«Я думаю, его снова стоит наказать», – сказала Лериан на языке жестов Дев Копья. – «Он как ребенок. А когда ребенок лезет во что-то опасное, его наказывают. Если дитя порежется потому, что его вовремя не научили, что надо держаться подальше от ножей, позор ляжет на его родителей».
    «Предыдущее наказание не пошло впрок», – возразила Суриал. – «Он принял его, как подобает мужчине, а не ребенку, но не изменил своего поведения».
    «Тогда мы обязаны попытаться снова», – ответила Лериан.

    Авиенда сбросила свой булыжник в груду камней около сторожевого поста, затем развернулась обратно. Она сделала вид, что не знает Дев, которые следили за подступами к лагерю, и они отвечали ей взаимностью. Говорить с ней, пока она отбывает наказание, значило лишь усилить ее позор, и ее сестры по копью никогда бы такого не сделали.
    Также она ничем не показала, что понимает их разговор. Хотя никто и не ждал, что бывшая Дева Копья забудет язык жестов, сейчас стоило промолчать. Язык жестов принадлежал Девам.
    Авиенда выбрала большой камень из второй груды и зашагала обратно в лагерь. Она не могла сказать, продолжили ли Девы свой разговор, потому что больше не могла видеть их руки. Но тема их разговора ее задела. Их возмущение касалось того, что Ранд отправился на встречу с генералом Роделом Итуралде без охраны. Это был не первый случай, когда он поступал так глупо. Казалось, он не желает – или не способен – научиться вести себя подобающим образом. Каждый раз, когда он подвергал себя опасности, отказываясь от охраны, он оскорблял Дев, словно давал каждой из них пощечину.
    Вероятно, у Авиенды был небольшой тох к своим сестрам по копью. Обучить Ранда ал'Тора айильским обычаям было ее прямой задачей, и она явно с ней не справилась. Увы, ее тох к Хранительницам Мудрости был еще больше, даже если она пока и не смогла понять его причину. Меньшему долгу перед сестрами по копью придется ждать своего часа.
    Ее руки болели от таскания камней, тяжелых и скользких, которые пришлось доставать из реки, протекавшей возле поместья. Лишь время, проведенное с Илэйн, когда она была вынуждена купаться в воде, придало ей сил входить в эту реку. Здесь ей не в чем было себя упрекнуть. И, в конце концов, эта река была небольшой – мокроземцы, возможно по ошибке, называли ее ручьем. Ручей – это маленький горный поток, в который можно окунуть руки или наполнить бурдюк водой. Все, что нельзя перешагнуть, определенно является рекой.
    День, как всегда, выдался пасмурный, и в лагере было тихо. Люди, еще недавно суетившиеся после прибытия Айил, теперь стали квелыми. Лагерь никак нельзя было назвать неухоженным. Даже будучи мокроземцем, Даврам Башир был слишком аккуратным командиром, чтобы позволить такое. Тем не менее, люди действительно передвигались не спеша. Она слышала, что некоторые жаловались, будто вид темного неба их угнетает. Какие все же странные эти мокроземцы! Как погода может влиять на настроение? Она могла понять, когда раздражались из-за отсутствия набегов или плохой охоты. Но из-за туч в небе? Неужели здесь так мало ценили прохладу?
    Продолжая идти, она покачала головой. Она выбирала камни потяжелее. Поступить иначе – значило облегчить наказание, и она не сделала бы этого, хотя каждый шаг ранил ее честь. Она должна была пройти через весь лагерь, у всех на виду, выполняя бесполезную работу! Она предпочла бы предстать перед всеми нагой вне палатки-парильни, или пробежать тысячу кругов вокруг лагеря, или быть побитой так, что не сможет ходить.
    Добравшись до поместья, она опустила камень, тайком вздохнув от облегчения. Два солдата-мокроземца из отряда Башира охраняли вход в здание, в дополнение к двум Девам, стоявшим на другом конце пути Авиенды. Наклонившись, чтобы взять большой камень из второй груды, сваленной под стеной, она случайно услышала их разговор.
    − Чтоб мне сгореть, как жарко! – пожаловался один из мужчин.
