Модуль 1. Hell baboons' challenge.

[Mamajoe]

Даллия-Мин отметила на карте требуемые объекты, подписав аккуратным почерком магазин и гостиницу.

Она была довольна: похоже, пришельцы имели некоторые, гм, "разногласия" в том месте, откуда они пришли. Но лагерь Эо - оплот спокойствия и процветания среди диких кущ, где периодически носится сам Малар со стаями ужасных охотничьих животных - помогла им сплотиться на какое-то время. В общем, все шло отлично.

Кивком головы Осоркон Эсо Мин согласилась с решением пришельцев освоиться здесь немного.

- Таким образом, я буду ждать вас завтра на рассвете здесь же, возле Высокого Терема. Если я вам больше не могу ничем помочь, то могли я отправиться по своим делам?

Послушница стояла, послушно склонив голову, ожидая разрешения отправиться по делам.


Мироздание тоже было довольно: все шло отлично. Приключенцы едва ли не взялись за руки, но в остальном они сделали чудовищный шаг к тому, что зовется "сплоченная команда".

Жители и гости лагеря Эо тоже были довольны, или ловко делали вид: на улицах виднелись семьи с детьми, пары, идущие рядом или держащиеся за руки, воины в хрустящих кожаных доспехах, поблескивавших сверкающими бляшками ремешков, каких-то людей в расписных халатах, беседующих о чем-то друг с другом или с самими собой. Несколько всадников в дорогой одежде аккуратно прокладывали путь в толпе, направляясь к сверкающим хоромам возле спиральной башни. Разумеется, хватало и мрачных физиономий, излучавших все на свете, кроме довольства и расслабленности, но они лишь приятно оттеняли общую волну спокойствия и достатка. Каким-то образом, все здесь приноровились неплохо жить, пусть даже мир находился в состоянии войны.

Все казалось довольным и отличным этим от того, что мир являл партии до этого.


Но только не лошадь. Нет, с ней этот номер не пройдёт. Большущее животное с сожалением отметило, что хозяин стал оказывать что-то, вроде сдержанного нейтралитета по отношению к полуэльфу.

Она негромко, но предостерегающе заржала, испуская маленькое облачно горячего пепла. "Нет, со мной этот номер не пройдёт. Ничего не изменилось, полуэльф, гном и кто бы вы ни были. Я по-прежнему слежу за вами. Пускай, я не могу вас растоптать и съесть с дорожной пылью, но стоит вам сделать шаг в неверную сторону, и мои руки... эмм... т.е. мои ноги с копытами будут развязаны. Пожалуйста, только дайте мне повод..." - говорил её опасный взгляд.

Однако, лошадь высоко оценила недавний выпад женщины с золотым сердцем, переместив её мысленно максимально вправо, близко к хозяину. Слева находились фигурки полуэльфа и гнома, который подозрительно сдружился с ним. Посредине висела женщина Мэл. "Ах, Мэл-Мэл... Ну зачем ты так?.." Лошадь тяжко вздохнула; её красные искорки в глазах сверкали по-прежнему.

"А ты, Даллия-Осоркон-Эсо-Мин, будь умницей, - наконец дошёл взгляд лошади до послушницы, - Будь умницей. Не хотелось бы обнаружить однажды тебя и магистра А У Ле с отпечатками мифрилловых подков на лбу"...

Карта обновлена

http://www.wheeloftime.ru/forum/index.php/topic,8590.msg680162.html#msg680162

[свернуть]

[Йеннифер]

Подойдя поближе к Далии, Коринн заглянула через ее плече на карту, та была достаточно простой, потому запомнить главное не составило трудностей. Жрица сняла с плеча небольшой кожаный мешочек и покопавшись в нем выудила пояс с ножами, тяжелое изумрудное ожерелье, она и представить себе не могла, как не сломалась шея той, которая это когда-то носила, и флакончик со странной жидкостью внутри. Проку в этих вещей ей не было. Потом она посмотрела на полуэльфа и уже собралась протянуть вещи ему, но тут же передумала и повернулась к гному.
- Эти вещи тоже можно продать и дорого. Их передала мне Мэл вместе с медной палочкой, - правая рука жрицы ласково провела пальцами по металлу, - раз вы идете продавать, то я доверяю их тебе, Тор. Хотя, попробуй сначала узнать, что находится во флаконе, если тебе расскажут и ты расценишь, что эта вещь нужная, сохрани. - На лице Коринн появилась ухмылка и она очень постаралась, чтобы та выглядела зловеще. - Но я очень надеюсь, что ты не припрячешь ни одного гроша себе в карман, иначе я узнаю и повыдергиваю тебе всю бороду по одному волоску. Значит договорились, встречаемся во "Дворе прохлады".
Мысленно Коринн взмолилась, чтобы как раз в этот момент Мэл вернулась к ним обратно и проконтролировала весь процесс. Доверять мужчинам, все равно что направить стрелу прямо в сердце, спустить тетиву, и надеяться, что она пролетит мимо.
Жрица впихнула Тору мешок с вещами, развернулась лицом к деревне и начала спускаться по ступенькам.
- Пал, ты так и будешь тут торчать, или идешь со мной, как и собирался?

[Плетущий сети]

   Тор аж затрясся от возмущения. Сказать ему, гному, такое про бороду! Покраснев и засопев, он развернулся к полуэльфу:
- Нет, ты слышал? - Тор схватился за бороду, будто проверяя, на месте ли она, - по одному волоску повыдергивает!
   

[Симмах]

   Пал подумывал, не заехать ли Коринн кулаком по лицу, но решил, что вреда будет больше, чем пользы.
   - Ну все, договорились. Продайте вещи, а потом ждите нас во "Дворе прохлады". Статуэтка птицы вроде была при Мэл. Разберетесь, в общем. Лошадь, за мной!
   И Пал поспешил за жрицей. Идешь со мной, мысленно передразнил он ее. Надо как-то вбить в нее послушание. И кулаки тут, скорее всего, не помогут. Что же мне с тобой делать? Ладно, разберемся на ходу.

[kpods]

Мэл удивленно подняла голову.
- А? Что? Где это я? - она, похоже, очень крепко задумалась. - Муж! - она дернула эльфа за рукав. - Муж где мы? И куда мы идем?
У волшебницы было такое чувство, что разум ее ненадолго взял отпуск. Правда, последние слова Коринн она все-таки уловила.
- Мы идем втроем продавать вещи?

