. Время, по-видимому, снова кто-то остановил. Если наблюдатель обладал способностью различать эфирные субстанции, то он заметил бы большую фигуру эльфа-призрака в богато украшенной одежде, стоящего на одной из стен под непривычным углом; призрачная рука, рывшаяся в куче пепла, ему не принадлежала.

- Всё самое ценное, что есть в материальном мире, сосредоточено здесь, - проговорил эльф-призрак, - И скоро тьма поглотит это место, обретя вместилище, куда более прочное и совершенное, чем то, которое ваша Избранная отняла у последнего из ангельских созданий. Одолеть её тогда будет нелегко. Однако я могу помочь тебе справиться с этим недугом мироздания, взамен мне потребуется растение, которое ты пытался оросить одной из последних частиц драконьей крови. Запекшаяся драконья кровь и есть ваш драгоценный "чистый" адамантит, а растение, которое вырвется из вазы, когда эффект замедленного времени прекратится, порождено драконьей плотью. Древо жизни в Первозданном озере хранит самый значимый фрагмент памяти – о неумирающей плоти, но этот росток помнит другой, совершенно особый фрагмент драконьего бытия.

- Вынужден сознаться - моя власть над временем не безгранична, господин призрак. Не хочу торопить Вас, но всё же давайте сосредоточимся на главном.

- Через драконью кровь ты можешь соединить воспоминания в этом ростке. Полагаю, тебе известно о каждом из фрагментов, раз ты раздумывал проделал это. Такое растение позволит управлять временем в определенных пределах. Прежде чем ты оказался в склепе, одна из Избранных пожертвовала своей искрой пламени Эо. Воспоминание об этом всё ещё со мной, оно угаснет однажды, но сейчас я могу погубить росток, лишив его всех сил и превратив в относительно бесполезный «грязный» адамантит, лишенный воспоминаний. Вы испытываете нехватку средств, позволяющих одержат превосходство в войне богов. Вы хотите сделать из новых избранных более совершенное оружие. Отложив в сторону молоток, вы беретесь за кувалду. В этот раз я могу предложить метод, который сработает лучше. Отдай растение мне, а я расскажу тебе один из секретов мироздания. Сделку надлежит заключить нам с тобой сейчас.

- Правитель Кании послал меня извлечь эти драгоценные листья из тел отступников, свершив над ними суд. Избранные выследили их, а теперь я совершаю суд. Пока всё идёт, в соответствии с поручением одного из могущественных божеств. Ты предлагаешь мне отклониться от этого поручения. О, прошу меня простить - я болтлив и отнимаю у себя время. Пожалуйста, продолжай.

- Один из этих отступников, вероятно, ещё где-то здесь. Если на то твоя воля, отправляйся и лови его там. Если ты решишься напасть на меня, то тогда мне придется поглотить твой дух, и отправить в небытие тебя... Если тебе будет спокойнее, скажи, что я напал на тебя, не согласившись с твоей платой за поведанное мной. В любом случае, выбор невелик.

В комнате, в которой время остановилось, не происходило ничего, прежде чем призрачный эльф произнес. Наконец, искрящийся адамантит скрылся в складках плаща.

- Мудрое решение принял ты. В мире два полюса силы. Пока активен один из них, другой не обладает достаточным влиянием. Эпохи сменяются, но этот процесс можно ускорить. Безымянный создатель – властитель жизни и смерти, распределитель магических токов. В своей обители застыл он в ожидании определенного часа. Когда пробуждение драконов будет неизбежно и скоро, явится он, чтобы запустить мировые процессы вновь. Это будет означать конце нынешней эпохи богов и начало следующей эпохи богов. Подряд. Изначально эпохи богов и смертных сменяли одна другую, но существуют правила, по которым один из полюсов силы может объявить грядущую эпоху повторно. Если активировать полюс силы, противоположный Безымянному создателю, то эпоха смертных сменит эпоху богов, и вы сможете продолжить свою войну на новых условиях. Противоположный полюс силы – Праймус, властитель вещного мира. Его обитель расположена в высшей точке мироздания, на вершине небосклона. Запомни эти слова. Добраться туда не проще и не сложнее, чем проникнуть в обитель Создателя. Его активация может лишить силы одну из сторон, залечив раны мира и прекратив приток его магической крови, но прежде необходимо продлить драконий сон. Полагаю, ваша концепция трех битв включает в себя что-то, с этим связанное. Поэтому и предлагаю тебе, посланник, не наполнять мир драконьей памятью, но отринуть прошлое и запустить цепь событий заново. Создатель поддерживал магические токи в пустеющем мире с целью насытить своих созданий огромной силой. Создания ночи ныне устремлены в глубины Астрального моря, сражаться с армиями Гит. Однажды они возвратятся с победой и трофеем. Вероятность этого очень велика, ибо мастерство Создателя отточено многими эпохами. Тьма, что скопилась здесь, тут будет им и удержана, а в нужный час, выпущена в мир, и тогда всё живое умрет, а мертвое будет в повиновении Создателя, и противиться ему никто будет не в состоянии. В то же время, активировав Праймуса, будет властно над ним пламя Эо, способное рассеивать его влияние. Лорд Кании будет лордом Главного материального плана, а Избранные – его наместниками.

- Господин призрак, насчет Тьмы мы уже всё придумали, меня больше интересует, кто вы?

Призрачный эльф усмехнулся призрачной ухмылкой на иллюзорном лице.

- О, нет. Тьма соберется вновь. Она хранится в особом мире, в котором пребывает Создатель. Место то создано его волей. Важно, однако, не пустить туда разум, наполняющий тьму в самой обители и жаждущий объять необъятное, но Создатель спокоен, ибо приготовления сделаны. Ты сам знаешь этом, ведь Спящий пробужден и готов сразиться с тенью. Мы все здесь инструменты, исполняющие задуманное Создателем. Я – игла, что тянет за собою нить, сшивающую накрепко ткани мироздания, треск которых слышится уже давно и не дает мне покоя. Остальное, быть может, узнаешь ты или избранные, когда повстречаемся вновь. Кстати, не жди их скорого возвращения. Они пожелали отправиться в обитель Создателя, расплатившись искрой Эо. Пройдут столетия на земле, прежде чем выйдут к вам они.

