logoleftЦитадель Детей Света - Главнаяlogoright
header
subheader
ГЛАВНОЕ МЕНЮ
Главная
Контакты
Страсти вокруг Колеса
Фэнтези картинки
Карта сайта
Ссылки
[NEW!] Перевод A Memory of Light
FAQ Брендона Сандерсона

После интервью на Горе Дракона Брендон выложил FAQ  с ответами на часто задаваемые вопросы о книге.

Ссылка

 

Роберт Джордан17 октября 1948г.

16 сентября 2007г.

 

 

 

 

 

 

 

contenttop
Глава 5. Человеческое сердце Печать E-mail
Автор Administrator   
26.06.2006 г.

Едва Морейн села на один из стульев, раскрыв на столе перед собой принадлежности для письма, она изменила свое мнение на этот счет. Тепло от жаровен на открытом воздухе быстро рассеивалось, едва справляясь с холодом, а тонкие струйки дыма сдувало прямо в лицо, щипля глаза и заставляя ее, время от времени, кашлять. Несмотря на прочные ботинки и дополнительные чулки, ее ступни во время скачки сильно замерзли, а находясь на утрамбованном снегу они быстро потеряли чувствительность. Толпа, состоявшая из приблизительно сотни женщин, большинство были с детьми, образовало стену вокруг стола, разом выкрикивая свои имена, желая быть принятыми в первую очередь. Большей частью они носили простую одежду из плотной шерсти, но примерно полдюжины, или около того, были в шелках, или, по крайней мере, в затейливо расшитых платьях прекрасного покроя, что указывало на богатство, благородное происхождение или на то и другое разом. Не смотря на это, они вопили так же громко как остальные. Благородные женщины кричали словно простолюдинки! Мурандийцы плохо представляют себе, каким должно быть достойное поведение.

Сняв шлем, Стилер орал, чтобы все успокоились и встали в линию, пока его лицо не потемнело от натуги, но никто не обратил на него внимания. Двое гвардейцев двинулись было, чтобы отодвинуть женщин назад, но знаменосец резким жестом остановил их, и хорошо, что он так поступил. Подобные вещи легко заканчиваются мятежом. Морейн встала чтобы попытаться навести порядок, хотя она не представляла себе - как. Ей ни в одном из своих владений не приходилось сталкиваться с подобными вещами, и она сомневалась, что приходилось даже кому-то из ее наместников, а люди более прямолинейно ведут себя с наместником, чем с землевладельцем. Но Суан ее опередила, с грозным видом вскарабкавшись на стул. Она сжала кончики своего плаща, словно хотела сдержать дрожь в пальцах.

Ее окружило свечение саидар, и она сплела Воздух и Огонь. Это было простое плетение, использующее крупицу Силы, но когда она заговорила, ее голос ударил словно гром: "Тихо!" Это была просто команда, без эмоций или гнева, но она заставила женщин податься назад и замолчать как камни. Даже звон молотов об наковальню затих. Весь лагерь погрузился в тишину, и Морейн могла расслышать, как лошади у коновязи переступают копытами. Стилер взглянул на Суан с одобрением - по опыту Морейн, все военные уважали луженую глотку - а на женщин вокруг стола свирепо. Хотя несколько детей снова начали громко плакать. Суан продолжила, обошлось без использования плетения, по прежнему громким и четким голосом: "Если вы хотите увидеть хотя бы пенни, вам придется построиться и поддерживать порядок. Белая Башня не имеет дел со стадом и непослушными детьми. Ведите себя как взрослые женщины или вы пожалеете, что вы не вели себя как надо". - Она кивнула, подчеркнув слова, а затем нахмурилась, глядя на массу женщин, определяя насколько хорошо они ее поняли. Они поняли.

Когда она слезла со стула, женщины уже торопились построится перед столом в две колонны с самой минимальной суетой, которую когда-либо видела Морейн. Конечно же, одетые получше женщины оказались впереди, вместе со служанками, держащими их детей. Эти женщины пытались протолкнутся вперед, и обменивались хмурыми взглядами. Может быть, они были купчихами, хотя чем здесь можно было торговать, было выше понимания Морейн. Однажды она видела как два прилично одетых, и похожих на дворян, мурандийских купца подрались на кулаках прямо посреди улицы, катаясь в грязной канаве, и разбив друг другу носы. Несмотря на толкотню все происходило в относительной тишине, а женщины с плачущим детьми, похоже, прилагали все силы, чтобы их успокоить.

Группа девочек, приблизительно лет десяти или двенадцати, кутаясь в плащи сбилась в кучку в сторонке, и, указывая на них с Суан, возбужденно перешептывались. Ей показалось, что она расслышала упоминание об Айз Седай. Еще одна молодая женщина на три-четыре года постарше того возраста, в котором она сама появилась в Тар Валоне, стояла рядом претворясь что она не смотрит в их сторону. Многие девочки мечтали стать Айз Седай. Но только у немногих хватало смелости перестать мечтать и сделать первый шаг. Откинув правую полу плаща, Морейн откупорила чернильницу и взяла перо. Она не стала снимать перчатки. Тонкая кожа не очень хорошо защищала от холода, зато это лучше чем ничего.

"Ваше имя, миледи?" – спросила она. Полная улыбающаяся женщина была одета в зеленое платье для верховой езды со стоячим воротничком, которое было сшито из шелка, пусть не очень хорошего качества, но это был шелк, как и ее отороченный мехом голубой плащ, расшитый красным и золотым шитьем. И на каждом пальце она у нее было по кольцу с драгоценными камнями. Возможно, она не была благородного происхождения, но даже если это так, лесть не стоит ничего. - "И вашего ребенка?"

"Я Леди Мери до Ахлан а'Конлин, прямой потомок Катрин до Каталан а' Коралле, первой королевы Муранди". - Улыбка осталась, но голос пухлой женщины наполнился звенящей гордостью. Проявился напевный мурандийский акцент, который заставлял незнакомых думать, что они дружелюбные люди, пока вы не узнаете их получше. Одной рукой она вытолкнула вперед крепкую женщину в темном шерстяном платье в плотном платке, обмотанном вокруг головы. На руках был младенец, спеленатый так, что виднелось только одно лицо. - "Это мой сын, Седрин. Он родился всего неделю назад. Естественно, я не стала рассиживаться дома, когда мой муж отправился на войну. Я вставлю эти монеты в рамку, что бы Седрин всегда знал, что он был удостоен чести от самой Белой Башни".