    – Жарко? – спросил другой, поглядев на пасмурное небо. – Ты шутишь.
    Первый часовой обмахивался рукой, пыхтя и потея. – Разве ты не чувствуешь?
    – Может, у тебя лихорадка или что-то вроде нее?
    Мужчина покачал головой.
    – Мне всего лишь не нравится жара, вот и все.
    Авиенда подняла свой булыжник и начала обратный путь через луг. После некоторых раздумий она пришла к заключению, что мокроземцев объединяет одна отличительная черта: они любят жаловаться. В течение первых месяцев пребывания в мокрых землях она считала это постыдным. Неужели этого стражника совсем не заботило то, что показывая свою слабость, он терял лицо перед товарищем?
    Они все были такими, даже Илэйн. Если послушать ее разговоры о болях, недомоганиях и нервных срывах во время беременности, можно было подумать, что она при смерти! Но если жаловалась и Илэйн, Авиенда отказывалась принимать жалобы как проявление слабости. Ее первая сестра не станет так себя позорить.
    Следовательно, в таком поведении присутствовала некая скрытая честь. Возможно, мокроземцы демонстрируют свои слабости товарищам как знак доверия и расположения. Если друзьям известны твои слабости, это даст им преимущество, если вы решите станцевать с ними танец копий. А может, жалобы были лишь мокроземским способом выразить смирение, как гай'шайн демонстрируют честь своим служением.
    Она поделилась своими предположениями с Илэйн, а в ответ услышала лишь теплый смех. Возможно, это был один из аспектов общества мокроземцев, который запрещалось обсуждать с чужаками? Может, Илэйн рассмеялась, потому что Авиенда узнала что-то, что для нее не предназначалось?
    В любом случае, это, несомненно, был способ продемонстрировать честь, и это удовлетворило Авиенду. Если бы только ее собственные проблемы с Хранительницами Мудрости были столь же просты! Если бы мокроземцы вели себя столь неестественно и непоследовательно, Авиенда не стала бы удивляться. Но что прикажете ей делать, когда именно поведение Хранительниц Мудрости было таким странным?
    Она была недовольна, но не поведением Хранительниц, а собой. Она была сильной и храброй. Не настолько, конечно же, как некоторые другие; ей оставалось лишь мечтать стать такой же бесстрашной, как Илэйн. Тем не менее, проблем, с которыми Авиенда была не в состоянии справиться с помощью копий, Единой Силы или своего ума, существовало не много. И все же разобраться в причинах своего текущего затруднительного положения никак не удавалось.
    Достигнув другого конца лагеря, она положила свой камень и отряхнула руки. Девы неподвижно застыли в раздумьях.
    Авиенда подошла к другой груде и подхватила продолговатый камень с зазубренными краями. Он был в три ладони шириной и из-за гладкой поверхности так и норовил выскользнуть из пальцев. Ей пришлось порядком повертеть его, прежде чем она приноровилась. Авиенда направилась обратно к дому мимо палаток салдэйцев по вытоптанной, сухой после зимы траве.
    Илэйн сказала бы, что Авиенда недостаточно обдумала проблему. Илэйн сохраняла спокойствие и рассудительность, когда все другие нервничали. Авиенда порой приходила в отчаяние оттого, насколько ее первая сестра любила поговорить, прежде чем действовать. «Мне нужно стать больше похожей на нее. Я должна помнить, что больше не являюсь Девой Копья. Я не могу решать задачу с помощью оружия».
    Она должна была подойти к решению проблемы так же, как это делала Илэйн. Это было единственным способом вернуть свою честь, и лишь после этого она могла заявить свои права на Ранда ал'Тора и сделать его своим так же, как Илэйн или Мин. Она ощущала его через узы. Ранд находился в комнате, однако не спал. Он был слишком требовательным к себе и спал очень мало.
    Камень едва не выскользнул из пальцев, и она чуть не споткнулась, с трудом сохранив равновесие и ухитрившись его не выронить из ослабевших рук. Некоторые из проходивших мимо солдат Башира выглядели удивленными, и Авиенда почувствовала, что краснеет. Хотя они могли и не знать, что она несла наказание, ей стало перед ними стыдно.