[31сникшаС]

- Отлично Тор, пойдем и посмотрим, что мы сможем там найти.
Внезапно Смед почувствовал какое-то шевеление под рубахой в том месте, где находилась статуэтка Мэл. Статуэтка стала увеличиваться в размерах и его женушка стала самой собой, при этом она разорвала его рубаху, вынырнув из под нее как ныряльщик, выныривает из под воды. Смед только и успел подхватить ее, он даже хотел удержать ее в таком приятном положении, но девушка ловко соскочила с него и встала на ноги, держа его только за рукав.
После ее вопроса, он молча притянул Мэл к себе и поцеловал.
- Дорогая, я переживал без тебя, я думал, что с тобой что-то случилось, но раз ты в порядке, то мы идем продавать какой-то хлам, потом выпьем с Тором, а потом я хочу найти нормальную ночлежку, с хорошей кроваткой, и поверь мне уснем мы с тобой только под утро.
Смед снова притянул волшебницу к себе и поцеловал ее еще крепче.

[Mamajoe]

Пал и Коринн шли по центральной улице. Им было сложно потеряться по двум причинам: высокие резные храмы виднелись впереди, а кроме того, у них была карта. Дома пониже теснились рядом, стараясь приблизиться к божественной ауре, звери на коньках выражали нетерпение владельцев, воздевая крылья, когтистые лапы и прочее ввысь. Чем ближе пара жрецов подходила к трем храмам, тем яснее становились статуи, которыми были украшены храмовые здания. Герои разных рас, эпох и божеств глядели на всех, кто проходил рядом, раздавая благословение молящимся, проходящим по своим делам. Конечно, героям можно было никуда не спешить: многие из них уже завершили свои приключенческие странствия по мирам и покоились теперь рядом с выбранными ими давным давно божествами, где до них изредка долетали голоса страждущих...

Мироздание подавило вздох и продолжило созерцать: его-то точно никто не оставит в покое. Особенно многое обещала вон та троица женщина-гном-полуэльф.

Смед Стах, Мэл и Тор Быстрая Секира добрались до Двора Прохлады быстрее, чем жрецы до храмов, и уже входили внутрь четырехэтажного прямоугольного каменного здания, стены которого буквально состояли из больших фасеточных окон с разноцветными стеклами. Два каменных льва, лежащих под крышей террасы равнодушно глядели в одну точку, мешая посетителям войти: протиснуться в двери сквозь эту парочку можно было только по одному. Впрочем, внутреннее убранство "Двора Прохлады" компенсировало зрительно физические неудобства входящих.

Первый этаж являл собой один большой зал, разделенный невысокими деревянными резными перегородками, скрывавшими сидящих за разными столами посетителей друг от друга. Разноцветные лучи солнца освещали всех и всё своими разными цветами, редко повторяясь: розовый дварф сидел рядом с золотистой дварфийкой, держа в руках красные коренастые бокалы. С высокого потолка свисали лампы, горячий воздух которых вращал круглые цилиндрические прозрачные абажуры из цветного стекла; в полумраке большого помещения цветные блики блуждали по стенам и потолку, стараясь не ослеплять гостей. В зал вели три ступеньки, а если пройти весь холл, то можно было оказаться возле лестницы и стойки регистрации.

К вошедшей троице мягко и незаметно подкрался стюард, одетый в черное. "Могу я помочь дорогим гостям Двора Прохладцы?", - поинтересовался он.

Мироздание ещё немного понаблюдало за бликами разноцветных люстр и перевело взгляд на жрецов: как их успехи?

Коринн Фламм и Пал дошли до храмовой площади. Она была на удивление немноголюдна. Храм Келемвора, симметричный и строгий каменный дом без изваяний героев, но с четырьмя четырехугольными башнями, с высоты которых смотрели строгие и спокойные лики на север, юг, запад и восток. Два из них были женскими и два - мужскими. Дом нынешнего Бога Смерти был ориентирован строго по сторонам света. Когда Пал подошел к ступеням храма, каменные двустворчатые двери сами раскрылись навстречу паладину. Судя по их толщине, устроители храма не предполагали, что человек способен будет сдвинуть их с места самостоятельно. Изнутри пахнуло благовониями и безмолвием: в храмах Келемвора запрещалось издавать какие-либо звуки. Это предполагало также перемещение по холодному каменному полу босиком. Без оружия. Без брони. Посетителям молча протягивали серые штаны и рубахи, если доблестным последователям Келемвора было нечего надеть, кроме доспехов.

Миновав служебные помещения для переодевания и складирования оружия, посетители допускались в алтарный зал. Алтарный зал был высоким помещением в центре которого располагалась статуя Келемвора. В каждом храме она была, примерно, как везде. По легенде, изваяние передает облик Келемвора в те последние дни его человеческой сущности, когда он ещё не сразил Миркула и не вобрал божественный дар в себя. Таким образом, каменный Келемвор был вполне человеческого роста, одетый в сверкающие серебристые доспехи, в которых, как в зеркале, отражалось все вокруг. На поясе у Келемвора был пристегнут полуторный меч в ножнах. Яблоко меча было выполнено в виде черепа с четырьмя ликами.
Трое молящихся в сером стояли на коленях возле статуи, а служитель храма - тоже в сером - стоял тихонько в углу, ни на что не глядя, но все замечая, и готовый ответить на вопросы страждущих, проводя их обратно в служебные помещения.

Оставив паладина возле храма, Коринн подошла к храму Всех остальных богов. В лагере Эо, кроме него самого, ценили Келемвора, Азута и Малара выше всех остальных.

Храм всех богов казался таким же по размерам, как и остальные. Его многоярусный корпус в виде пагоды был украшен множеством статуй героев и полубожеств, выполненных с редким мастерством. Двери храма были открыты наружу, и посетители свободно входили и выходили. Десятки различных ароматов и перезвонов колокольчиков окутывали площадку перед этим сооружением. Некоторые молящиеся приносили с собой коврики и усаживались прямо перед взором некоторых полубожеств или героев, полагаясь на их близость к небожителям. Статуи Сьюн снаружи не оказалось.