Морейн не стала напоминать, что Седрин разделит эту честь с сотнями других, а возможно даже с тысячами, если в других лагерях творится нечто похожее. Свет, она никогда не думала, что в это время родят так много женщин! Сохраняя безучастное выражение лица, она мгновение изучала младенца. Она не была наивной - ей приходилось видеть как рожают лошади, и сама помогала при рождении жеребенка. Если ты не знаешь, как делать дело, то как ты узнаешь, что твои слуги сделали это правильно? Но у нее не было опыта обращения с младенцами. Этому ребенку могло быть и десять дней от роду, и месяц и два. Стилер и его бойцы продолжали следить чтобы между столом и женщинами сохранялась небольшая дистанция, чтобы предотвратить попытки прорваться к нему в дальнейшем, но в данном случае они не могли ей помочь. По крайней мере, она сама ни за что бы не попросила первой. Если Леди а'Конлин лгала, то полноценная сестра смогла бы это выяснить. Морейн оглянулась по сторонам. Женщина напротив Суан держала ребенка гораздо крупнее, но Суан тем не менее записывала.

Макнув перо, она заметила проходившую мимо женщину с младенцем, который сосал ее грудь. Почти скрытый под плащом ребенок выглядел не старше чем Седрин, хотя женщина совершенно определенно игнорировала очередь. - "Почему эта женщина не в очереди? Ее ребенок слишком взрослый?"

Улыбка Леди а'Конлин померкла, а ее брови поднялись. Температура голоса упала. - "Я не привыкла следить за каждым рожденным в лагере щенком". - Она властно указала на бумагу на столе. В кольцо на этом пальце был вправлен крупный, но с заметным изъяном огневик. - "Запиши мое имя. Я хочу поскорее вернутся в свою теплую палатку".

"Я запишу твое имя, и другую информацию, которая нам потребуется, но сразу после того, как ты расскажешь мне об этой женщине". – ответила Морейн, пытаясь подражать командному голосу подруги.

Попытка не произвела требуемого эффекта. Брови Мери а'Конлин нахмурились, а ее губы агрессивно сжались. Похоже, она находилась на грани взрыва. Или удара. До того как она успела сделать то или другое, быстро заговорила рядом стоявшая круглолицая женщина, приседая через каждые несколько слов в подобии реверанса.

"Девочка Карими такого же возраста, что и Лорд Седрин с точностью до дня, прощу прощения, что говорю миледи, прошу прощения Айз Седай. Но парень, за которого Карими хотела выйти замуж, сбежал, задумав стать Стражем, а того, за которого она вышла замуж не любит и вполовину как его". - Она выразительно покачала головой. - "И ей ничего не нужно от Белой Башни. Только не Карими".

"И, несмотря на все сказанное, она все-таки получит вознаграждение", - четко произнесла Морейн. В конце концов, Тамра сказала записывать каждое имя. Ей стало интересно, достиг ли возлюбленный Карими своей цели. Немногие мужчины обладали необходимыми навыками. Страж не просто умел владеть оружием, он сам был оружием, и это было только первым требованием. - "Как ее полное имя? И ее ребенка".

"Карими Моули, Айз Седай, а ее девочки - Эллия". - Чудо из чудес! Леди а'Конлин казалась довольной, что позволила ответить своей служанке. Кроме того, хмурое выражение исчезло с ее лица, и теперь она осторожно изучала Морейн. Возможно, твердый тон – все, что было нужно с самого начала. И еще чтобы про нее думали как об Айз Седай.

"Из какого города или деревни?" - Спросила Морейн, записывая.

"И где точно родилась ваша девочка?" - услышала она рядом голос Суан. Суан сняла перчатки, что для Морейн оказалось неприятным открытием, чтобы уберечь их от чернильных пятен. Стоявшую напротив нее нетерпеливую, одетую в шелка, женщину можно было бы назвать красивой, если бы не неудачная форма носа. Она так же была довольно высокой, почти на ладонь выше Суан. - "В сарае с сеном в миле на запад отсюда? Конечно, это не совсем подобающее место, которое бы вы желали для рождения вашего наследника. Возможно, вам не следовало садиться на лошадь на таком сроке, не говоря уж о состоявшемся сражении? А сейчас, не знаете ли вы какою-нибудь женщину, у которой появился ребенок в ближайшие шестнадцать дней и которой здесь нет? Как ее имя? Никаких, уверток миледи. Просто ответьте на вопрос". - Леди ответила без дальнейших возражений. Тон Суан не позволял ни уверток, ни пререканий. Она не повышала голос, не давила - просто она обладала силой убеждения. Как у нее это получалось?

Если у Морейн и были мысли о приключениях, связанных с охотой за Возрожденным Драконом, как и возбуждение от пребывания за городским стенами, они быстро исчезли. Снова и снова задавать одинаковые вопросы, записывать ответы, осторожно откладывая в сторону заполненные страницы, давая чернилам высохнуть, и начинать новый список на чистом листе, скоро стало утомительно нудным. Единственными перерывами в рутинной работе были паузы чтобы согреть руки над жаровней. В данных обстоятельствах это было неописуемое удовольствие, особенно для пальцев, скрючившихся от холода, хотя дрожь била почти все тело. Единственной неожиданностью стало открытие, сколько женщин не являлись мурандийками. Солдаты, отправлявшиеся на войну, как оказалось, частенько брали в жены иностранок. Снова загремели наковальни в кузнецах, а какие-то парни, копошащиеся у фургона стали громко ударять молотом, пытаясь поставить на место новое колесо. От звона разболелась голова. Все это было весьма удручающе.

Она сделала над собой усилие, чтобы не выдать свое настроение женщине, с которой говорила, хотя та старалась изо всех сил. Некоторых благородных дам пришлось прерывать вовремя пересказа собственной родословной, которую они вели со времен Артура Ястребиное Крыло и даже раньше, а кое-кто не желал записывать имя отца ребенка или рассказать, откуда они прибыли, становясь при этом очень подозрительными, словно из-за этого они лишатся своих денег, однако чтобы разубедить большинство из них требовалось не более одного взгляда. Даже мурандийки не хотели заходить слишком далеко с женщиной, которую считали Айз Седай, весть, которая быстро распространилась. Это заставляло очередь двигаться довольно равномерно, если не быстро.