Призрачный эльф исчез, и опустела темная зеленая стеклянная ваза. Растение, жаждущее света и драконьих воспоминаний, пропало вместе с ним. Посланник властителя Кании находился в промерзшей комнате. Он произнес не так много слов, но толстая корка льда полностью покрыла стены. Призрак рассказал нечто интересное, в самом деле, но вершитель правосудия ледяного царства не был уверен, что обмен был равноценным, хотя слова призрака о плане и инструментах складывались воедино, и вершитель правосудия спешно телепортировался в другое место.



Крипта Спящих. Верхний зал


Драконид сохранял недвижимость, превратившись в подобие камня. Внутренним взором он созерцал то место, куда вел Пустотный шпиль. Сердце системы, которой дракониды когда-то трансформировали Главный материальный план, и сердце это было нездорово, как многие могли заметить. Вернее, не многие, но сейчас в местах сосредоточия тайн мироздания примелькалось столько путешественников, что впору было делать их общим достоянием.

Сгусток Тьмы, который больше походил на некое одухотворенное зло, не давал покоя дракониду. Огненное дыхание, которым он расплавил сам себя некоторое время назад, было бы слишком слабым. Усилить эффект могло подключение к черной призме, закрепленной над вершиной базальтового столба. Использование монолита могло погрузить его в длительный стазис, соверши он ошибку, и тогда все чудесные превращения, длительные приготовления и дорогостоящие жертвы оказались бы напрасными. Здесь не было никого, кто бы смог вывести его из стазиса. Избранные сюда больше не вернуться, ощущение этого укоренилось в сознании, а теперь Спящий знал это. Значит, Коринн Флам покинула обитель тьмы.


...сотни призматических колонн, ожидающих до того сигнала кого-то, кому под силу справиться с монолитом, медленно разгорались красным сиянием, как большие раскаленные слитки. Свечение постепенно меняло цвет, белея. Большая сердцевина древнего устройства разделилась на множество фрагментов и теперь образовала сферу, состоящую из сотен малых черных призм, движущихся замысловатым образом. Раздался низкий гул, какой предвещает землетрясение. Драконид всё же сделал выбор. Просторное цилиндрическое помещение охватило яркое сияние, когда драконид сделал огромный вдох. Вихрь пламени, развеивающий магию, многократно усиленный базальтовым сердечником монолита, готов был устремиться в Андердарк, чтобы выжечь скопившуюся там тьму, в противном случае грозящую вырваться во все приграничные миры и отравить их один за другим. Драконид доверил управление телом монолиту, переместив туда свой разум. Чтобы выжечь всю тьму, ему потребовалось бы в тысячи раз более мощное дыхание, но, прежде чем ему удалось бы разогреть монолит до нужной кондиции, его постигла бы неудача. Всё, что он мог сейчас сделать, это поддерживать огонь на устойчивом уровне в попытке ослабить тьму. Главный материальный план изменится, но сможет уцелеть, однажды восстановив свой облик.

Огненный вихрь развернулся во весь цилиндрический зал.

«Остановись!» - раздалась чья-то мысль. Кто-то пытался перехватить контроль над монолитом. Это был баатезу – посланник Мефистофеля, и у него был ключ доступа. Драконид узнал его, ведь однажды это существо говорило с ним. Какое-то время драконид и дьявол боролись за контроль над древним устройством...


Огненный вихрь заполнил пространство, уничтожая темноту. Тьма зашевелилась. В центре колонны огня парила маленькая фигура, замершая в позе со крещенными ногами. Маленькие ладони покоились на маленьких коленях, а большие глаза были закрыты. Огонь не причинял ему вреда, ведь это была проекция сознания, поглощенного управлением силой, способной превратить в тлеющие воспоминания весь уцелевший мир и обратить в прах любого, восставшего перед ним.

Внезапно огненный шторм начал терять силу. Кольца сумрака и холода ограничили власть пламени, и заключили его в ледяной плен. Толща льда нарастала за пределами пламени, лишая его силы растопить лед, но лёд на стремился задушить пламя полностью.

Где-то на ледяном панцире, замкнувшемся в мощную сферу, зажглась искра, которая озарила лед розовым сиянием и в нём протянулись жилы, словно ветви могучего растения, связавшиеся кольца льда воедино и сплетя сферическое основание; вобрав в себя свет огня, искра обратила лед и растение в металл, сияющий ярче солнца.

Пламя взревело с новой силой, и гном раскрыл глаза, в которых была непроглядная тьма.

- Эпоха огня проходит. Я лишаю тебя власти над миром, - проговорил маленьким ртом гном и выбросил вперед руки. Его слова ударили сияющий металлический панцирь с невиданной силой, и сквозь огромную трещину внутрь стала просачиваться тень. Пламя стало гаснуть, а металл – тускнеть. Наступал переломный момент противостояния Света и Тьмы.

Сияние адамантита сменило цвет, и в решающем броске силы света вытянули из огня остатки сияния. Тьма наполнила сияющую сферу божественного зеленого оттенка, чей свет пробуждал воспоминания о вечной красоте и возрождении. Огромный лик воплощения прекрасного проявился среди этого сияния, черты лица не были лишены индивидуальности, напротив, они имели прообраз – ту, которая однажды ходила по земле, ведомая божественным провидением; слова непередаваемого великолепия наполнили пространство, когда лик произнёс их:

- Обрети же покой, дитя, ибо я, Чантея, прощаю тебя. Твою душа отныне свободна от зла, что поглотило её. Твои страдания окончены. Возьми моё пламя, и возожги его, дабы очистить мир от скверны. Ты свободно, дитя...

Облик Чантеи растаял, и Тьма дрогнула. Старшее божество только что объявило сердце тьмы очищенным от зла. В тот момент, когда Тень переживала потрясение где-то в своих глубинах, таящих память о породившем её, сила тьмы ослабла, и пламя вспыхнуло вновь. Адамантитовый свод озарился новым рассветом, и Тьма оказалась рассеченной надвое. Гном закрыл глаза, и огонь затопил сферу; металл обратился светом, и тень оказалась поверженной.


Призматические колонны монолита тускнели, медленно остывая. Базальтовый сердечник снова собрался в куб и замер. В верхнем зале, на краю колонного поля сидел драконид. В нижнем зале, на его прежнем месте, когда Спящий был безжизненным изваянием, затаился заиндевевший вершитель правосудия Кании, сжимая в руках черный камень. Огонь испортил его плащ и ожег крылья, но сейчас раны затягивались, и всё приходило в норму. Рядом с ним лежала частица безжизненного металла, готовая рассыпаться в пыль при малейшем прикосновении. Сияние и цвет покинули самородок, но отныне Андердарк был запечатан столь надежно, что вряд ли кто-то проникнет туда. Кости одного из извечных драконов, покоившиеся под городом Архлича, были сплавлены в сияющую сферу, внутри которой было заключено Древо жизни, а в нём – воспоминание о драконьей вечности.