Войдя внутрь верующие легко находили алтари великих и малых божеств, расположенных по кругу. Винтовая лестница предлагала также взобраться на площадки повыше для созерцания и глубокого погружения, куда бы ни желал погрузиться разум верующего. Статуя Сьюн была здесь. Храм вокруг неё был украшен позолотой и многое было выполнено из дерева. Мягкие тканные ковры устилали пол возле статуи. Сьюн здесь была изображена в виде женщины с разведенными руками, как бы обнимающими тех, кто опускался возле неё. Каменные волосы развевал невидимый ветер, а золотая одежда слегка колыхалась от движения воздуха в храме. Разумеется, от статуи богини Любви исходило благоухание самых дорогих благовоний. Постамент был усыпан драгоценностями - камнями и металлами, которые никто никогда на крал. По крайней мере, до сего момента, либо об этом не становилось известно. В храме всех богов не было служителей отдельного божества, но молящиеся сами поддерживали его в чистоте и порядке.

[Йеннифер]

Пал догнал Коринн и пристроился рядом, их шагам вторил перестук копыт лошади. Коринн твердо решила молчать, если ему захочется поговорить - пускай, у нее же такого желания не возникало. Она все еще досадовала на то, что повелась на его зубоскальство. Но Пал, похоже, все-таки решил завязать разговор.
- Хэй, Коринн. Да ты никак на меня обижена за что-то? В чем дело?
Коринн скосила взгляд на паладина. Вот уж надо было ему увязаться. Она ведь только успокоилась и выстроила стену. Только вот против чего, сама похоже толком не знала.
- С чего это ты взял?
Пал вроде бы задумался.
- Дай-ка подумать... Интуиция?
- Значит интуиция не твоя сильная сторона. - Коринн устремила взгляд вперед, пытаясь выглядеть более озабоченной поиском правильной дороги, чем словами идущего рядом мужчины. - Я не обижаюсь, я сержусь.
- Не так уж и далеко я попал от цели, разве нет? Итак, - продолжал разговор Пал. - Попробуем еще раз. Хэй, Коринн. Да ты никак на меня сердита за что-то? В чем дело?
Коринн хмыкнула. Раньше она не замечала, чтобы Пал заботился о переживаниях кого-то из их группы. Неужели ему что-то от нее надо?
- С каких это пор тебя волнует, что кто-то на тебя сердится? Или ты просто нашел мне применение, как и остальным, и тебе надо, чтобы я что-то выполнила?
- Я просто пытаюсь понять почему. Не стоит искать там второе дно, паранойя еще никого до добра не доводила.
Ха! Пытаешься понять! Да так я тебе и поверила!
Коринн резко остановилась и повернулась к Палу лицом. Зеленые глаза вспыхнули каким-то диким бесовским пламенем.
- Если я скажу, что ты самовлюбленный напыщенный индюк, это все объяснит?
- Я правда такой? – Пал почесал затылок. - Вот уж не знал. Так у тебя проблема с самовлюбленными напыщенными индюками, значит. Сочувствую. Боюсь, в таком случае я ничем не могу тебе помочь. Но нам все равно нужно работать вместе, и как-то нам придется находить общий язык. Ты следишь за моей мыслью?
Жрице захотелось взвыть и затопать от негодования. Он опять говорил с ней как с несмышленой малышкой или идиоткой, прикидываясь, что опускается до ее уровня. Неужели она еще не доказала ему, что на что-то способна?
Коринн глубоко вздохнула и попыталась успокоиться, но ее гнев выдавал красный румянец на щеках.
- Я слежу только за здравой мыслью, а не откровенной бредятиной. Если ты не заметил, то я уже даже очень сотрудничаю с твоей самовлюбленной, напыщенной индюшьей задницей. И впредь буду пытаться делать то же, если ты окончательно не свихнешься на себе любимом, ибо мы все в одной лодке, а берег еще очень далеко. К сожалению.
- Замечательно. В таком случае у меня претензий нет. Не командуй мной, не вноси разногласия в отряд, и мы с тобой поладим. Я даже попробую не быть, как ты выразилась? Самовлюбленной, напыщенной индюшьей задницей? Вот, я попробую не быть этой самой штукой.
Коринн захлопала рыжими ресницами. Разногласия в отряд? Вот сейчас он и правда ранил ее глубже прежнего.
- Когда это я вносила разногласия в отряд? Как по мне, только помогала. - Женщина уперла руки в бока. Слепец, или просто хочет вывести ее из себя? - И почему это я не могу покомандовать, если приказ дельный? М? Ты ведь не безупречный. Вот, скажем, потянет тебя в местный бордель с нашими деньжатами, так я первая тебе уши оторву, ну или еще там чего в голову взбредет.
Пал почесал подбородок.
- А если у тебя войдет это в привычку? А оно войдет. Я скажу одно, ты скажешь другое. Кого слушать? А если от этого будут зависеть наши жизни? Ты думаешь, я командую, потому что мне нравится? Так вот, это не так.
Коринн опустила руки, закатила глаза, как бы уговаривая саму себя, а потом вновь посмотрела Палу в лицо, только уже глазами умудренной опытом жрицы. Пожалуй достаточно препираться, словно малые дети.
- Ладно, тогда давай и правда поговорим. - В конце-концов, может, он уж и не такой самовлюбленный и напыщенный, хоть и индюк, а она просто как всегда слишком эмоциональна. - Во-первых, я хочу знать, почему ты решил, что ты будешь командовать отрядом? Во-вторых, я никак не пойму, то ли ты таки считаешь меня тупицей, способной отдавать второй противоречивый приказ в то время, как наши жизни висят на волоске, и подвергать нас опасности, то ли не такой уж и глупой, раз решил, что я могу с тобой посоперничать в командовании?
- Ответ на твой первый вопрос: очевидно потому, что больше никто не подходит. Ответ на второй вопрос: тупость или глупость тут не при чем. Если командовать войдет у тебя в привычку, ты сделаешь это не задумываясь. По крайней мере, есть такая возможность. Еще вопросы?
- Да. Откуда ты вообще взял, что я командовать хочу? До этого я выполняла все твои распоряжения.
- Ты сказала мне следовать за тобой, - простодушно отозвался Пал.
Коринн выпучила глаза.
- Эээ... после того, как ты сказал, что мы пойдем вместе!
- Ладно, ладно, - Пал примирительно выдвинул руки перед собой. - Я немного перегнул палку, но у меня правда появилось нехорошее предчувствие, я решил разобраться с этим как можно быстрее. Рад, что ничего за этим не стояло. Ну что ж, тогда продолжим путь. Кстати, такой вопрос: ты многое помнишь из прошлого?
Коринн подозрительно прищурилась. Какой-то он странный, то насмехается над ней, то игнорирует, а вот теперь весь такой добродушный. Хм. Нечего искать подвох, обычная гамма человеческих чувств, сама не лучше. Жрица протянула руку Палу.
- Я так поняла, что нужна тебе не только как послушный член отряда, а и как возможный помощник. Я обещаю не раздавать указаний, но оставляю за собой право давать советы, и ты разрешишь мне, если я посчитаю нужным, критиковать, - Коринн прочистила горло, - не оспаривать, но подвергать критике твои решения, если я буду чувствовать, что разбираюсь в конкретном вопросе лучше. И конечно же, только когда мы не ввязаны в бой. По рукам?
Пал посмотрел ей в глаза, потом протянул руку для рукопожатия.
- По рукам. Ну а теперь продолжим путь. Как на счет моего вопроса?
Коринн вновь зашагала по левую руку Пала. Она задумалась и подняла лицо к дневному небу, ослепительное солнце ударило ей в глаза.
- Все мои воспоминания будто большой луг, покрытый туманом. Я брожу в нем, знаю, что была тут уже несчетное количество раз, ищу что-то, но не могу найти. - Коринн слегка улыбнулась. - Извини, подобные сравнения моя слабость. - Жрица закусила губу. - Я точно знаю, что жрица богини любви Сьюн, вот, пожалуй, и все. Правда, воспоминания медленно, но возвращаются. Как правило, этому служит какое-то пережитое мною событие. Видимо, гамма чувств похожа на ту, которую я когда-то уже переживала. Когда я увидела целующихся полуэльфа и волшебницу, я почти в точности до деталей вспомнила обряд посвящения в жрицы. Когда Вельга бросила в меня огненный шар, - Коринн сжала статуэтку за поясом, - я вспоминала, как когда-то меня хотели сжечь на костре, за не совершенную мною провинность. – Голос Коринн дрогнул, она перешла почти что на шепот, - Хотя той разъяренной толпе зверей было все равно, за что меня жечь. - Жрица прочистила горло. – Заклинания приходят сами собой, в момент крайней нужды. И это меня волнует больше всего. А вдруг я не буду способна вспомнить чего-то существенное в важный для нас момент? - Она с сожалением качнула головой. – А как насчет тебя?