Ее глаза отмечали проходивших мимо женщин, большинство из которых тоже были с детьми. Некоторые останавливались, разглядывая стол, словно раздумывая, не встать ли тоже в очередь. Одна из них могла быть матерью Возрожденного Дракона, по крайней мере, если бы ей, по какой-то причине, вздумалось отправиться на Драконову гору чтобы родить ребенка. Единственными двумя новорожденными в тот день после Пророчества Гитары, были девочки. И, как и остальные, они родились примерно в миле от лагеря. Похоже, какой-то другой Принятой суждено найти мальчика, даже не зная, что она ищет. Она об этом узнает, если суждено, через долгие годы. Свет, это просто не честно! Она ведь знала причину поисков, но это ничего не значило!

Приближался полдень. Морейн подняла глаза на стройную молодую женщину в темном шерстяном платье, стоявшую перед ней с ребенком в одеяле на сгибе руки.

"Суза Уинн, Айз Седай", - смиренно произнесла женщина. - "Это я. А это мой Кирил", - добавила она поглаживая мальчика по голове.

Возможно, у Морейн и не было опыта, но она сходу могла бы сказать, что мальчику шесть или семь месяцев от роду. Когда она открыла рот чтобы сказать женщине не пытаться ее одурачить, Суан быстро положила руку на ее локоть. И все. Суан даже не прервала вопрос, который задавала женщине, чье имя она записывала, но ее действие заставило Морейн взглянуть на женщину по-новому. Суза Уинн не была худой, скорее она уже приближалась к состоянию ходячего скелета. Под глазами запали глубокие тени, взгляд был потерянным и отчаянным. Ее платье и плащ были потертыми и заштопанными во многих местах. Швы были аккуратными, но казалось, что их больше, чем ткани.

"Имя отца?" - спросила Морейн, выигрывая время для принятия решения. Ребенок был слишком взрослым, и это было очевидно. Хотя...

"Джак, Айз Седай. Джак Винн. Он..." - В запавших глазах женщины появились слезы. - "Джак умер еще до начала битвы. Поскользнулся на снегу и ударился головой о камень. Такая несправедливость - проделать столь длинный путь, и умереть поскользнувшись на снегу". - Ребенок закашлял. Это был грудной кашель, и Суза тревожно над ним склонилась.

Моренй не была уверена, что ее побудило: кашель, слезы женщины или смерть ее мужа, но она вписала имя женщины с особой тщательностью. Башня могла себе позволить выплатить сто золотых монет женщине и ее ребенку, которые, возможно, умрут без этой помощи. По правде говоря, ребенок выглядел довольно упитанным, однако Суза определено голодала. А Мери а'Конлин собиралась вставить свои монеты в рамку. Это все, что она могла сделать, не спрашивая, кому служил Джак Винн.  Кто бы это ни был, он не должен был позволять случаться подобным вещам! Дворянин несет на столько же обязанностей, сколько прав. И даже больше - так ее учили. Кроме того, где же ее подруги? Одно слово - мурандийцы!

"Благословит вас свет, Айз Седай". - Суза попыталась пересилить слезы, но это ей не удалось. Она не рыдала, просто слезы безостановочно текли по ее щекам. - "Путь Свет сияет вам вечно!"

"Да, да" - мягко сказала Морейн. - "У вас в лагере есть Чтица?" - Нет, мурандийцы называли женщин, которые ведали травы и занимались лечением как-то по-другому. Но как? Верин Седай читала им лекцию по этому предмету, когда они с Суан еще только первый год были Принятыми. - "Мудрая? Мудрая Женщина?" - Когда Суза кивнула, она достала из кошеля на поясе серебряную монету, и вложила ее в свободную руку женщины. - "Покажи ей своего ребенка".

Это вызвало еще больше слез, благодарностей и даже попытку поцеловать руку, от которой она едва отвертелась. Свет, Суза не являлась ее поданной. Едва ли это выглядело бы пристойно.

"Под будущее вознаграждение", - прошептала Суан, когда Суза ушла, - "Мудрая все сделала бы в долг". - Суан не оторвала глаз от текста, но Морейн заметила, что на ее лице заметно неодобрение. Суан всегда была бережлива с тем крохотным количеством денег, которое у нее было.

Морейн вздохнула - что сделано, то сделано - и вздохнула снова, когда поняла, что по рядам женщин пролетел вихрь шепотков. Слова о том, что одна из "Айз Седай" вписала ребенка Сусы Винн распространились как огонь в сухой траве, и почти сразу же она увидела тропящихся занять очередь женщин. По крайней мере, одна из них вела своего ребенка за руку.

"Мой Данил сильно похудел за последнее время, Айз Седай", - сказала круглолицая женщина, появившаяся перед ней, с улыбкой надежды. И алчным светом в блеклых глазах. Ребенок, качающийся на ее руках, издавал счастливое лопотание. - "Мне определенно надо повидаться с Мудрой". - Серое шерстяное платье женщины выглядело почти новым.

Характер у Морейн взыграл, и на этот раз она не стала его сдерживать. - "Я могу его Исцелить", - холодно ответила она. - "Конечно, он еще очень мал. Поэтому может и не выжить. Скорее всего - нет". - В таком возрасте он определенно не перенес бы шок от Исцеления, и вдобавок это было одно из тех плетений, которые не разрешалось делать Принятым без присмотра Сестры. Ошибка могла повредить не только той, что сплетала потоки. Тем не менее, женщина не этого, и когда Морейн сняла перчатку, она отпрыгнула назад, впившись в ребенка в попытке его защитить, а ее глаза чуть не вылезли из орбит от испуга.

"Нет, Айз Седай. Спасибо, но нет. Я... Я накоплю денег, обязательно накоплю".