    Как в данной ситуации поступила бы Илэйн? Хранительницы Мудрости были сердиты на Авиенду за то, что она «недостаточно быстро учится». Но по-прежнему отказывались ее учить. Они лишь задавали ей вопросы. Вопросы о том, что она думает об их нынешнем положении, что она думает о Ранде ал'Торе или о том, как Руарк провел встречу с Кар'а'карном.
    Авиенда не могла избавиться от ощущения, что эти вопросы были испытанием. Может, она ответила неправильно? Если так, то почему они не научили ее, как следует отвечать?
    Хранительницы не считали ее мягкой. Что же она упустила? Что сказала бы Илэйн? Авиенде хотелось, чтобы ее копья снова были при ней и она могла пустить их в ход. Атаковать, испытать себя в поединке, излить свой гнев.
    «Нет», – яростно подумала она. – «Я намерена научиться поступать, как подобает Хранительнице Мудрости. Я снова обрету честь!»
    Она дошла до дома, опустила свой камень и вытерла пот со лба. Хотя Илэйн и научила ее не замечать жару и холод, она все равно потела, выполняя тяжелую работу.
    – Адрин? – обратился к товарищу один из часовых у дверей. – Свет, ты в самом деле выглядишь паршиво.
    Авиенда взглянула в сторону входа в поместье. Жаловавшийся на жару часовой прислонился к дверному косяку, приложив руку ко лбу. Он действительно выглядел неважно. Авиенда обняла саидар. Исцеление не было ее сильной стороной, но, возможно, она могла бы…
    Внезапно мужчина вскинул руки, вцепившись в кожу на висках. Его глаза закатились, а пальцы оставляли глубокие раны в его плоти. Однако вместо крови из ран брызнуло угольно-черное вещество. Даже на расстоянии Авиенда ощущала исходивший от него нестерпимый жар.
    Другой стражник в ужасе отпрянул, когда из разодранных щек его товарища потек струями черный огонь. Наружу, вскипая и шипя, сочилась черная смола. На мужчине загорелась одежда, и от жара начала съеживаться плоть. Он не проронил ни звука.
    Авиенда пришла в себя от потрясения и мгновенно сплела Воздух в незамысловатое плетение, чтобы оттащить второго часового на безопасное расстояние. Его друг теперь представлял собой дрожащую гору смолы с торчавшими из нее почерневшими костями. Черепа не осталось совсем. Жар был столь велик, что Авиенде пришлось отступить, потянув за собой уцелевшего стражника.
    – Нас… нас атаковали! – прошептал мужчина. – С помощью Единой Силы!
    – Нет, – произнесла Авиенда. – Это нечто гораздо хуже. Беги за помощью!
    Казалось, от шока он не может сдвинуться с места, но она подтолкнула его, заставляя двигаться, и он побежал. Не похоже, чтобы смола начала растекаться, что само по себе уже было благословением, но от нее уже загорелась дверная рама. Это грозило тем, что все здание могло вспыхнуть прежде, чем кто-либо внутри узнает об опасности.
    Авиенда сплела Воздух и Воду, намереваясь погасить пламя. Однако потоки задрожали и начали истончаться, едва достигнув пламени. Плетение не распалось, но огонь ему каким-то образом сопротивлялся.
    Авиенда отступила еще на шаг от ужасного, нестерпимого пламени. Лоб щипало от пота, и ей пришлось поднять руку, защищая лицо от жара. Она едва могла различить обугленные остатки в самом его центре, которые начали мерцать темно-красным и белым, подобно раскаленным до предела углям. Вскоре чернота почти совсем исчезла. По фасаду здания принялось распространяться пламя. Авиенда услышала раздавшиеся изнутри крики.
    Встряхнувшись и зарычав, она свила Землю и Воздух, вырвав вокруг себя куски земли. Она швырнула их в огонь, стремясь сбить пламя. Ее плетения не способны были вытянуть жар из пламени, однако это не мешало девушке использовать плетения, чтобы швырять предметы в огонь. Куски поросшей травой земли шипели и посвистывали, бледные стебли вспыхивали, обращаясь в пепел под действием невероятного жара. Авиенда продолжала работать, истекая потом как от усилий, так и от жары.