[Симмах]

   Пал прикинул, сколько истины он может раскрыть ей. Стоит ли раскрывать всю правду? Нужно ли ей знать, что у него психоз? "И что это за слово такое вообще, откуда ты взял его?" М-м-м? Заткнись.
   - Я помню, что я паладин Келемвора. Остальные мои воспоминания напоминают мозаику, большая часть стеклышек которой была утеряна. Эти кусочки со временем возвращаются, но куда их пристроить в мозаике, не понятно. К тому же... эти стеклышки, м-м-м... я имею доступ только к половине из них. В итоге мои воспоминания противоречат друг другу. Иногда мне кажется, что я напичкан памятью разных людей. Не мог же паладин насиловать женщин... - Последнюю фразу Пал произнес еле слышно.
   Коринн спотыкнулась. Краска сползла с ее лица, но молчала она всего несколько мгновений. Чего это с ней?
   - А разве паладин был всегда паладином? - ее голос окреп. - Иногда мне кажется, что моя жизнь до того, как я стала жрицей, была жизнью совершенно другого человека. Та девушка, которую хотели сжечь, была не мной. Ты понимаешь о чем я? - Коринн посмотрела в даль, но вряд ли ее глаза что-то видели перед собой.
   - Да-да, я думал об этом. Но почему я не помню почти ничего из тех времен, когда был паладином? Я помню, что я паладин, но мои воспоминания принадлежат будто бы другому человеку? Так кто я? Паладин? Или кто-то другой? Кто я теперь?
   Коринн как-то странно посмотрела на Пала, будто бы встревоженно.
   - Почему никто из нас не помнит своей прежней жизни, спрашивать надо того, кто с нами это проделал. А более интересно, зачем. Но, возвращаясь к твоей проблеме, я думаю, твои воспоминания паладина еще вернутся, раз ты уверен в том, кем являешься. Ты никогда не верил в то, что люди могут меняться? Возможно, твое мировосприятие когда-то очень резко изменилось, и сейчас ты не помнишь того, что к этому привело, только то, каким был и каким стал. И отсутствие этого единственного воспоминания мешает тебе увидеть всю картину целиком.
   Пал хмыкнул. Воспоминания паладина, какие всплыли из пучин забвения, все ушли тому придурку. И что-то ему подсказывало, что так будет и впредь.
   - Я верю в то, что люди могут меняться. В этом-то и проблема. Хочу ли я возвращаться к тому, что было? Нужны ли мне эти воспоминания? Не построить ли мне себя заново, на основе того, что осталось? - Вот только кто из этого получится? Насильник и убийца? "Не смей порочить мое тело подобными деяниями!" А, это ты. Еще не сдох там? Брысь из моей головы.
   - Ты и правда считаешь, что смог бы бороться со своим прошлым и не допустить восстановления памяти? - Жрица провела рукой по коротко стриженным волосам, будто что-то припоминая. - Пал, неужели ты так боишься самого себя?
   - Боюсь? - Пал криво усмехнулся. - При чем здесь страх? Я не вижу смысла цепляться за прошлое. К тому же... кто он я? Я не тот Пал, которым был раньше, в этом я уверен. Так стоит ли мне мечтать о том, что принадлежало когда-то другому? Я думаю, лучше будет создать что-нибудь свое.
   Коринн глубоко вздохнула.
   - В таком случае я тебе завидую и желаю удачи. Мне кажется, у меня бы не хватило мужества на такой поступок. - Коринн шмыгнула носом, потом почесала его и улыбнулась. - В любом случае, ту часть про насилование я предпочитаю точно о тебе не знать. А раз то был совсем и не ты, то значит нечего о ней вообще вспоминать, ни мне, ни тебе. И да, если в чем-то будет нужна моя помощь, не стесняйся обращаться.
   Он и не заметил, что его бормотание про насилование было настолько громким. Проклятье! Но она не права. То был как раз-таки он. Впрочем, ей это знать не полагается.
   - Я с радостью приму твою помощь, Коринн, - улыбнулся он. Похоже, она у него в кармане. - А вот и храмы, мы пришли. У тебя есть ко мне еще какие-то вопросы?
   Пала остановился напротив храма Келемвора, и она встала рядом. Ее зеленые глаза завороженно вглядывались в фасад святилища. Она, как будто, не слышала вопрос паладина, затем спохватилась.
   - Вопросы... я не из тех, кто устраивает допросы. Надеюсь, ты не расценил нашу беседу как таковой. Если у кого-то есть желание и он доверяет мне, он может сам прийти ко мне поговорить. В любом случае, думаю, у нас еще будет время потолковать.
   - Понятно. В таком случае наши пути расходятся. Встретимся у входа в храм всех богов.
   Пал поклонился ей и направился к храму Келемвора. Зачем? Что ему до этого храма? Но что-то внутри толкало его, заставляло шагать. И он шагал. Похоже, потеря памяти никак не сказалось на его вере, она была частью его. Ну что ж, пришло время построить паладина заново.
   Оставив лошадь со всем инвентарем у входа в храм, Пал поднялся по ступеням. Войдя в служебные помещения, он снял нагрудник, разулся и прошел дальше, в алтарный зал. А теперь помолимся Келемвору. "Да, помолимся." Пал опустился на колени возле статуи и погрузился в себя.