Герцог Бэли потянулся. Раздался страшный хруст, пережить который без испуга смог бы не каждый разоритель гробниц. Кости его промерзли до такого состояния, что воспоминания о ледяной Кании грели едва ли не лучше огненного дыхания дракона.

- Как мне обращаться к тебе – господин гном или мастер дракон? - поинтересовался дьявол у драконида, сидевшего наверху, а точнее – внизу.

Вместо этого раздалось хлопанье крыльев и звук приземлившегося тяжелого тела. Из одного из проходов показался... крылатый гном. Тело его было заключено в чешуйчатую бесшовную раскаленную броню неясного цвета, за спиной простирались большие черные крылья, а сам гном был размером с рослого человека. Глаза его так и остались непроглядно черными, а от красноватой остывающей чешуи исходил смог.

- Моё почтение, господин вершитель правосудия. Ваш фокус с всепрощающей Чантеей был исполнен весьма искусно. Браво, - гном кивнул головой; голос его был низким и отдавался в голове, не как каменные глыбы, но как приличные булыжники, способные покалечить неподготовленные уши.

- Что же касается имени, то я не уверен, как мне следует поступить. Дело в том, что пока я был скорее-драконом-нежели-кем-то-еще, то обнаружил удивительное свойство вбирать в себя чужой разум. Полагаю, это свойство Спящих. Они поглощают разум и затем изменяют его. Когда я оказался в драконьей оболочке, то страшно испугался и скрылся в пустоте в самом дальнем месте, какое способен был вообразить. Это состояние длилось недолго, но я понял, что смогу командовать оболочкой, которая с каждой моей командой будет изменять меня. Поэтому я позвал к себе Шар, когда дотянулся через монолит до Андердарка, в самонадеянной попытке изменить её. К счастью, в это время вам удалось вклиниться в работу монолита. Я бы не догадался использовать драконью кость, мой план был прост – изрыгать пламя в лицо аватару богини хитростей самым бесхитростным способом, надеясь не потерять контроль. Гм. Не особо мне это удалось бы, честно сказать, потому что Тьма способна поглотить пламя. Теперь мне ясно, почему Архлич не служит богам, ведь он может потушить их огонь. Ну, а Шар, будучи без сомнения, уверенной с собственной исключительности решила побороться с Архличем его же методами. Кстати, она собиралась соорудить себе тело дракона и соединить в нём скверну Оркуса, тьму и воспоминания о божественности. Бррр.

От гномьего «Бррр», пространство вокруг задребежжало, и по камню прошла рябь. Герцог Бэли зажмурился, и его руки подернулись, собираясь спасти уши или удержать от раздробления мерзлые кости.

- О, извините, монсир, я не нарочно, - прогромыхал драконий гном, - Мне требуется время, чтобы переварить вал событий. Но фокус с Чантеей - браво. Без вашей помощи всё бы пошло коту под хво...

Гном умолк на полуслове, когда ему вспомнилось нечто, первостепенной важности. Что-то, ради чего всё затевалось.

- А что с Палом и его партией? – встрепенулось крылатое создание.

- Ну... С ними всё относительно неплохо, по не подтвержденной информации. Говорят, у них есть несколько сотен лет, за которые мы должны попытаться сменить эпоху богов эпохой смертных и лишить влияния Избранных-отступников. Это долгая история, А У Ле, которую мне рассказал призрак эльфа-вампира, которому, строго говоря, мы обязаны спасением. Всё непросто. Мне надо спешить к властителю Кании, а магистру Эолкоре все ещё предстоит выдержать натиск жрецов Избранных-отступников. В последнее время приходится поспевать везде... Я свяжусь с вами. Возьмите кольцо...

С этими словами, герцог Бэли произнес заклинание, и раздался хлопок. Баатезу исчез. Вместо него на полу лежало кольцо из темного металла. Крылатый гном присел на корточки и подцепил кольцо заостренными чешуйчатыми пальцами. Его броня остыла и приобрела черный цвет. Одним из побочных эффектов эпического противостояния с Тенью оказалась возможность трансформации оболочки в момент нагрева брони. К сожалению или к счастью, ткани и вещества, из которых он теперь состоял, не позволяли сжиматься до истинных гномьих размеров, поэтому над образом следовало бы ещё поработать, потому что сейчас... Впрочем, неважно. Ему надо обдумать произошедшее и решить, как быть. В полете у него будет достаточно времени, и гном бросился в шахту Пустотного шпиля, совершая мощные взмахи крыльями. Крипту подсвечивало мягкое сияние адамантита в глубине, и тьма отступала. На Главном материальном плане пройдет, примерно, день, когда он выберется из тоннеля, да не один, а с целым планом по спасению мира. Если, конечно, будет, что спасать. Хотя, кого он обманывает? - Всё равно что-то пойдет не так, и придется импровизировать. Впрочем, неважно.

Продолжение следует...

[Mamajoe]

 Карс. Дом Пламени



- Ну, а мне-то что? – ворчал господин Реордракс Горн, - Почему из всего огромного замка встречать карету должен я. А? «Главный инженер» и «встречать карету» – вы не видите несоответствия, господин начальник стражи? Безобразие...

Дварф, одетый в красный бархатный камзол с нашивками в виде скрещенных кирок и топоров, по-прежнему носил свой толстый кожаный ремень приключенца. Его многочисленные серебряные украшения на лице и теле были при нем. Толстые пальцы выхватили бумагу, протянутую высоким начальником стражи, маленькие глаза под тяжелыми бровями стрельнули в доклад поста наблюдения Серебряного ручья. Там находился мраморный карьер с отличнейшей породой, но главное, что до Серебряного ручья, укрепленной деревни на пути к Дому, было меньше десяти минут езды. Значит, думать было некогда – придется соображать. Неужели в замке в такую рань не нашлось никого, кто ещё не ложился и кто более подходил для встречи гостей?