    Вдалеке она услышала крики людей, требовавших ведра; возможно, выживший стражник был среди них.
    Ведра? Конечно же! В Трехкратной Земле вода была слишком ценна, чтобы использовать ее для борьбы с огнем. Ее заменяли грязь и песок. Однако здесь для этих целей использовали бы воду. Авиенда отступила еще на несколько шагов, высматривая реку, текущую вокруг поместья. Она смогла только различить ее поверхность, в которой отражались танцующие оранжево-красные языки пламени. Огонь охватил уже практически весь фасад здания! Она почувствовала, что внутри направляли: Айз Седай или Хранительницы Мудрости. Хотелось надеяться, что им удастся покинуть здание через черный ход. Огонь проник во внутренний коридор, и выбраться наружу из комнат больше не представлялось возможным.
    Авиенда сплела огромную колонну из Воздуха и Воды, вытягивая струю прозрачной жидкости из реки, направляя ее к себе. Столб воды трепетал в воздухе, словно изображенное на стяге Ранда существо: прозрачный извивающийся дракон, который обрушился на огонь. Пар с шипением вырвался наружу и захлестнул ее.
    Жар был силен, и ее кожу ошпарило волной пара, однако она не отступила. Она продолжала вытягивать больше, переправляя толстый столб воды к темному холмику, который едва могла разглядеть сквозь пар.
    Как нестерпимо жарко! Авиенда вновь сделала несколько шагов назад и, стиснув зубы, продолжила работать. Внезапно раздался новый взрыв, когда второй столб воды из реки врезался в огонь. В итоге, вместе с ее собственным, этот направил сюда почти весь речной поток. Авиенда моргнула. Другой столб управлялся потоками, которые она не могла видеть, однако она смогла заметить в окне второго этажа фигуру со вскинутой рукой и сильно напряженным лицом. Нэфф, один из Аша'манов Ранда. Поговаривали, что он был особенно силен в обращении с Воздухом.
    Огонь отступил, осталась лишь смолистая груда, пышущая сильным жаром. Рядом с ней в стене возле входа в поместье зияло черное отверстие. Авиенда продолжала вытягивать воду и направлять ее на черную массу, хотя начинала ощущать нарастающую усталость. Чтобы справиться с таким огромным количеством воды, ей пришлось черпать саидар почти на пределе своих возможностей.
    Вскоре шипение воды прекратилось. Авиенда ослабила поток, а потом свела его на нет. Земля вокруг нее превратилась в мокрую раскисшую грязь, в воздухе витал тяжелый запах влажной золы. В грязной воде плавали головешки и щепки, а в тех местах, где Авиенда вырвала из земли куски грунта, образовались глубокие лужи. Она нерешительно шагнула вперед, разглядывая глыбу – все, что осталось от невезучего солдата. Вещество было гладким и черным, словно обсидиан, и влажно поблескивало. Подобрав длинную обугленную деревяшку, вырванную из стены напором воды, она ткнула ею в субстанцию. Та застыла и стала твердой.
    – Чтоб ты сгорел! – проревел голос. Авиенда подняла глаза. Ранд ал’Тор шагнул в дыру, которая теперь красовалась в фасаде особняка. Он всматривался в небо, потрясая кулаком. – Я – тот, кто тебе нужен! Очень скоро ты получишь свою битву!
    – Ранд, – нерешительно позвала Авиенда. Солдаты окружили лужайку и выглядели так, словно готовились принять бой. Из комнат поместья выглядывали изумленные слуги. Все происшествие с пожаром заняло не больше пяти минут.
    – Я остановлю тебя! – проревел Ранд, вызвав у солдат и слуг испуганные возгласы. – Слышишь меня! Я приду за тобой! Не трать впустую свою силу! Она понадобится тебе, когда я приду!
    – Ранд! – позвала Авиенда.