Вспышка гнева утихла. Она никогда не длилась долго. Морейн даже на мгновение почувствовала стыд за свое поведение. Только на мгновение. Башня могла себе позволить быть щедрой, но никому не позволено принимать Айз Седай за дур. Большая часть силы Башни основывалась на том, что Сестры везде и всегда давали отпор всяким глупцам, считавшим, что они умнее всех. Шепот снова пронесся по рядам, и женщина, приведшая за руку ребенка, убежала прочь еще быстрее, чем пришла. По крайней мере, с этим им иметь дело не придется. Для тех, кто думал, что Белую Башню можно так легко надурить, не было возможности сдержать резким слов.

"Отлично получилось", - пробормотала Суан, скрипя пером. - "Просто отлично получилось".

"Данил", - произнесла Морейн, записывая - "А твое имя?" - Ее улыбка была скорее для подбадривания, но мать Данила, похоже, приняла ее как знак прощения, дав ответы с явным облегчением в голосе. Морейн была рада этому. Многие боялись Башню, и обычно не без основания. При необходимости Башня могла быть безжалостной, но страх плохой инструмент, и порой больно бьет того, кто им пользуется. Она выучила это задолго до прибытия в Башню.

Когда солнце перевалило за полдень, они с Суан сходили к своим седельным сумам за едой. Определенно, не было просить сделать это кого-то из людей Стилера. Те уже вовсю, сидя на корточках, поедали вяленое мясо и хлеб, неподалеку от одной из коновязей, где были привязаны их лошади. Никто из них не выглядел готовым пошевелить и пальцем, даже будучи атакованным. Но Стилер слегка кивнул им с Суан, когда они возвращались обратно. «Только и всего, только легкий кивок, хотя и одобрительный», - подумала она. Мужчины определенно были... странными.

Записано было еще меньше половины женщин, и она ожидала, что, по крайней мере, кто-то из оставшихся станет возмущаться, но те разбрелись обедать без единой жалобы. Темнокожая женщина с тайренским акцентом принесла к столу помятый оловянный чайник до краев наполненный крепким, горячим чаем, и пару зеленых кружек с отбитой глазурью. А худощавая темноволосая женщина принесла две дымящихся деревянных чашки, которые издавали аромат подогретого вина со специями. Ее сморщенное лицо похоже никогда не посещала улыбка.

"Суза Уинн слишком гордая, чтобы принять еду от кого бы то ни было, кроме как для своего ребенка", - сказала она слишком низким для женщины голосом, поставив кружки. - "То, что вы сделали, было сделано от чистого сердца, и было добрым делом". – Кивнув, она повернулась и ушла выпрямившись как Гвардеец на параде. Подобная манера была не характерна при общении с Айз Седай.

"Похоже, она знает, кто мы на самом деле", - тихо сказала Суан, взяв кружку в обе руки, чтобы согреть их ее теплом. Морейн сделала тоже самое не снимая перчатки. Бедные пальцы Суан должно быть совсем замерзли.

"Она не расскажет", - спустя мгновение сказала Морейн, и Суан кивнула. Дело было даже не в том, что истина привела бы к каким-то последствиям. Только не в присутствии Стилера и его людей. Однако, лучше избегать любых осложнений. Представить себе только, одна простолюдинка смогла опознать лицо Айз Седай, в то время как женщины из благородного сословия этого не знали. Либо лицо Айз Седай, либо платье Принятой. Или и то, и другое вместе. - "Думаю, в молодости ей пришлось побывать в Башне". – Женщин, которых не смогли научить направлять, отправляли домой. Тогда она и могла видеть Айз Седай и Принятых.

Суан покосилась на нее так, словно она заявила, что вода мокрая. Иногда то, что Суан видела вещи, которые ускользали от нее, сильно раздражало.

Пока они ели свои хлеб, сыр и фрукты, они почти не говорили. От Послушниц во время еды требовали соблюдения тишины, и соблюдения приличия от Принятых, поэтому они привыкли есть в тишине. К вину они едва притронулись.

Принятым к трапезе подавали вино, но сильно разбавленное водой, и они никогда не хмелели. Морейн удивилась, съела все до крошки, хотя была уверена, что для нее это было слишком много. Возможно, пребывание на холоде усилило аппетит.

Она сворачивала ткань, в которую была завернута еда, с единственным желанием, съесть еще парочку сушеных абрикосов, когда внезапно Суан пробормотала: - "О, нет!"

Морейн подняла глаза, и ее сердце рухнуло вниз.

В лагерь въезжали две Сестры, медленно прокладывая себе путь между палатками и фургонами. При настоящем положении дел, женщины в шелках, путешествующие по сельской местности без сопровождения охраны, определенно могли быть только сестрами. А этих сопровождал всего один мужчина - темнокожий парень в плаще, который менял цвета, сливаясь с местностью, которая находилась за его спиной, так что часть его тела и часть темного жеребца казалось исчезают прямо на глазах. Его взгляд ни разу не задерживался надолго на одном месте. По сравнению с ним, гвардейцы Башни выглядели сонными комнатными собачонками рядом с охотящимся леопардом. Плащ Стража любого сбивал с толку, и в лагере поднялись шепотки. Люди вставали и указывали на него. Молоты кузнецов притихли еще раз.

Но не внешность, выдававшая Сестер, заставила желудок Морейн сжаться. Она узнала обрамленные капюшонами лица. Мейлин Арганья с серебристо-серыми волосами и острым подбородком, была одной из самых уважаемых женщин в Башне. Поговаривали, что ей никто не смел ей перечить. Сама по себе, она и секунды своего внимания не уделила бы Морейн. Но второй была Элайда а'Ройхан. Свет, она-то, что здесь делала? Элайда около трех лет назад стала советницей королевы Андора. Она наносила в Башню неожиданные визиты, чтобы посоветоваться с Амерлин насчет событий в Андоре, но Суан и Морейн, к их сожалению, очень быстро узнавали про ее визиты.

Они присели в реверансах едва Сестры достаточно приблизились, и Суан выпалила: "У нас есть разрешение быть здесь". - Даже Мейлин могла расстроится, если бы начала ругать их, но затем обнаружила бы, что это для этого не было повода. Элайда была бы просто в ярости. Она ненавидела выглядеть глупо. - "Нам приказала Престол Амерлин".

"Мы знаем", - тихо сказала Мейлин. - "Учитывая скорость, с которой распространяются слухи, я подозреваю, что уже даже кошки в Селейсине об этом знают".