[Mamajoe]

Где-то в другом мире...


Архлич давно не глядел в мир. Ему стало интересно, как идут дела у Избранных. По-прежнему ли они намерены спасти каким-то образом мир, или их склоки полностью поглотили их.

Бессмертный находился в холодной каменной палате, усеянной костьми и черепами, а если быть точным - выстроенной из них - вне времени и где-то, возле пространства. Сознание Бессмертного сфокусировалось на Главном материальном плане. Где-то на подлете мысли к земной тверди, Архлич уловил крохотную серебристую нить. Его разум, заинтересованный, мгновенно проследовал за нитью. Нить мучительно медленно, извиваясь и путаясь, сплетаясь в крохотные петли и узлы, возносилась все выше и выше от поверхности мира. Очень интересно. Неужели это чья-то душа тянется куда-то... в молитве? Судя по количеству узлов и петель, это была явно очень заблудшая душа.

Кто же ты, дитя? - Архлич отвлекся ненадолго, следя за устремлением одинокой смертной души. Душа миновала планы Стихий и устремилась сразу за грань внешних планов. Она прошла и их и направилась далее. Сознание Архлича следовало за ней неотступно. Он уже знал, куда устремлена эта душа, но для неё самой это было, вроде бы, не очевидно. Однако, душа была уже за гранью миров и очень близко к обиталищу величайшего из богов, оставшихся в живых. Сам Архлич лишь однажды был там, потому что вопрос с его подчинением Келемвору был открытым. Архлич достиг своего могущества при Миркуле - также боге Смерти, которого сразил Келемвор относительно недавно. Уровень собственной силы Архлича позволял ему самому сразиться с Келемвором, ещё когда тот не заполучил божественный дар. Теперь же он просто существовал сам по себе. Он не претендовал на божественное могущество. Пусть этим занимается Келемвор. Кроме того, была причина, по которой Лич не желал получить власть над Смертью для себя, - он все ещё принадлежал Миркулу, как богу, создавшему его и сделавшему бессмертным. Коль скоро жив был Миркул, то Архлич не мог быть полностью независим. Тем более, что часть Миркула жила ещё и в самом Личе. Кто знает, может быть, однажды богом Смерти вновь станет Миркул. Если, конечно, Избранные будут вести себя хорошо и спасут мир.

Архлич вгляделся в серебристую нить души молящегося и с тенью удивления обнаружил, что это и есть один из Избранных. Так-так. Очень интересно. С высоты этого места был виден весь Мир, стоило только вглядеться. Многие внешние планы полыхали огнем - там, где шла война демонов и дьяволов. Нетронутыми держались миры Стихий - Огня, Земли, Воздуха и Воды. Большая часть Главного материального плана была выжжена. Тот тут, то там раскрывались врата в Бездну или Баатор. Через некоторое время - откуда ни возьмись, появлялись ангелы и направляли небольшие отряды людей, эльфов, гномов, дварвоф и тех, кто зовет этот мир своим домом, на борьбу с нечистью. Архлич ещё немного понаблюдал за этой картиной. Крохотная душа проникла в обитель Келемвора и была более недоступна для его взора. Бессмертный тут же перенесся на землю, в лагерь Эо среди охотничьих угодий Малара...

[Mamajoe]

В обители Келемвора...


Спокойное мужское лицо с чертами эпического приключенца смотрело на прекрасное женское лицо, излучавшее что-то, вроде самой живой жизни,
на которую способно было воображение, и ещё что-то, сверх того. Любовь? Гм... Не совсем верное слово, но что-то, близкое, хоть и все ещё немного большее.
Спокойное мужское лицо принадлежало стройному, хоть и в меру натренированному, телу, сидящему за столом и облаченному в черную рубашку. Манжеты рукавов были вышиты тонкими замысловатыми серебристыми линиями, а на уголках безупречно ровного воротника красовались два вышитых черепа. Идеально мужественные ладони покоились на поверхности стола, за которым сидел описываемый персонаж. Именно поэтому пока нет смысла описывать ноги, и именно поэтому мироздание не стало заглядывать под стол, чтобы убедиться, что сегодня они одеты в те же брюки и ботинки, что и обычно. Пускай даже больше таких ни у кого не было. Дело в том, что Келемвор был нынче кем-то, вроде главного среди уцелевших богов. Поэтому нет смысла обсуждать его модные в некоторых мирах в некоторых параллельных Вселенных, ботинки. Вместо этого мироздание заглянуло в глаза сидевшему за столом. Они менялись чаще. Сегодня они были непроницаемо черные. Крохотные черные жилки
расходились от радужки, оттеняя слабо сияющие белки. Тонкие морщины вокруг глаз старались не портить картину, и у них это получалось, делая взгляд умудренным чем-то, вроде Божественной мудрости. Видимо, она приходит с годами на Божественной работе. Ровные брови находились на нужном расстоянии одна от другой, не хмурясь. Высокий лоб шел в комплекте с идеальным лицом эпического приключенца. Черные волосы были аккуратно подстрижены и убраны назад. Сложно сказать, отрасли ли они хоть на миллиметр с тех пор, как Келемвор стал богом.