    Он замер, затем ошеломленно посмотрел на нее. Она встретилась с ним взглядом и почувствовала  его гнев, что пылал так же, как страшные языки пламени всего пару минут назад. Он развернулся и ушел обратно в здание, поднявшись по почерневшим от огня ступеням.
    – Свет! – раздался обеспокоенный голос. – И часто происходят подобные вещи, когда он рядом?
    Авиенда повернулась и увидела молодого человека в незнакомой форме, стоящего и наблюдающего за случившимся. Он был долговяз, со светло-каштановыми волосами и смуглой кожей медного оттенка. Она не помнила его имени, но была твердо уверена, что это был один из офицеров, которые вернулись с Рандом после встречи с Роделом Итуралде.
    Она повернулась спиной к суматохе, прислушиваясь к командам, которые неподалеку выкрикивали солдаты. Прибыл Башир и сразу же принял на себя командование, распорядившись взять под наблюдение периметр лагеря, хотя, похоже, он просто пытался чем-то занять людей. Это не было началом вражеской атаки. Всего лишь очередное прикосновение Темного к миру, как и портившееся мясо, появляющиеся из ниоткуда жуки и крысы и люди, внезапно умирающие от странных болезней.
    – Да, – ответила Авиенда на вопрос мужчины. – Часто. По крайней мере, чаще рядом с Кар'а'карном, чем в других местах. А у вас случалось что-то подобное?
    – Я слышал разные слухи, – сказал он. – Но не придавал им значения.
    – Не все, что говорят –  является преувеличением, – сказала она, глядя на почерневшие останки солдата. – Узилище Темного слабеет.
    – Проклятый пепел, – отворачиваясь, произнес молодой человек. – Во что ты втянул нас, Родел? Покачав головой, мужчина двинулся прочь.
    Офицеры Башира начали отдавать приказы, организуя уборку. Покинет ли теперь Ранд поместье? Когда появлялись пузыри зла, многим людям хотелось бежать. Но пока ее узы с Рандом не доносили никакого чувства спешки. Скорее… казалось, он отправился отдыхать! Его настроение становилось столь же изменчивым, как и у Илэйн во время беременности.
    Покачав головой, Авиенда, взявшись помогать, принялась собирать головешки. Пока она трудилась, из здания вышли несколько Айз Седай и принялись осматривать повреждения. Фасад дома был покрыт черными пятнами, а вместо дверей зияла дыра, по крайней мере, футов пятнадцать шириной. Одна из женщин, Мериса, оценивающе взглянула на Авиенду. – Жаль, – сказала она.
    Авиенда выпрямилась, подняв головню, ее одежда оставалась мокрой. Из-за этих скрывающих солнце облаков пройдет еще много времени, прежде чем она высохнет.
    – Жаль что? – спросила она. – Поместье?
    Грузный Лорд Теллаэн, хозяин поместья, сидел на стуле в холле здания и стонал, вытирая лоб и качая головой.
    – Нет, – сказала Мериса. – Жаль тебя, дитя. Твои навыки в работе с плетениями впечатляют. Если бы мы забрали тебя в Белую Башню, то к этому времени уже стала бы Айз Седай. Твои плетения несколько грубоваты, но под руководством сестер ты бы быстро исправила этот недостаток.
    Сзади послышалось фырканье, и Авиенда резко повернулась. Позади нее стояла Мелэйн. Золотоволосая Хранительница Мудрости сложила руки под грудью, ее растущий вместе с ребенком живот уже начал выпирать. Она не выглядела довольной. Как Авиенда позволила ей неуслышанной подобраться к себе со спины? Из-за усталости она стала беспечной.
    Мериса с Мелэйн уставились друг на друга; затем высокая Айз Седай резко развернулась, взметнув зеленые юбки, и ушла, чтобы поговорить со слугами, оказавшимися в огненной ловушке, и узнать, не требуется ли кому-то из них Исцеление. Мелэйн проводила ее взглядом, затем покачала головой.
    – Несносная женщина! – пробормотала она. – Подумать только, как мы когда-то их превозносили!
    – Хранительница Мудрости? – переспросила Авиенда.