По ее тону было невозможно понять, одобряет ли она с решение Тамры. Спокойное лицо Мейлин никогда не выражало ни тени эмоций. Ее удивительные голубые глаза были безмятежны и прозрачны как вода в стакане.

Рукой в темной перчатке она осторожно поправила раздвоенную юбку, в такую частую полоску белого цвета, что казалось белый цвет сливался с голубым. Она была одной из немногих Белых, у которых был Страж. Занятые вопросами рациональности и философии, большинство из них не видело необходимости в Стражах. Морейн захотелось, чтобы она спешилась. Пятнистый жеребец Мейлин был довольно высоким, и она сама тоже была высокой, почти как мужчина. Как кайриенец, по крайней мере. И смотреть снизу вверх было утомительно для шеи Морейн.

"Вы удивлены, что видите меня здесь?" – спросила Элайда, глядя из седла своей гнедой кобылы с прекрасными тонкими лодыжками. Ее парчовое платье было такого ярко-красного цвета, словно кричало о принадлежности этой Айя всему миру. Ее плащ, отделанный черным мехом, был точно такого же оттенка. «Цвет, который больше подошел бы для расцветки фургона лудильщика», - подумала Морейн. Элайда улыбалась, но это не смягчало сурового вида ее лица. Если бы не это, ее можно было бы счесть красивой. Все, связанное с ее именем, было суровым и жестким. - "Я добралась до Тар Валона непосредственно перед приходом айил, и с тех пор была очень занята, но никогда не боялась, что не увижу вас снова".

Морейн думала, что сердце не может екнуть сильнее, но она ошибалась. Ей было очень тяжело сдержать стон отчаяния.

Мейлин вздохнула. - "Ты уделяешь этим двум девочкам слишком много внимания, Элайда. Они слишком много о себе возомнят, если подумают, что они стали твоими любимчиками. А возможно, уже возомнили".

Морейн обменялась с Суан шокированными взглядами. Любимчики? Львы обычно едят коз, но никогда не обращаются как с домашними любимцами.

С самого момента получения шали Элайда, насколько было известно Морейн, никогда ни с кем не соглашалась, кроме Амерлин или Восседающих, но сейчас она склонила голову и пробормотала: "Как скажешь, Мейлин. Похоже, что они обе еще до конца года пройдут испытание. И я надеюсь, что они пройдут его с легкостью. Никак не меньше". - Даже этой фразе не хватало ее обычной резкости. Обычно Элайда была упряма как бык. И пугала всякого, кто вставал на ее пути.

Белая Сестра слегка пожала плечами, как будто предмет разговора был настолько незначительным, что не стоил даже дальнейшего упоминания. - "У вас, дитя, есть все, что вам необходимо? Хорошо. Должна заметить, что некоторые из вас прибыли очень плохо подготовленными. Сколько имен вам осталось здесь записать?"

"Около пятидесяти, Мейлин Седай", - Ответила Суан. - "Возможно, немного больше".

Мейлин взглянула на солнце, чей путь на запад уже начался. Темные облака, которые отбрасывали тени на снегу, неслись на юг, оставляя позади себя чистое небо. - "В таком случае поторопитесь. Как вам известно, вы должны быть в Башне еще до темноты".

"Все лагеря похожи на этот?" - спросила Морейн. - "Я думала, что воюющие мужчины думают о войне, а не о..." - она оборвала себя, запылав от смущения лицом.

"Размножении, как щука-серебрянка", - едва слышно прошептала Суан. Услышав это, Морейн покраснела еще сильнее. Почему в первую очередь она спросила именно об этом?

"Кайриенка", - Вздохнула Мейлин. Это прозвучало почти... весело! Но она сразу переключилась на серьезный лад. - "Когда мужчина знает, что он может умереть, то хочет оставить после себя хоть что-то. Когда женщина знает, что ее мужчина может умереть, то она отчаянно хочет оставить себе его частичку. В результате, во время войн рождается очень много детей. Это нелогично, и порождает массу проблем, если мужчина погибнет… или женщина, но человеческое сердце часто выбирает нелогично".

Это многое объясняло, но Морейн почувствовала, что ее лицо вот-вот сгорит. Были темы, которые можно обсуждать и делать на людях, и которые только наедине, и определенно не стоило их обсуждать прилюдно. Она попыталась обрести на собой контроль, выполняя ментальные упражнения. Она была рекой, текущей в берегах. Она была берегами, сжимающими реку. Она была бутоном, открывающимся солнцу. Это не помогало, потому что Элайда и Суан изучали ее, как скульптор, примеряющийся к молоту и зубилу, решая, какой кусок камня удалить следующим ударом, чтобы получить нужную форму.

"Да, да Андро", - внезапно произнесла Мейлин. - "Мы отправимся через мгновение". Она даже не посмотрела на своего Стража, хотя он кивнул, словно она ответила на его вопрос.

Худой мужчина был не выше, чем его Айз Седай, и выглядел довольно молодым. Если не обращать внимания на его глаза.

Морейн обнаружила, что стоит с открытым ртом, позабыв о смущении, и это вовсе не из-за немигающего взгляда Андро. Сестра и связанный с ней Страж могли ощущать эмоции, физическое состояние друг друга, и каждый из них точно знал, где находится другой, если они находились достаточно близко, или, по крайней мере, направление, если их разделяло большое расстояние, но это было сродни чтению мыслей. Кое-кто говорил, что Сестры были способны на такое. Существовали вещи, которым не учили до того, как женщина получала шаль. Например, плетение чтобы привязать с собой Стража.

Мейлин посмотрела ей прямо в глаза. - "Нет", - мягко сказала она, - "Я не читаю его мысли". - Кожа на макушке Морейн покрылась мурашками, словно ее волосы пытались встать дыбом. Это было похоже на правду, если так сказала Мейлин, хотя...

"Когда ты связана со Стражем достаточно долго, то знаешь, о чем он думает, а он знает, о чем думаешь ты. Остается только правильно истолковать это". - Элайда хмыкнула, но себе под нос и тихо.

В отличие от прочих Айя, Красные отказывались брать себе Стражей. Большая часть Красных вообще, кажется, не любили мужчин.