Напротив него - в нескольких метрах - за другим концом стола сидела женщина, на чье лицо мироздание уже поглядело. Тем не менее, оно охотно сделало это ещё раз, подмечая все остальное в виде роскошных волнистых золотисто-рыжеватых волос, лучистых глаз, в радужках которых цвета глубокого моря будто искрились маленькие жемчужины, переливаясь перламутром. Их были тысячи и тысячи, а если приглядеться, то они приковывали внимание навсегда. Разумеется, с мирозданием этот фокус на проходил, поэтому оно могло глядеть в эти глаза хоть каждую свободную минуту. Как её зовут? Это Сьюн. Богиня Любви. Мироздание мысленно улыбнулось и стало наблюдать, что произойдет дальше.

Сьюн и Келемвор некоторое время сидели молча. Стол между ними был сделан из белого мрамора и обсидиана. Этими же материалами были отделаны и стены этих чертогов, где бог Смерти принимал страждущих. Как так получалось, что Сьюн оказывалась здесь раньше всех, ему было неведомо.

- Смотри, что я для тебя принесла, - произнесла Сьюн медовым голосом.

Итак, началось.

Богиня Любви достала откуда-то из-за пазухи изящное блюдо, блюдце и маленькую баночку и поставила их на стол. В следующее мгновение она перенесла их силой мысли на край стола Келемвора. Келемвор, стараясь сохранять невозмутимость скалы, опустил взгляд вниз для изучения даров Сьюн. Как Сьюн удалось достать из-за пазухи все это, учитывая глубокий вырез платья и отсутствие другой одежды на ней, для мироздания осталось загадкой. В очередной раз. Оправив на груди дивное платье цвета урожая, в котором было всего понемногу от огненных листьев клена, спелой пшеницы, ржи, румяных яблок и прозрачного осеннего синего неба, Сьюн продолжила:

- Это, - Сьюн указала на блюдо, облокотившись на стол и подавшись вперед, - каша, сваренная на ледниковой воде из пшена, выращенного на полях, которые я приказала моим жрицам овевать благовониями и возносить мне молитвы и заботиться, словно о своих детях. Каждый колосок получил столько света и тепла, сколько способны были дать ему десятки любящих сердец. Попробуй, Келемвор, это очень вкусно.

- Спасибо, Сьюн, я не голоде... - начал было Келемвор, но Сьюн не дала ему отказаться.

- Кроме того, что это удивительно вкусно, это ещё и очень полезно, Келемвор. Ты должен поесть. Посмотри, какой ты... - богиня Любви задумалась на секунду, подбирая нужное слово, - посмотри, какой ты уставший. Эта война измотала тебя. Тебе нужно поесть. При слове "нужно" Сьюн добавила в голос нотку мольбы.

"Надо держаться, Келемвор. Надо держаться, - уговаривал себя мысленно бог Смерти, - Ещё немного непоколебимости, и она перестанет это делать."

- Я не ем кашу, спасибо.

- О, Келемвор, - Сьюн цокнула языком и изобразила в голосе великое Сострадание, - Нельзя же всю жизнь питаться костной мукой и запивать её слезами страдающих.

Бог Смерти хотел было возразить, что он НЕ ест кости, но вовремя остановился. Надо держаться, Келемвор. Нельзя поддаваться ей.

Видя, что он ещё держится, Сьюн продолжила:
- Если ты ослабнешь, то Демогоргон сразит тебя в Битве Богов, - богиня Любви сокрушенно покачала головой, - А этого никак нельзя допустить. Иначе что тогда станет с нами? С этим миром, Келемвор? Со мной, в конец концов? И все из-за твоего безответственного отношения к самому себе.

- Это просто каша, Сьюн! О, боги...

- Это не просто каша, - передразнила его богиня, - это божественная каша. А это уже совсем другое дело. Демогоргону, между прочим, такую никто не сварит. Поэтому ты должен воспользоваться этим шансом... Ну, пожалуйста.

Опять эти нотки мольбы. Ох, Сьюн-Сьюн...

- Ну, хочешь, я попробую первой, - предложила Сьюн с обворожительной улыбкой, - Ты увидишь, что в ней нет ничего опасного.

"И? Да даже если бы было. Я же Бог Смерти. Меня нельзя отравить... кашей. Нельзя. И умереть с голоду я не могу", - сокрушался мысленно Келемвор.

Он с нетерпением взглянул на мысленные часы, которые отсчитывали воображаемое время. Так ему было удобнее. Часы показывали, что прошло несколько минут и впереди по-прежнему целый день. Ссылаться на дела бесполезно: он успел их переделать все на несколько дней вперед. Мда. Хоть бы кто-нибудь пришел сегодня к нему. В конце концов, он, величайший бог на свете, принимает у себя КАЖДЫЙ условный день с утра до вечера без перерывов на обед и выходных. Почему никто к нему не приходит в приемные часы? Почему?..

Верней, приходит. Сьюн. Воплощенная Любовь. Говорят, что ко всем она приходит. Приходит и уходит, так или иначе. Либо Смерть прекращает действие любви. Но что делать, когда ты сам Смерть, а любовь приходит к тебе каждый день? Сидит за твоим столом. Кормит тебя своей едой. Чуть ли не насильно. И Говорит. Говорит. Говорит...

- Келемвор, не будешь ли ты так любезен подать мне приборы? - попросила Сьюн невинным голосом.
Келемвор подавил вздох медленно пузырящегося раздражения на дне кастрюли с его утренним настроением и материализовал перед богиней Любви маленькую розетку и большую серебрянную ложку. Пускай съест поскорей свою порцию чудокаши и отправляется по своим делам. Если таковые у ней имеются.

- Ммм, - Сьюн помычала от удовольствия, попробовав кашу, - До чего вкусно!
- Ты не попробуешь? - она посмотрела на него каким-то особенным взглядом. Похоже, готовилась применить какое-то особое психологическое воздействие, если он откажется.

Издав негромкое рычание, Келемвор согласился, не желая давать Сьюн шанс для дальнейшего наступления по этому направлению. Он пододвинул к себе блюдо с кашей и хотел было взять в руку серебрянную ложку, которая возникла по его команде, как вдруг... Что-то коснулось его ноги и запахло чем-то невыразимо прекрасным.
Он скосил взгляд на улыбающуюся Сьюн, которая за миг до этого переместилась к нему впритык, протягивая ему кашу на ложечке.