    – Я сильнее большинства Айз Седай, Авиенда, а ты намного сильнее меня. Ты можешь контролировать и понимать плетения, которые большинство из нас ставят в тупик. Другим, чтобы изучить то, что дано тебе от природы, требуется стараться изо всех сил. А она говорит: «Твои плетения несколько грубоваты»! Сомневаюсь, что любая из Айз Седай, исключая, возможно, Кадсуане Седай, сможет справиться с тем, что ты сотворила с той водой. Чтобы переместить воду на такое расстояние, тебе пришлось использовать силу реки и скорость её течения.
    – Я правда так сделала? – моргнув, спросила Авиенда.
    Мелэйн кинула на нее быстрый взгляд, затем снова тихо фыркнула себе под нос. – Да, именно это ты и сделала. Ты очень талантлива, дитя.
    Авиенда была польщена: Хранительницы Мудрости хвалили редко, но от чистого сердца.
    – Однако ты отказываешься учиться, – продолжила Мелэйн. – Времени почти не осталось! Сейчас я хочу спросить тебя о другом. Что ты думаешь о плане ал'Тора похитить этих доманийских торговых вождей?
    Авиенда снова захлопала глазами, поскольку от усталости почти не могла думать. В первую очередь, то, что доманийцы используют купцов в качестве правителей, никак не укладывалось в ее голове. Как может торговец вести за собой людей? Разве им не положено все внимание уделять своим товарам? Это просто нелепо. Неужели мокроземцы никогда не перестанут ее удивлять своими странными обычаями?
    И почему Мелэйн задала ей этот вопрос именно сейчас?
    – Вроде бы его план хорош, Хранительница Мудрости, – сказала Авиенда. – Тем не менее, копьям не понравилось, что их хотят использовать для похищения. Мне кажется, Кар'а'карн должен был озвучить его как предложение защиты – принудительной защиты – торговцев. Вождям намного легче принять то, что их используют для защиты, а не для похищения.
    – Это одно и то же, как ни назови.
    – Тем не менее, очень важно, как это назвать, – сказала Авиенда. – Если бы оба определения были равноценны, то не было бы бесчестия.
    Глаза Мелэйн сверкнули, и Авиенда уловила намек на улыбку на ее губах. – Что еще ты думаешь об этой встрече?
    – Ранд ал'Тор, кажется, до сих пор считает, что Кар'а'карн может повелевать, подобно королю мокроземцев. Это мой позор. Я не смогла указать ему верный путь.
    Мелэйн махнула рукой.
    – Никакого позора здесь нет. Всем нам известно, насколько упрям Кар'а'карн. Его пытались наставить на правильный путь и Хранительницы Мудрости, но никто в этом не преуспел.
    Вот оно как… Стало быть, ее провинность перед Хранительницами Мудрости не в этом. В чем же тогда? Авиенда раздраженно скрипнула зубами, заставив себя продолжать.
    – Все равно ему стоит об этом напоминать, снова и снова. Руарк – мудрый и терпеливый человек, но не все клановые вожди такие. Я знаю, что некоторые из них задаются вопросом, не было ли решение следовать за Рандом ал'Тором ошибочным.
    – Ты права, – сказала Мелэйн. – Однако взгляни, что произошло с Шайдо.
    – Я не сказала, что они правы, Хранительница, – ответила Авиенда. Несколько солдат неловко пытались поднять блестящую черную глыбу. Она словно вплавилась в землю. Авиенда понизила голос. – Они неправы, сомневаясь в Кар'а'карне, но они также обсуждают все между собой. Ранд ал’Тор должен понять, что они не будут бесконечно одно за другим терпеть его оскорбления. Они не восстанут против него, как Шайдо, но я считаю вполне вероятным, что Тимолан, например, может просто вернуться в Трехкратную Землю и оставить Кар'а'карна наедине с его высокомерием.
    Мелэйн кивнула.
    – Не волнуйся. Нам известна такая… возможность.