Господин Горн издал специально подобранный звук неодобрения, применимый ко многим ситуациям. В частности, к загадочным каретам, берущимся из ниоткуда и подъезжающим к обители Её светлости, которой пришлось покинуть Лагерь из-за того, что расправилась с десятком обезумевших жрецов, с которыми все носились, как с писанными торбами.

- Тьфу! Придется одеть кирасу!

- «Надеть», Ваше превосходительство, - поправил его начальник стражи.

- Отправляйся в ад! – выплюнул господин Горн. Нервы со всеми последними хлопотами были ни к черту. Все вокруг делали, что хотели, а он – строй да укрепляй, встречай гостей спозаранку и делай ещё уйму дел.

В сопровождении стражников главный инженер Дома Пламени вышел во внутренний двор. В рассветном солнце крохотные сети паутинок сверкали утренней росой. В воздухе ощущалась горная свежесть. Тонкий пересвист соек и гулкие удары гигантов в кузнице, от которых едва ощутимо вздрагивала земля... Господин Реордракс Горн сделал вдох, и напряжение медленно покинуло его. Он обхватил себя за ремень и оглядел замок. Ему виделись далекие горные пики, на фоне которых высокие внешние стены вздымались в небо на добрые двадцать метров, ожившие каменно-металлические гиганты перемещали массивные облицовочные плиты на недавно сложенные корпуса для солдат, ученых и магов. Среди высоких пирамидальных сосен раздавался стук дятла. Даже маленький пыльный дух, призванный кем-то, что сметал бурую хвою и раскрытые шишки с мощеных дорожек, не смог поколебать успокоившегося дварфа, чья голова повернулась в сторону главного корпуса – дворца, доставшегося магистру Эолкоре от обнищавшей карсианской королевской фамилии. Сторона, обращенная ко внутренним дворам, сверкала теперь идеальной гладкой поверхностью, в которой отражались пламенные восходы. Окна, вмонтированные заподлицо, испортившие немало крови господину дварфу, прикрыты зеркальными ставнями, отделанные пластинками слюды. Переходящая корона из статуй королей, королев и регентов Карса, взиравших на возрождение былого величия под другим флагом, венчала многоэтажное строение, в верхней части которого был обустроен большой балкон, элегантно возносящийся над крышами многих замковых построек. Сейчас двери, ведущие на него, были распахнуты, а шторы одернуты. Приемные покои Её светлости находились в той части. Магистр Эолкора вставала не рано, но вряд ли кто-то без неё стал бы распахивать окна официальной приемной.

- Ваше превосходительство? – обратился к нему начальник стражи, - Кираса готова, изволите облачиться?

Ах, да. Кираса. Дварф оглядел кусок металла, который принесли слуги, чтобы нацепить на него. Ковка проклятых гигантов. Кираса была безупречна, и сидела на нём, как влитая. Стоило ли сомневаться в магичности такой вещи, ведь металл буквально искрился от наложенных на него заклинаний. Даже лаковое покрытие было каким-то особым, и розоватое сияние сквозь изощренный узор в виде трещин и потертостей, не делало облик дварфа глупым. А ведь это непросто, используя черный и розовый цвета. Просто поверьте.

Миновав несколько дворов и лабиринт защитных укреплений, встречающая процессия из стражи и дварфа выстроилась перед Первыми воротами.

- Экипаж просит разрешения на въезд, Ваше превосходительство, - наклонился к нему начальник стражи.

- Угу-м. Разрешаю.

Ворота с мифрилловыми петлями, распахнулись. Большая карета, отделанная темным деревом и окованная позолоченными пластинками, сверкающая и запряженная двойкой четверкой могучих гнедых лошадей, ожидала въезда. Золото? Реордракс Горн уставился на карету, как на памятник расточительности. Почему ему не приходила в голову идея ковать доспехи для солдат из серебряных монет, чтобы бороться с демонами? Хотя, конечно, приходила в порядке бре... Неважно. Дверца кареты, проехавшей в ворота, отворилась, и маленькая раскладная лесенка услужливо распрямилась, образовав сход для пассажиров.

Высокая женщина, одетая в темным плащ с глубоким капюшоном и зеленой вышивкой, спустилась по лестнице и приблизилась к встречающим, слегка склонив голову в приветствии.

Четыре лошади и карета, окованная серебром, везли одного-единственного пассажира? – Реордракс Горн нахмурился в неодобрении. Но подул неожиданный приятный теплый ветер, и его суровость улетучилась вслед недавней раздражительности. Учтиво поклонившись в ответ, он проговорил:

- По правилам, мы должны обыскать Вашу карету, госпожа. Ежели, конечно, Вы пожелаете передвигаться на ней. Есть и пешеходный путь, коли...

- Я вверяю себя Вашим заботам, господин дварф, сопроводить меня к Её светлости, магистру Эолкоре, - раздался голос закутанной в тяжелые ткани госпожи. Чистота его и интонации поразили дварфа так, будто в него ударила молния с небес. Только не та, что сверкает в бурю, а... молния среди ясного дня? Глупость какая.

Незнакомка немного повернула голову, задержав взгляд на его кирасе. На дварфа повеяло летом, хотя в этих горах большую часть года лежит снег. Господин Горн постучал навершием трости в виде молота по темной кирасе.

- Отличная вещь, согласен. Ну, что? Пройдемте тогда. К сожалению, нам нужно будет использовать заклинания. Меры безопасности, госпожа... О, кстати. Я ведь не представился. Реордракс Горн к вашим услугам, миледи.

Дварфу показалось, что женщина улыбнулась под своим капюшоном, но сама не назвалась. Гм. Как хочет. Её светлость разберется. Развернувшись, дварф обнаружил, что сопровождающая его стража буквально остолбенела. Пережив лёгкую вспышку гнева, дварф рыком привел их чувство, и, когда необходимые меры предосторожности были приняты, процессия направилась по специальному ходу во внутренние секции, и дальше в главный корпус. Кинув последний взгляд на дивную карету, господин Горн отметил, что траву перед воротами стоило бы косить чаще, а мощеную дорогу прочесать от пробившихся сквозь плитки сорняков. Со вздохом невыразимой усталости дварф отвернулся и направился к покоям Её светлости. Использовать телепортационные камни ему было положено по статусу, но из-за особых свойств его расы, заклинание срабатывало через раз, поэтому он предпочел пройтись. Всё-таки хорошо, что надел кирасу. В полутьме коридора в стенах, Реордракс Горн улыбнулся, неведомо чему, и тут же дал себе мысленный подзатыльник за такое бесконтрольное поведение.