Дачтотыбудешьделать!

- Спасибо, Сьюн, я сам, - с плохо скрываемым недовольством бог Смерти телепортировал богиню Любви с её стулом обратно на дальний конец стола, - Спасибо. Я могу поесть сам.

Не понятно чему улыбающаяся Сьюн некоторое время смаковала чудокашу молча. Раздраженный Келемвор незаметно для себя умял целое блюдо. И поглядел на остальное, ожидавшее его в блюдце и баночке. В баночке находилось что-то светящееся. Отдельные искорки света перемещались внутри. Это ещё что такое?

- А это варнье из лепестков медовиц Эо, - проследив за его взглядом, выдала инфморацию Сьюн. - Цветов, которые растут возле святилища Эо. Мне только сегодня утром пришла в голову идея, сварить из них варенье. Не правда ли, чудно?
- Я приготовила его сама, - с придыханием добавила Сьюн, опять навалившись на стол своими... В общем, навалившись на стол.
- В блюдечке лежит хлеб, выпеченный из пшеницы, которая... Впрочем, это та же самая пшеница, которая уже знакома тебе по каше.

Келемвор понял, что этот раунд проигран и приготовил себе чай в мифриловой кружке, чтобы попробовать чудоваренье и чудохлеб. Ах, да. Он же хозяин этого места. Келемвор дал чай и Сьюн тоже, поместив его в изящную крохотную чашечку. Пусть скорее выпивает и отправяется по своим делам!

Однако Сьюн не торопилась. С неё станется подготоворить оставшихся в живих Малара и Азута не беспокоить Келемвора сегодня, а остальные, которых Келемвор обозначал как "всех прочие боги", не осмелились бы тревожить Сьюн: в конце концов Любовь была самой значимой из того, что осталось у этого мира, кроме Смерти, Магии и Охоты, причем, Охота оказалась среди троих великих вещей во многом по воле случая. Но... это отдельная история, и Сьюн непременно займется этим позже.

- Итак, когда ты поел, набрался сил и можешь трезво оценивать вещи, мы поговорим, - Сьюн проследила, чтобы её дары были съедены и уселась на стуле ровнее, освободив от себя край стола.

Келемвор приготовился. Сейчас начнется снова.

- Келемвор, когда ты распорядишься, чтобы в лагере Эо воздвигли во имя меня отдельный храм?

"Потому что тебя не было с нами, когда проклятые дьяволы и демоны повыскакивали из всех дыр и набросились на этот мир внизу! Ты вообще не понятно где болталась!" - вскричал бы Келемвор, но глядя на прекрасную Сьюн, которая немного съежилась от его мрачного взгляда, заставил себя успокоиться. В конце концов, Сьюн тоже сражалась, как и все они тогда. Просто, где-то не там, где он. Правда, он ещё до этого сражался с Миркулом, а до того - был приключенцем и сражался-сражался-сражался...

- Ну так что? - богиня Любви вопросительно посмотрела на бога Смерти.
- Мы поговорим об этом позже, - ответил он. Его руки снова невозмутило лежали на столе, а взгляд был устремлен куда-то в вечность.

Сейчас Сьюн посидит ещё немного и сама уйдёт. Он проверил мысленно часы.

- А теперь? - спросила Сьюн спустя несколько минут, - Что насчет моего отдельного храма?

Келемвор закрыл глаза. Ох, уж эта напереносимая женщина. Впрочем, он сам виноват. Надо было сразу сказать: "никогда, займись делом!". Но ведь он же не мог ей так ответить, правильно?..

- Сьюн, видишь ли, - начал было Келемвор, как вдруг... Тончайшая серебристая ниточка пронзила пространство и оказалась в его приемных покоях. Келемвор скосил взгляд на соседнюю комнату, в которой толпились другие такие же либо очень похожие серебристые ниточки. Его верующие. Вечером или днем он обязательно сядет за дела и ответит на каждую молитву, но почему одна душа прорвалась к нему непосредственно?

Он посмотрел на Сьюн и увидел, что её взгляд тоже направлен куда-то в пространство перед ней. Вид у ней был, как у богини при исполнении служебных обязанностей - в глазах мелькала вся мудрость мира, а облик весь был какой-то одновременно отсраненный от мирских забот, но в то же время очень участвующий. Келемвор пригляделся. Так и есть! Ещё одна нить. Первая - запутанная и в узелках, а воторая - тоже в узелках, но она сознательно их завязывала и будто бы знала, как ей выпутаться из самой себя.

Бог и богиня переглянулись. Избранные взывали к ним. И они оба проглядели момент, когда Избранные пришли в Главный материальный план. Плохо.

- Вот видишь, - богиня Любви укоризненно указала взглядом на "свою" серебрянную нить, - Я едва услышала её молитву. А если бы у них был отдельных храм... То все было бы по-другому. Мы были бы идеальным дополнением земных идеалов - Смерть и Любовь, Келемвор.

Бог Смерти смотрел молча.

- Бедное дитя, - продолжила Сьюн, - она взывает ко мне в стремлении обрести себя.
В голосе богини была грусть.
- Как же так получилось, что ты забыла саму себя, дитя? Кто отнял её у тебя?

Ответ был очевиден. Демогоргон. Сьюн подняла сверкающие глаза на Келемвора. Свет её перломутровых искорок долетел до его глаз с черными жилками, которые вобрали её свет в себя.

- Я буду сражаться за мир. И Любовь. Если бы ты принял мою помощь, Келемвор. Таких несчастных душ не было бы вовсе. Мы бы правили в мире один подле другого. Ну, хорошо - я бы подле тебя. Но так, как сейчас, это длиться не может...

Келемвор молчал, но он уловил какое-то движение внутри Сьюн. Удивительно, как её последовательница смогла предстать перед ней, когда она сама находилась в его чертогах. Не иначе, как она связана каким-то образом с той душой, которая взывает к нему самому. Двое Избранных. Может быть, они все как-то связаны?