    Это означало, что Хранительницы Мудрости были отправлены успокоить Тимолана, вождя Миагома Айил. И это был не первый раз. Знал ли Ранд ал'Тор, как тяжело приходится Хранительницам Мудрости, старающимся за его спиной поддерживать к нему лояльность среди Айил? Похоже, нет. Он рассматривал их всех как единую, присягнувшую ему группу, которую он мог использовать. Это было одним из главных заблуждений Ранда. Он не понимал, что Айил, как и многие другие люди, не терпят, когда их используют в качестве инструментов. Он связал кланы не так сильно, как ему хотелось бы верить. Ради него кровную месть лишь отложили. Как он не мог понять, насколько это было неслыханно? Разве он не видел, сколь шаток возникший союз?
    Однако, кроме того, что он был мокроземцем по рождению, он еще и не был Хранительницей Мудрости. Немногие из самих Айил замечали то, что делали Хранительницы в разных областях повседневной жизни. Насколько проще казалась жизнь, когда она была Девой Копья! Она сама была бы поражена, узнав, как много их труда оставалось ею не замечено.
    Мелэйн слепо уставилась на разрушенное здание.
    – Жалкие остатки, – произнесла она, словно разговаривая сама с собой. – А если он бросит нас опаленными и сломанными, как те доски? Что тогда станет с Айил? Побредем ли мы обратно в Трехкратную Землю и продолжим жить, как раньше? Многие не захотят уходить. Эти земли предлагают слишком многое.
    На мгновение Авиенда опешила под весом этих слов. Она едва ли задумывалась, что произойдет после того, как Кар'а'карн закончит с ними. Она сосредоточилась на настоящем – на обретении чести и защите Ранда ал'Тора в Последней Битве. Однако Хранительница Мудрости не может раздумывать лишь над тем, что будет сегодня или завтра. Она должна мыслить на годы вперед и рассчитывать все для тех времен, что еще принесут ветры.
    Жалкие остатки. Он навсегда изменил Айил как народ. Что будет с ними?
    Мелэйн оглянулась на Авиенду, выражение ее лица смягчилось. – Ступай к палаткам, дитя, и отдохни. Ты выглядишь, как шарадан, три дня ползший на животе по песку.
    Авиенда взглянула на свои руки и увидела на них хлопья сажи от пожара. Одежда ее промокла и испачкалась, и, как она полагала, лицо было не чище. Руки болели оттого, что она весь день таскала камни. Едва она осознала свою усталость, как та, казалось, обрушилась на нее, словно буря. Авиенда сжала зубы и заставила себя выпрямиться. Она не опозорит себя тем, что свалится с ног! Но, едва она повернулась, чтобы уйти, как ей было сказано:
    – Да, кстати, Авиенда, – окликнула Мелэйн. – Твое наказание мы обсудим завтра.
    Она обернулась, потрясенная.
    – За то, что ты не закончила с камнями, – пояснила Мелэйн, вновь осматривая повреждения. – И за то, что ты недостаточно быстро учишься. Ступай.
    Авиенда вздохнула. Очередные вопросы и очередное незаслуженное наказание. Взаимосвязь была, но в чем она заключалась?
    Сейчас она была слишком измождена, чтобы думать об этом. Она мечтала лишь о своей постели. Как назло, в памяти всплывали мягкие, роскошные перины во дворце Кэймлина. Она постаралась выкинуть эти мысли из своей головы. Если крепко спать, уткнувшись в подушки и накрывшись одеялом, то слишком расслабишься и не проснешься, если кто-то попытается убить тебя посреди ночи! И как только она позволила Илэйн убедить себя спать в одной из этих мягких перьевых смертельных ловушек?
    Очередная мысль пришла ей в голову, едва она отогнала подальше предыдущую – предательская мысль. Мысль о спящем в своих покоях Ранде ал'Торе. Она могла пойти к нему…
    Нет! Ни за что, пока она не вернет обратно свою честь. Она не явится к нему как бродяжка. Она придет как женщина чести. Если только она когда-нибудь поймет, что она делает неправильно.
    Покачав головой, Авиенда направилась к палаткам Айил с краю луга.

---------------------------------------------------------------------------

Если вам понравился перевод, вы можете поддержать наш сайт, кликнув по рекламе яндекс.директа в левом столбце. Замечания и пожелания по переводу можно оставлять в специально созданной теме нашего форума.