- Мы пришли. Далее располагаются покои Её светлости. Дождитесь звонка здесь, госпожа. И хорошего дня, - буркнул дварф и приготовился с поклоном удалиться, посчитав, что потратил куда больше сил на этот прием, чем надеялся. Теперь ему придется сделать на десять подходов больше в упражнениях с молотом и перекатов с двумя щитами, чтобы вновь облачиться в суровость подземелий и несокрушимость камня.

- Благодарю Вас, - долетели до него слова гостьи.

О, эти слова! Они едва не сбили с ног главного инженера Дома Пламени. В них было столько искренности и теплоты, что они вызвали болезненную слабость брутального старого приключенца. Проклятье!

Реордракс Горн обернулся, чтобы вновь поклониться в ответ, и увидел, что госпожа гостья откинула капюшон. Её локоны, цвета спелого пшена, и поразительно теплые глаза, казалось, лучились светом, и семиметровый потолок бесчувственно сдавливал этот прекрасный облик. Помещение тут же показалось ужасно душным, каким не казалось ни одно подземелье. Нужно было срочно распахнуть окна. Дварф обернулся и обнаружил, что створки, ведущие на балкон, были по-прежнему распахнуты, а Её светлость Эолкора сидит в легком плетеном кресле за маленьким круглым столиком и созерцает двор. Как он её не заметил раньше? Ерунда какая-то.

Взяв себя в руки, господин Реордракс кивнул головой Её светлости и попросил разрешения удалиться. Здесь уже явно начиналась чужая территория высоких отношений, погружаться в которые у главного инженера было очень слабое желание. Магистр Эолкора перевела свой взгляд на него и махнула ресницами, что означало «Вы свободны, господин Горн, ступайте и занимайтесь своими делами, пока я подыскиваю Вам другое неподходящее задание».

Некоторое время женщины с интересом изучали друг друга под звуки просыпающегося замка, доносящихся снаружи. Наконец Её светлость поднялась с кресла и направилась к дверям кабинета. Две совы на тяжелых створках расступились, пропуская магистра и её гостью в царство власти, сосредоточенное вокруг громадного стола с обсидиановой столешницей, будто черное зеркало. Толстый ковер устилал причудливо декорированный пол, и шкафы с прозрачными дверцами, как колонны, поддерживали потолок. Множество диковинных вещей следили за каждым шагом вошедших. Высокое кресло, обитое толстой черной кожей, послушно обернулось и подхватило опустившуюся в него магистра. Другое такое же кресло напротив предлагало проделать то же самое гостье.

- Прошу. Садись, дитя. Я – магистр Эолкора. Правительница Карса и регент сопредельных земель. Каков повод, по которому ты желала меня видеть?

Некоторые вещи не изменятся. Всем, кто выглядел моложе Её светлости, по умолчанию присваивался статус «дитя», изменить который стоило немалых усилий. Возможно, родиться заново. Разумеется, уже старым.


- Приветствую Вас, Ваша светлость. Моё имя – Сьюнальэо. Некоторые почитали меня как богиню Любви, Сьюн. Но Вам, без сомнения, известен мой секрет.


Сьюн... С фирменной всё понимающей улыбкой Её светлость утвердительно кивнула головой. Разумеется, она никак не ожидала, что одна из Великой четверки снизойдет до аудиенции у неё, но выдавать этого вовсе не требовалось, не так ли?

- Знакомство с потомком величайшего мастера на земле, Гектральэо, сделает честь любому.

Её светлость прикрыла глаза, легонько кивнув, что означало «моё почтение», и сложила пальцы домиком, откинувшись в кресле. Сегодня в кольцах её были искрящиеся черные опалы, а сама она была одета в черное платье. Серьги, как драконьи крылья, и шпильки, как драконьи головы, в пышной прическе, имитирующей роговой венец этих загадочных созданий, дополняли облик.

Перемещая взгляд со Сьюн на магистра Эолкору, можно было ощутить зной летнего полудня и освежиться прохладной ясностью осеннего вечера, возгораясь и остывая. Обе они были прекрасны, но по-разному, а ещё - по земным меркам - приблизительно одного возраста. Но кто мог это знать?

С минуту взгляд Эолкоры был устремлен на Сьюн. Подобно летнему небу, намерения Избранной-отступницы были далеко не прозрачны. Но главный вопрос, занимавший Её светлость, - какова её роль в гибели богов и крахе Избранных? Также ей было бы любопытно знать, являлась ли поддержка Келемвора искренней или вынужденной? К чему склоняется её сущность – к Земле или Небу? Насколько сильно её затронула скверна Оркуса?

Поняв, что созерцание не продвинет её в понимании ситуации, магистр шевельнула пальцем, и в центре стола раскрылся небольшой лючок, через который появился темный истукан, держащий на подносе две низеньких чаши из хрусталя. Щелкнул дверной замок. Они оказались отсечены от внешнего мира. Мало сил на земле могло бы прервать эту причудливую встречу.

- За нашу встречу, - произнесла Эолкора, и подняла хрусталь, подлетевший к ней, который истукан наполнил густой темно-зеленой жидкостью.

Сьюн моргнула. Казалось, этот жест не был тем, что она ожидала от Эолкоры. Маленький истукан, внутри которого была запаяна бутылка с настойкой, глядел на неё немигающим взглядом, протягивая ей небольшую чашу. Ей вспомнилась история с Келемвором и божественной кашей.



Холмы покинутого Лагеря Эо


Отряд охотников медленно следовал по улицам заброшенного лагеря. Сегодня, как обычно, их добыча – древность. Когда-то здесь жили люди, чтившие Трех богов, руководимые орденом мудрых магистров. Нынче густой туман скрывал это место. Сырость и сумрак превратили его в руины за несколько лет. Когда магистры покинули Лагерь, а верховные жрецы погибли, мгла накрыла это место. Боги больше не внимали молитвам, и люди ушли на север через горы, где набирало силу новое королевство, ставшее оплотом для смертных. Однако смельчаки наведывались в Лагерь Эо в надежде найти предметы минувшей эпохи, чтобы открыть для себя заново ту часть истории, когда преграды, отделявшие одно от другого, в бытность места центром цивилизации, более не сковывают движения того, кто обладает мужеством потревожить спящие холмы.