"Если рассуждать логически", - сказала Мейлин, и ее ровный взгляд переместился на вторую Сестру, - "то Красным Стражи нужны гораздо больше всех остальных, исключая только Зеленых. Но, возможно, даже больше, чем Зеленым. Однако, это неважно. Айя сделали выбор по собственной воле". - Она тронула поводья. - "Ты едешь, Элайда? Мы должны навестить как можно больше девочек. Некоторые без присмотра определенно потеряют голову. Помни, дитя, до темноты!"

Морейн ждала от Элайды какой-нибудь вспышки, или, по крайне мере, проблеска гнева в глазах. Это упоминание насчет Стражей было на краю границ вежливости и обычаев невмешательства в чужую личную жизнь, которые управляли всей жизнью Сестер, близко к нарушению правил того, о чем одна Айз Седай может или не может говорить или спрашивать у другой. Это не было законом, скорее правилом превыше законов, и каждой Принятой приходилось их запоминать. К ее удивлению, Элайда просто развернула свою кобылу вслед за Мейлин.

Глядя, как обе Сестры покидают лагерь, Суан испустила вздох облегчения. - "Я боялась, что она останется здесь, чтобы приглядывать за нами".

"Я тоже", - сказала Морейн. Не было нужды говорить, какую женщину Суан имела в виду. Подобное было в характере Элайды. Ничто из того, что они делали, не могло соответствовать ее представлениям об абсолютном совершенстве. - "Но почему она не осталась?"

Суан не ответила, но в любом случае, у них не было времени это обсуждать. Когда Морейн закончила с обедом, женщины снова заняли свои места в очереди. Но после визита Мейлин и Элайды, они больше не казались такими уж уверенными, что Морейн с Суан - Айз Седай. Твердый взгляд и тон теперь не могли уладить споры. Суан при необходимости приходилось кричать, что теперь происходило довольно часто, и дергать себя за волосы от расстройства. Три раза подряд Морейн пришлось даже угрожать тем, что она вообще прекратит записывать имена, если женщина с определенно взрослым ребенком не покинет очередь. Она могла поддаться, если хотя бы один из детей был похож на ребенка Сузы, но они определенно были сыты, а женщины были не беднее остальных, просто жадные.

Когда еще дюжина женщин стояла возле стола, появился Стилер в шлеме, ведущий в поводу свою лошадь. Остальные солдаты стояли неподалеку, двое из них держали поводья Стрелы и лошади Суан.

- Пора ехать, - мрачным тоном произнес Стилер. - Я откладывал отъезд столько, сколько мог, но если отложить еще, то добраться до Башни до заката будет затруднительно.

- Стойте! - запротестовала одна из женщин. - Они обязаны записать наши имена! - Оставшиеся возбужденно загомонили.

- Взгляни на солнце, мужчина, - резко заявила Суан. Она сама посмотрела на солнце, поправив прическу рукой. - У нас еще полно времени.

Морейн посмотрела на солнце, которое уже было низко на западе, и она совсем не была уверена, что времени еще достаточно. До Башни было почти шесть миль, последние из которых проходили через переполненные как и утром улицы. А оправдания в Башне не принимались.

Нахмурившись Стилер, раскрыл рот, но внезапно та самая женщина с морщинистым лицом, которая подносила им вино, очутилась прямо перед ним с шестью или семью другими такими же седыми женщинами, которые окружили его и стали теснить назад. - "Ты оставишь этих девочек", - закричала на него худая. - "Слышишь?"

Со всех сторон сбежались еще женщины, пока Стилер и его гвардейцы не оказались полностью окружены. Половина женщин кричала и трясла кулаками, а остальные мрачно молчали, схватившись за рукояти поясных ножей. Наковальни снова замолчали, кузнецы, взвешивая в руках молоты, наблюдали за толпой женщин. Молодые мужчины, на самом деле еще мальчишки, блестя злыми глазами, стали собираться в кучки. Некоторые даже обнажили ножи. Свет, они собирались устроить мятеж.

"Пиши!" - Скомандовала Суан. - "Они не смогут долго его сдерживать. Как твое имя?" – спросила она у женщины прямо перед ней.

Морейн принялась писать. Женщины, стоявшие в очереди, как оказалось, были солидарны с Суан. Споров больше не было. Теперь они уже знали все вопросы, и давали ответы, едва приблизившись к ней, так быстро, что ей приходилось их переспрашивать. Когда Стилер и его люди наконец то ухитрились протолкаться сквозь толпу окружавших женщин, Морейн уже вписала последнее имя, и ждала пока высохнут чернила, а Суан яростно расчесывала свои волосы резной расческой из черного дерева.

Лицо знаменосца за забралом шлема было зловещим, но все, что он сказал это: - "Теперь нам потребуется удача".

Они выехали из лагеря на рысях. Копыта выбивали снежную пыль, а Суан шатало в седле так, что для нее выделили двоих людей, чтобы они поддерживали ее с двух сторон, не давая упасть. Вцепившись в поводья, она строила жуткие рожи, но не приказала им убираться. Морейн вспомнила, что Суан никогда раньше не просила мазь, хотя сейчас они требовались ей сильнее, чем когда-либо. Спустя полмили Стилер замедлил темп до ходьбы, но только на следующие полмили, а затем снова погнал лошадей рысью. Единственное, что удерживало Суан в седле - двое солдат. Морейн начала было протестовать, но, посмотрев на решительное лицо Суан и на солнце, замолчала. Суан потребовалось бы много времени, чтобы простить ей то, что она указала, как плохо она держится в седле. Но если из-за нее их вызовут к Мериан за опоздание, то может и никогда не простить.

На протяжении всего пути до города Стилер придерживался прежней тактики: рысь, потом шаг, затем снова рысь, потом опять шаг, и Морейн подозревала, что он ехал бы так и дальше, если бы не переполненные улицы города. В такой давке шаг был лучшее, на что они могли рассчитывать. Когда они въехали на территорию Западной Конюшни, солнце превратилось в низкий красно-золотой купол над стенами Башни. Слуги выскочили чтобы принять поводья Стрелы и лошади Суан. Вместе с ними появился молодой под-лейтенант с кислым лицом, который хмуро посмотрел на Стилера, даже вернув знаменосцу салют, приложив руку к груди.

"Вы последние", - прорычал он, таким тоном, словно хотел отхлестать плеткой всех опоздавших. - "Они создавали проблемы?"

Помогая стонущей Суан спешится, Морейн затаила дыхание.

"Не больше, чем ягнята", - ответил Стилер, и она выдохнула. Сойдя с лошади, знаменосец повернулся к своим людям. - "Я хочу, чтобы прежде, чем вы отправитесь на ужин, вы обтерли лошадей и проверили подковы. Ты знаешь, почему я смотрю именно на тебя, Малвин".

Морейн с просила у офицера, что им делать с бюро. Он пристально посмотрел на нее, прежде, чем ответить.  -"Оставьте их там, где они есть. Их соберут". - И двинулся прочь так быстро, что его плащ взвился за его спиной.

"Почему он такой злой?" - поинтересовалась она вслух.

Стилер посмотрел на гвардейцев, уводивших своих лошадей в конюшню, а потом тихо ответил, чтобы они не могли расслышать. - "Он хотел воевать с Айил".

"Меня не волнует, что какой-то глупый мужчина хотел стать героем", - резко сказала Суан. Она оперлась на Морейн, которая подозревала, что от падения женщину удерживала только ее рука, обвивавшаяся вокруг талии. - "Мне нужна горячая ванна и постель, не говоря уж об ужине".

"Звучит здорово", - вздохнула Морейн. Кроме той части - насчет ужина. Ей казалось, она сможет съесть целую овцу!

Суан ухитрилась идти самостоятельно, но сильно хромая, крепко сжав челюсти, и сдерживая проклятия. Но не позволила Морейн нести ее сумку. Суан никогда не уступала боли. Она вообще никогда ничему не уступала. Когда они добрались до галереи с комнатами Принятых, мысли о горячей воде испарились. Их ждала Кэтрин.

"Почти вовремя", - сказала она, кутаясь в свой расшитый по краям плащ. - "Я думала, что замерзну до смерти до вашего возвращения". Женщина с острыми чертами лица и копной черных кудрявых волос, спускающихся до талии, могла быть очень остра на язык. Но только с Послушницами и Приятыми. С Айз Седай она была тише воды, ниже травы, и расточала подобострастные улыбки. - "Мериан хочет видеть тебя в своем кабинете, Морейн".

"Зачем мы ей?" – спросила Суан. - "Солнце еще даже не зашло".

"О, Мериан всегда сообщает мне о всех своих причинах, Суан. Но на этот раз, требуется только Морейн, а не ты. Что ж, я вам передала, и теперь могу поужинать и лечь спать. Завтра с самого утра мы снова должны делать эту бесполезную работу. Кто бы подумал, что я скорее захочу остаться учиться, чем отправиться гулять по окрестностям?"

Суан нахмурилась, глядя Кэтрин в спину, пока другая женщина плыла по коридору прочь. - "Однажды она порежется собственным языком. Хочешь, я пойду с тобой, Морейн?"

Морейн только этого и хотелось. Она ничего не нарушала, по крайней мере, недавно, однако, вызовы в кабинет Мериан всегда были не к добру. Послушницы и Принятые часто посещали Мериан, чтобы выплакаться у нее на плече, когда тоска по дому или бремя знаний давили слишком сильно. Вызовы же в ее кабинет были совсем другим. Но она покачала головой, и отдала Суан свои плащ и сумку. - "Там внутри баночка с мазью. Она хорошо помагает от натертостей". - Лицо ее подруги просияло.

"Все равно, я могу пойти с тобой. Мне не так уж сильно нужна эта мазь".

"Ты едва можешь ходить. Ступай. Чего бы Мериан не хотела, я уверена, она не задержит меня надолго". - Свет, она надеялась, Мериан не удалось выведать про ту шутку, с которой она чувствовала себя в безопасности. Но если так, то хотя бы Суан избежит наказания. В ее нынешнем состоянии она бы его не перенесла.

Кабинет Наставницы Послушниц располагался на другом конце Башни, рядом с комнатами Послушниц, на один этаж ниже кабинета Амерлин, где в широком коридоре плитки чередовались между красными и зелеными, а ковровая дорожка была голубой. Перед простой дверью между двумя яркими гобеленами Морейн сделала глубоки вдох и пригладила волосы, жалея, что она не выкроила время, чтобы причесаться, а затем дважды отчетливо постучала. Мериан всем говорила, не скрестись, как мышь под половицей.

"Войдите", - позвал голос изнутри.

Сделав еще один глубокий вдох, Морейн вошла.

В отличие от кабинета Амерлин, кабинет Мериан был довольно маленьким и весьма простым. Стены были отделаны темным деревом, мебель была прочная и по большей части без украшений. Морейн подозревала, что женщина, которая была Принятой лет сто назад, легко узнала бы обстановку в этой комнате. А может и все двести лет. Узкий чайный столик, расположившийся рядом с дверью, чьи ножки были покрыты легкой резьбой странного вида, мог быть даже постарше, а зеркало на одной из стен обрамляла рама с увядающими следами былой позолоты. Напротив другой стены стоял узкий шкаф, на который она избегала смотреть. Там хранились ремень и розги, рядом с тапочками, которые, в какой то мере, были даже хуже.

К ее удивлению Мериан была на ногах, а не сидела за своим письменным столом. Она была высокой - голова Морейн едва доходила до пухлого подбородка Мериан - и волосы, которые у нее были скорее седыми, чем нет, были собранны на затылке, что придавало ей материнский вид и почти нейтрализовало ее безвозрастные черты. Это была одна из причин, по которой большинство молоденьких женщин чувствовали себя уютно, плача на плече Мериан, несмотря на то, что она и сама заставляла их плакать достаточно часто. Она была еще и доброй, нежной и понимающей. Пока вы не нарушали правил. У Мериан определенно был талант раскрывать то, что кто-то хотел утаить.

"Садись, дитя", - серьезно сказала она.

Морейн осторожно пристроилась на стуле перед письменным столом. Возможно, это были какие-то плохие известия. Но какие?

"Не легко сказать это, дитя. Но Король Ламан был убит вчера, вместе с двумя его братьями. Помни, что все мы нити Узора, и Колесо плетет, как желает Колесо".