Раздался звук падающих камней, когда нога одного из охотников соскользнула с каменного парапета. Он отделился от остальных. Смельчак решил бросить вызов монументу, высившемуся каменной спиралью над Лагерем. Напрасно. Туман делал камни скользкими от влаги. Однако исследователь развалин имел представление о лазанье по отвесным поверхностям – веревка, закрепленная в специальном карабине, удержала его от падения. Натруженные пальцы ухватились за каменный край мегалита, и повисший на карнизе смельчак ловко подтянулся, вскарабкавшись на самый верх странного сооружения, сложенного из изогнутых плит. Мегалит был здесь задолго до того, как основали Лагерь.

Заостренные крыши выплывали из тумана и скрывались под новыми волнами, медленно наползавшими из леса. Куда подевались твари, что обитали в нём? На короткое время туман расступился, и на дальнем холме показался Высокий терем. Там жил магистр А У Ле и его Послушники. Несчастные дуралеи. А У Ле исчез так же внезапно, как появился в Лагере. В отличие от многих, смельчак был невысокого мнения о нем и полагал, что магистр не стоил и выеденного яйца. Сгинул, когда ситуация стала по-настоящему опасной. Может быть, он предал орден и сбежал... Куда?

- Осторожней на камнях, - раздался голос в опасной близости.

Смельчак-исследователь буквально подпрыгнул, выхватив кинжал и приняв оборонительную стойку.

Мгла явила высокого человека, одетого в причудливый кафтан из тонкого черного шелка. Штаны, заправленные в сапоги, и шляпа в виде цилиндра с полями, выдавали в нем чужеземца. Походных вещей при нем не наблюдалось. Никто в Лагере так не одевался, а мода старого Карса или Купола Неба не имела ничего общего с тем, как могли бы одеваться люди, обладающие вкусом. Но странней всего были очки с темными круглыми стеклами, должно быть, превращающие зорко видящего в слепого посреди здешнего-то сумрака. Любопытно, для чего очки? Однако от цепкого взгляда смельчака не укрылись не менее странные уши, заостренные, словно их подрезали и оттянули назад. Кожа на лице и руках мглистого путника была смуглой, ногти на пальцах рук длинные и заостренные. В мочке острого уха поблескивала сквозь сырость и тень серьга-заклепка.

- Постарайся обойтись без резких движений, парень, - проговорил незнакомец в шляпе, - Помнишь, я говорил тебе о камнях? Они скользкие.

У незнакомца были острые длинные клыки и заостренная же зачесанная вперед бородка.

- Приму к сведению, господин. А для чего очки? – смельчак мотнул головой в сторону цилиндра.

Незнакомец снисходительно рассмеялся низким, грудным смехом и снял очки, сложив их в карман кафтана. Его глаза сверкали серебром. Дурной знак. Сверкающие глаза – это всегда не очень хорошо. Но смельчак искал возможности, а вокруг светящих глаз возможности и вероятности вздымались, словно волны, могущие возвысить или поглотить. Темная щека подернулась в хищной ухмылке.

- Всё просто, парень. Представим, что смельчак пробирается ночью в место, полное опасностей. Его окликает прохожий: «Эй, парень, но здесь ночью не ходят». Парень оборачивается и видит, что у прохожего глаза сверкают серебром. Он вскрикивает и срывается с обрыва. Дурацкая история, так?

Незнакомец в шляпе вновь посмеялся своим странным смехом.

- Видишь? Очки помогли твоей истории оказаться не такой, - проговорил незнакомец, его ухмылка стерлась. С полей шляпы упала капля водянистой пелены, - И место подобрано удачно, моё почтение.

Мглистый путник легко склонил голову и дотронулся до шляпы в жесте, означавшем, видимо, выражение почтения. В следующий миг ноздри незнакомца подернулись, когда он едва слышно втянул воздух.

- Ммм... - промычал он, довольный чем-то, - Кто-то из твоих близких родственников обладает чистой кровью. Кто-то очень чистой крови. Отец или мать. Скорее всего, оба. И оба маги, я чую. Наделяя смертных даром, мироздание пытается спасти от драконов тех, кого хочет спасти. В этом мы с тобой похожи – у меня нет таланта к магии, хотя мои предки были магами. О, их кровь была густой от чар, но я отринул свою наследие, приняв другую участь. Их души были расплавлены, чтобы явился я. Wha-ha-ha!..

Зловещий смех волнами недоброй мощи разнесся над остовом Лагеря. Смельчак сделал два шага назад. Просто на всякий случай.

- Стигс! – позвал кто-то смельчака. На этот раз голос раздался снизу, - Эй, ты как туда забрался, а? Мы кое-что нашли в развалинах храма Малара. Спускайся, поможешь нам. Давай.

Смельчак – Стигс – перевел взгляд на окликнувшего его сопартийца, и краем глаза заметил, что клыкастый незнакомец в промокшем цилиндре тут же исчез. Но в том месте, где он стоял, остались следы от сапог. Встреча была нервирующей. Стигс вспотел, и теперь в сырости и холоде возбуждение первооткрывателя сменилось мерзким ощущением чего-то липкого на теле. Кроме того, легкий доспех из кожи виверны немного стеснял движения. Словно жизненная энергия отхлынула от этого места. Очень знакомое чувство, когда загадка покидает мир. Скитание по знакомым до тошноты уголкам обыденности... это уныло.

- Иду, - негромко отозвался Стигс и начал спускаться вниз.

Когда он подошел к развалинам храма Малара, его встретил один из охотников за древностями и проводил внутрь. Ступая по развалинам, Стигс прислушивался к чему-то, чего не мог определить сам. Хмарь, висевшая в воздухе, не давала мыслям течь свободно. Сложно было определить, что именно было не так – во всём ощущалась тяжесть.

«Не ходи», - мысль промелькнула в голове и скрылась.

- Там, в зале, повсюду останки жрецов. Ты надел оберег? Судя по характеру повреждений, храм взорвался изнутри. Камни разбросаны по всему Лагерю. Кто мог взорвать храм Малара?

- Демогоргон? – предположил Стигс первое, что пришло в голову после слова «взорвался». Он мысленно прокручивал эпизод встречи с незнакомцем и слушал рассказ сопартийца вполуха.

- Угу-м. История становится чуток живее, когда рядом появляется Демогоргон, да? Ха-ха. Но нет, я так не думаю. Мне кажется, люди Эолкоры заложили взрывчатку. Големы могли прорыть ходы. Кузнецы ковали день и ночь. Мало ли каких штук они могли напустить в ту ночь? Гиганты признанные мастера ковки.

- А великие жрецы – оживленные куклы из соломы? Всё, до чего могла догадаться Эолкора, могли предвидеть и они. Произошло что-то, чего не предполагал никто. Что-то, что сломало систему, балансировавшую столетия.

Они нашли остальных членов партии, собравшихся возле странной арки из темного камня. Из земли под ней торчал другой камень, обтесанный в форме куба. На его гранях были высечены знаки, складывавшиеся в слова неизвестного языка. Порода камня отличалась от всего, виденного охотниками ранее. В ней было множество зерен, поблескивавших бледным красным светом. В сумраке, царившем здесь, было видно, что эти зерна подобны крохотным красным искрам.

На мгновение стало тихо-тихо.

Вдруг кровь брызнула на камень. Схватившись за горло, охотник упал на колени, и невидимое лезвие отсекло ему голову.

Стигс припал к земле. Его чувство опасности подсказало, откуда придет удар. Инстинктивно подставив оружие, смельчак парировал удар и контратаковал вторым кинжалом. Невидимый враг оставался невидим, но Стигс был проворен.

К несчастью, доспех невидимки смягчил удар, и рана оказалась незначительной. Когда невидимка двигался, его сопровождало легкое поскрипывание. Кожа? Должно быть, выделка была хороша, но зачарованный мифрилловый нож резал её. Этого было довольно.

Чье-то яростное дыхание послышалось рядом, и, отпрыгнув, Стигс избежал неприятностей от столкновения с чьим-то лезвием. Перегруппировавшись, Стигс извлек из кармана колбу, покрытую черной краской, и с криком «Мои глаза!» разбил её, зажмурившись. Это был их условный сигнал для подобной ловушки. Место бойни озарила яркая вспышка. Светящиеся хлопья, как золотой снег, покрыли несколько десятков квадратных метров руин, облепив всех, кто оказался в зоне действия бомбы. Включая невидимку. Существо оказалось коренастым, как и можно было предположить. Ослепленное, оно взвизгнуло, а затем – зарычало. Звук оказался довольно жутким, но один из охотников набросился на него и вонзил меч в спину. Завопив от боли, убийца извернулся прямо с торчащим мечом, облепленный магическим золотом, и ударил охотника с такой силой, что кости того хрустнули, и убийца вонзил лезвие в шею покалеченного охотника.

Несколько метательных ножей вонзилось в доспех яростного коротышки, и его вопль перешёл в сдавленное бульканье.

Облепленная золотом рука вытащила из невидимого тела нож и бросила его обратно за спину, не глядя. Нож угодил в метнувшего его охотника. Глаза Стигса округлились, когда увидел этот трюк воочию. В легендах и рассказах высокоуровневые воры и убийцы делали такое через раз, но ведь всем было ясно, что такое невозможно в обычной жизни...

Разделавшись с очередным бедолагой, неведомая тварь развернулась и оскалилась. Хлопья образовали причудливый силуэт, передававший движения весьма условно и жутко. Стигс с тревогой осознал, что остался один. Кровь и магическое золото покрывали всё вокруг. Отсеченные части тел были разбросаны среди обгоревших останков жрецов. Темный камень ярко сиял красными огнями, выделяясь среди кошмарного бардака. Невидимка пропал. Стигс знал этот трюк хорошо, т.к. использовал его сам. И, что хуже, намеревался сделать это и теперь, но вместо этого ему пришлось быстро рвануть вперед. Лезвие убийцы выбило несколько каменных осколков в том месте, где секунду назад находился смельчак.

Словно две паукообразные твари, Стигс и невидимый убийца, перемещались, припав к земле, перебирая руками и ногами, готовясь к финальному удару. Бросив взгляд на неприятно изменившийся камень, смельчак начал подозревать, что тварь жаждала крови, чтобы пробудить камень. Безумный маларит, чудом уцелевший в День крушения веры? Тварь, которая пыталась призвать в мир кошмары, обитавшие в его больном сознании?

Стигс оскалился в ответ, издав собственную версию протяжного рыка. Вышло не так эпично, как он представлял себе это, но тварь заметно вздрогнула. Выхватив из другого кармана пузырек из тонкого стекал, Стигс раздавил его зубами. Металлический привкус крови и волшебного масла отлично дополнили творящееся безобразие вокруг и внутри него.

Тварь налетела, вспоров его живот кинжалом. Стигс ощутил на своей щеке горячее дыхание.

- Я обагрю кровью путь к звездам. Я долго ждала, - зашептала тварь в исступлении.

Стигсу показалось, что этот кто-то должен быть гуманоидом. Всё указывало на то, что существо было без шлема. Оно было живо, вооружено и, что хуже, его оружие находилось в животе смельчака. Неприятно. В его профессии без подобного, увы, не обойтись.

Волшебная микстура подействовала, и бешенство взорвалось внутри него. Рука взметнулась так стремительно, что от силы его удара треснул череп убийцы-невидимки, когда зачарованный кинжал пробил глазницу. Коренастое существо отбросило на золотые камни. Немеющей рукой охотник вытащил лезвие из живота, и его накрыла темнота.



Карс. Дом Пламени


- Мефистофель не примет капитуляцию никого из вас. Боюсь, это делает любые наши договоренности ничтожными, дитя.

Повисла неловкая пауза. «Сьюн», - поправилась магистр.

- Кроме того, принять твои условия означает вступить в противоречия с другими силами. Мефистофель опаснее, чем всё, что я знаю. И мы лишь часть его плана. Сейчас я уверена, что он – всё, что осталось от Ковенанта.

Выслушав магистра, Избранная ответила не сразу.

- В день, когда мы отринули наследие прежнего мира, мы переродились как боги нового мира, и их обещание, данное смертным, перешло к нам. Таково мое предназначение – исполнить обещание, данное смертным. В миг, когда я откажусь от него, то перестану существовать, потому что все страдания и боль, через которые пришёл мир, окажутся напрасными. Драконы пробудятся, и всё будет забыто. Никакая цена не будет велика, ибо цена за спасение мира не может быть измерена. Тот, кто одолеет меня, будет скован обещанием, данным однажды старшими богами, не в силах отказаться от божественного обета. Таково проклятие божественности, рожденное из проклятия Оркуса. Я не обладаю огромной силой, но мне удалось обратить разлагающее влияние демона в мощное оружие. Я запечатлела в пламени свой обет.