"Свет, да осияет их души", - торжественно сказала Морейн, - "и пусть Создатель приютит их в своей руке, пока они не родятся вновь".

Брови Мериан взлетели вверх, без сомнения от удивления, что она не расплакалась, услышав о потере трех дядей в один день. Но Мериан не знала Ламана Дамодреда. Этого сдержанного человека, который сгорал от амбиций, которые были в нем единственным теплом. По мнению Морейн, он не был женат потому, что даже желания стать королевой Кайриэна, было явно не достаточно, чтобы убедить какую-нибудь женщину выйти за него. Морессин и Алдекайн были даже хуже. Каждый был переполнен жаром, которого хватило бы на десятерых, но который они изливали жестокостью и злобой. И все они презирали ее отца, за то что он был ученым, и потому что он женился вторично такой же как он, ученой женщине, вместо того чтобы посредством женитьбы принести Дому Домедред связи или земли. Она бы помолилась за их души, но чувствовала больше жалости к Джаку Уинну, чем ко всем трем дядям вместе.

"Это шок", - пробормотала Мериан. - "Ты в шоке, дитя, но это пройдет. Когда это случится, смело приходи ко мне. До этого нет необходимости завтра куда-либо выезжать. Я проинформирую Амерлин". - За Наставницей Послушниц было последнее слово, когда дело касалось Послушниц и Принятых. Мериан должно быть была вне себя от гнева, узнав, что Тамра отправила их загород, не спрашивая ее мнения.

"Спасибо вам за доброту", - быстро сказала Морейн, - "но, пожалуйста, не надо. Мне нужно что-то делать и быть рядом с друзьями. Если завтра я останусь здесь, то окажусь в одиночестве".

Меран казалось сомневалась, но после нескольких успокаивающих слов, предназначенных успокоить боль, которую, как она была уверена, Морейн прячет в себе, она позволила Морейн вернутся в свою комнату, где та нашла зажженными обе масляные лампы и потрескивающий огонь в камине. Несомненно, это была работа Суан. Она подумала было пойти в комнату к Суан, но та наверняка давно уже спит.

На ужин в обеденных залах можно было рассчитывать еще примерно с час, но она отбросила все мысли о еде, вместо чего провела оставшееся время, преклонив колени в молитве за упокой души ее дядюшек. Это было ее наказание самой себе. Ей не хотелось походить на одну из тех Сестер, которые устраивали себе наказание постоянно, восстанавливая свой жизненный баланс, как они это называли. Она считала это показной глупостью. Но она должна была что-то почувствовать, услышав о смерти ее родственников, какими бы ужасными они не были. Только когда она поняла, что трапезные уже должны быть полны служанок, моющих полы, она поднялась и разделась чтобы помыться, использовав крупицу Огня чтобы нагреть воду. Холодная вода могла стать еще одним наказанием, но всему должны быть пределы.

Погасив лампы, она сплела стража чтобы предохранить свои сны от чужого влияния. Это могло случится с теми, кто умел направлять. Другие способные направлять, находящиеся неподалеку, могли внезапно обнаружить, что они разделяют ваш сон. И забралась под одеяла. Она действительно устала, и сон пришел мгновенно. К сожалению, кошмары тоже. Но, не про ее родственников, ни даже про Джака Уинна, а про младенца, лежащего на снегу на склоне Драконьей Горы. В черном как смоль небе вспыхивали молнии, а его вопли были громом. Еще сны - о молодом человеке без лица. В этих снах тоже были молнии, но эти молнии он вызывал с неба, и города горели. Сгорали народы. Дракон возродился. Она проснулась в слезах.

Огонь прогорел до нескольких тлеющих угольков. Вместо того чтобы подложить еще дров, она лопаткой для углей сгребла пепел к углям, и, не забираясь обратно в постель, завернувшись одеяло, вышла в ночь. Она не была уверена, что сможет снова заснуть, но одно знала точно - она не хотела спать одна.

Она была уверена, что Суан уже спит, но когда она проскользнула в комнату подруги, быстро закрыв за собой дверь, Суан мягко спросила: - "Это ты, Морейн?" Несколько огоньков по-прежнему плясали в небольшом очаге Суан, давая достаточно света, чтобы разглядеть, как она откинула край своего одеяла.

Морейн сразу же забралась внутрь. - "У тебя тоже были кошмары?"

"Да", - выдохнула Суан. - "Что они могут сделать Морейн? Даже если они найдут его, что они могут сделать?"

"Они могут привести его в Башню", - ответила она, вкладывая в свой голос больше уверенности, чем чувствовала на самом деле. - "Здесь его можно будет защитить". - Она надеялась, что это возможно. Куда больше народу, чем одни Красные, хотели бы видеть его мертвым или укрощенным, чтобы ни утверждали Пророчества. - "И обучить".

Дракон Возрожденный должен учиться. Ему требовались знания о политике, так же как любому правителю, и о войне, как любому генералу. И знания об истории, как любому ученому. Верин Седай говорила, что большинство ошибок, которые совершали правители происходили от незнания истории. Они действовали, ничему не научившись на ошибках, сделанных другими. - "Его можно будет направлять". - Это было бы самым главным. Необходима уверенность, что он примет правильные решения.

"Башня не может научить его направлять, Морейн."

Это было правдой. То, как это делали мужчины... отличалось. «Отличалось так же, как мужчины отличаются от женщин», - говорила Верин. Птица не может научить рыбу летать. Ему придется научиться выживать, обучаясь самостоятельно. Пророчества не говорили выживет ли он, или сохранит рассудок до Последней Битвы. Только, что он должен участвовать в Тармон Гай'дон, ради надежды победить. Приходилось им верить. Она должна верить!

"Думаешь, Тамре сегодня тоже снятся плохие сны, Суан?" - Та фыркнула. - "У Айз Седай не бывает плохих снов".

Они, покамест, не были Айз Седай. И ни одна из них не смогла сомкнуть глаз до конца ночи. Морейн не знала, что видела Суан, лежа уставившись в потолок, она не могла заставить себя спросить, но сама она видела ребенка, плачущего в снегу и мужчину без лица, призывающего молнии. Отсутствие сна не защищало от кошмаров.

© Перевод с Dima, январь-февраль 2004 года
 
« Пред.   След. »