Магистр Эолкора сохраняла молчание продолжительное время, глядя на Сьюн и раздумывая над услышанным. Наконец она спросила:

- Полагаю, ты понимаешь, что Мефистофель принял на себя такое же обещание?

- Да, Ваша светлость. Через меня мироздание нашло способ поддерживать пламя Эо столько, сколько потребуется. Божественные архетипы подобны колоде карт, которые мир перекладывает по старшинству или по мастям, в зависимости от того, какая опасность грозит миру. В определенном смысле, отныне разница между мной и Мефистофелем заключается лишь в уровне силы. Но во мне также горит пламя Эо, и посему я предлагаю Вам вступить в новый Ковенант. В моих силах основать его. Избавившись от проклятия, мы утратили потребность в постоянной подпитке молитвами верующих и вверили их Вашему мудрому руководству, сосредоточившись на том, что представляет угрозу будущего. Это позволило сохранить множество жизней и возвести Вас на престол мира. В конце концов, мы очищали этот мир от полчищ демонов не для того, чтобы он пустовал вечно. И, отдавая дань Вашим способностям, я предлагаю разделить нашу – общую – цель.

Эолкора поднялась с кресла и обошла его сзади, взявшись за спинку.

- Полагаю, мне нужно дать ответь немедленно, после чего ты либо совершишь ритуал, либо же мы навсегда займем разные стороны в этой войне... Ты ставишь меня перед нелегким выбором, дитя.

Встретив пристальный взгляд магистра, Сьюн озарила кабинет своей лучезарной улыбкой.



Холмы покинутого Лагеря Эо


Стигс пришел в себя. Кольцо регенерации спасло его. Вероятно, тактику боя всё же придется поменять, потому что нельзя всё время полагаться на удачу. Оглядевшись, он обнаружил, что золотое свечение угасло, а рядом лежит маленький труп кого-то, облаченного в броню из темно-зеленой кожи грубой выделки. Осознание произошедшего настигло смельчака, и его прошиб озноб, когда он узнал этот доспех. Бывшая горничная, пережившая нападение дикой виверны на Двор Прохлады! Что с ней стало? Она была возведена в ранг охотника-маларита. Её пример вдохновил столь многих. Она вдохновила и его, доказав, что даже тот, кто не обладает даром божественности и не избран неведомыми стражами земли, способен совершить подвиг. Он заказал такую же броню, как у неё. И теперь, героиня Лагеря Эо лежит с пробитым черепом, а вокруг – тела зарезанных ею смельчаков, подобных ему.

Стигс вознес короткую молитву Келемвору и взглянул на темный нож из вулканического стекла. Несколько секунд он колебался, размышляя, как поступить с оружием. Решившись, охотник за древностями подобрал кинжал и закрепил его на поясе, чтобы не порезаться, неловко дернувшись.

- Хорошо. Очень хорошо, - произнес тот же голос, что напугал его в тумане спиралевидного монумента. Гипнотизирующий голос клыкастого незнакомца в промокшей шляпе.

Вновь надев очки, мглистый незнакомец пробирался по развалинам, перешагивая через тела, отрезанную голову и разбросанные обломки. Он шёл к черному камню, чьи искры сияли в сгущающихся сумерках.

Стигс наблюдал за происходящим молча, не представляя, как теперь быть.

Подойдя к камню, незнакомец произнес слова силы, протянув руку к сверкающим граням, и земля дрогнула, высвободив камень. «...У меня нет таланта к магии...» - вспомнились слова из их последней беседы. Да проклятый мужик безумен! То же безумие, что обратило героиню Лагеря в чудовище! Что-то очень дурное произошло здесь, это было ясно, как день, а теперь камни просто кричали об этом. Надо уходить.

Внезапно камень подернулся и рассыпался в воздухе, красные искры расплылись в странном скоплении, окутанные каменной крошкой. Несколько мгновений красная туманность сохраняла подобие объемной фигуры, пока клыкастый незнакомец в шляпе просто не вобрал её в себя, сделав неестественно глубокий вдох. Он запрокинул голову, и вздох облегчения вырвался из его груди. Затем, будто вспомнив, что не один, он обернулся и взглянул через свои темные очки на Стигса, отчего-то тяжело дыша. Его острые клыки здорово нервировали. Казалось, что с минуту странный любитель древних капищ размышлял, что ему делать со случайным свидетелем кровавого ритуала. В итоге, он слегка кивнул и приготовился развернуться, чтобы уйти.

- Погибли люди! Ты должен рас...

От низкого и мощного рыка, который испустил незнакомец, у смельчака внутри всё похолодело, и дурацкая идея допрашивать свидетелей ритуальных убийств на развалинах покинутого лагеря мигом улетучилась из его головы. Оскалившееся лицо обернулось на него, бросив сумрачный взгляд исподлобья.

- Я предупреждал тебя. Твоя жажда неведомого оплачена их кровью. Argh!

В этот последний миг незнакомец предстал воплощением опасности. И тут же исчез. Жуткая история подходила к концу. Мир без богов был опасным местом.

Больше от Лагеря Эо не осталось ничего.

Стигс отыскал виверн, на которых охотники прилетели, и направил животное-вожака в сторону Карса, поднявшись над туманной пеленой. Ему казалось, что свет луны теперь имел красноватый оттенок. Возможно ли такое? - Кто решится утверждать наверняка? Боги покинули мир десять лет назад, и люди остались совсем одни...

[Mamajoe]

На пути к Чертогу безвременья


- Хорошо. Очень хорошо, - раздался голос лича над озером.

Небо прояснялось. Солнце выглядывало над низиной. Утро в этом несуществующем мире обещало быть прекрасным.

- Ковенант ждёт вас. Мир стал во-многом другим. Хотя когда это много значило для Избранных? Мир меняется вокруг них. Я запечатлею в пламени ваш обет. Осознание происходящего настигнет вас, когда вы окажетесь на земле. Знание отыщет вас само. Добавим же немного света, чтобы разогнать туман сомненья. И в путь!

Произнеся последние слова, лич из Думсйорса выбросил руку вперед, к восходящему солнцу, и рывком подтянул небесное светило к долине. Взревели невидимые трубы, обозначая момент чьего-то триумфа. Яркий свет затопил всё вокруг...

Извините, вам запрещён просмотр содержимого спойлеров.

Конец Главы 2