- Я исцелю тебя, дитя, - произнесла Сьюн, озарив окружающее пространство своей улыбкой. Волна божественного благословления всколыхнула пространство и устремилась вниз - туда, где по земле ходилили люди, а одна из них молила о божественном снисхождении. Благословение Сьюн было готово опуститься и вылечить Коринн Фламм, чтобы открыть той саму себя, но... Другая волна чего-то более могучего настигла благословение Сьюн и поглотила его в своей пучине, не оставив от целительной Силы намерения богини Любви и следа.

- Нет.

Сьюн подняла глаза на Келемвора. Вид у ней был далеко не безмятежный. Кажется, она была в ярости и готова была заняться разрушением чего-нибудь немедленно.

- Нет, Сьюн. Я знаю тебя. Сейчас ты исцелишь бедняжку, она обретет себя и станет счастлива. Она будет так счастлива, что обрушит этот поток счастья на других Избранных, но перво-наперво - на моего несчастного паладина. А он? А он будет все тем же - расколотым паладином/изменником, которому предстоит сделать выбор, кем быть, самому, потому что я не решаю за смертных их судьбы. Пока что. Так вот, как только твоя жрица обрушит поток свалившего на неё счастья от собственной внезапной целостности, которую она будет осознавать каждой клеткой тела и всеми нитями души, то она вынесет бедолаге паладину весь мозг. Нет, Сьюн, на это я пойти не могу. Сейчас они равны, не рушь этот баланс.

Сьюн все поняла. Она, конечно, знала, что Келемвор так поступит, но ведь стоило попытаться, не так ли? Если бы у ней получилось, то она бы раздобыла отличный способ влияния на бога Смерти, с которым не сравнится чудокаша. Впрочем, у ней всегда был запасной план. Она хитро улыбнулась:

- Конечно, Келемвор, ты прав.

Келемвор понял, что теперь ему надо держать ухо востро, а не то эта непереносимая женщина со своей жрицей испортят его паладина. Во вяском случае, они будут пытаться. Пытаться сделать его мягким, добрый, хорошим, любящим все на свете паладином, желая ему всяческого добра и всего такого. Нет-нет, этого нельзя допустить...

- Тогда что насчет маленького благословления?
Келемвор утвердительно кивнул головой.

[Mamajoe]

В храме всех богов...

Чем дольше Коринн вглядывалась в статую Сьюн, тем более та оживала. Либо, надышавшись благовониями, жрица сама её оживляла. В любом случае, эффект был виден ей, остальное неважно.

Погрузившись в молитву, жрица богини Любви почувствовала, как возвращается к чему-то, очень важному для себя. Как если бы она вернулась к тому месту, с которого дорогая увела её в неприятности, из которых она только недавно выбралась. Иногда полезно начать сначала.

Концентрация. Жрица её уровня погружалась в сосредоточение очень быстро. Коринн Флам не слышала, как шуршат мягкие туфли прихожан, как кто-то сверху еле слышно бормочит молитвы, как кто-то рядом зажигает ароматические палочки...

Любви не место среди суеты. Она выше всего, и только Смерть может остановить её действие.

Эта мысль пришла Коринн во время молитвы. Она удивительным образом точно соотносилась с окружающей действительностью. В лагере Эо все казались довольными или счастливыми, но что за этим стояло?


В храме Келемвора...

Холодные плиты, которых касались пальцы изогнутых ступней, переставали быть такими неприятными, когда тело немело от длительного покоя в неудобной позе. Со временем проходила даже дрожь из-за могильного холода этого места. И это было хорошо, т.к. свидетельствовало о должном уровне сосредоточения.

Пал и другие молящиеся Келемвору, сгорбившись возле статуи, походили на серые сугробы бесснежной зимой. Не известно, о чем были их устремления, т.к. мироздание не желало проникать в их разумы, но оно недавно было свидетелем, как Келемвор послал ответ одному из этих последователей. Мироздание не долго ломало само себя по поводу личности этого последователя. Оно не удержалось и прильнуло к серебристой нити, по которой с Неба на землю неслось божественной послание самого бога Смерти.

"Пал, мальчик мой, - гласило послание, - тебе предстоит сделать выбор. Тех, кто жил без веры, примет Стена Неверующих. Это правда, и она существует. Выбери то, что считаешь правильным и всели веру в это тех, кто рядом. Я приму любое твое решение. Келемвор."

Как правило, если Келемвор отвечал на молитвы верующих, то ответ был довольно прямолинейным, что исключало кривотолки в рядах его последователей и позволяло передать его волю на землю без больших искажений. А то ведь за сотни лет такого понапридумывают...

2 Йен

Молитвы Коринн Флам услышаны.

Проверка мудрости:
Roll(1d20)+0:
15,+0
Total:15 => Коринн поняла, что Сьюн хочет, чтобы у ней был отдельный храм в этом месте.

[свернуть]

2 Симмах

Молитвы Пала услышаны.

Проверка мудрости:
Roll(1d20)+0:
9,+0
Total:9 => Пал прошел проверку мудрости и понял, что Келемвор предлагает ему 3 варианта: 1) - вернуться к жизни неверующим ублюдком (применительно к его прошлому) и закончить дни в Стене неверующих, 2) - полностью обратиться на сторону Келемвора, став проводником его воли, 3) - отказаться от Келемвора и выстоять против него, по возможности став новым богом смерти по итогам сражения за мир.

[свернуть]

[Симмах]

   Пал поднялся на ноги. "Он нам ответил! Ответил!" Да, ответил... Многое, и правда, прояснилось. Стоило сюда сходить. "Не смей возвращаться к прошлому! Не смей! И вообще, отдай меня обратно." Я не такой дурак, Стена Неверующих меня не прельщает. Пал шел к выходу из храма, на его лице блуждала полубезумная улыбка. "Тогда?" Смерть. Видимо, это единственное, во что мог искренне поверить живодер и убийца. Я поверил в абсолютность и неизбежность смерти. Смерть - естественный порядок вещей. "Да-да! Келемвор!" Келемвор - бог смерти. Да. Сейчас. "Что ты имеешь ввиду?" Пал надевал нагрудник, а на его лице блуждала все та же улыбка. Келемвор взял свою божественность силой. "Нет... Ты... Остановись!" Неверующим ублюдком я больше не стану, но и подчиняться кому-то я не собираюсь. "Но... что будет со мной? Келемвор для меня - все." Прощай. "П... постой, стой, не надо! Нет..." Да, прощай мое прошлое. Построим себя заново.
   Пал вышел из храма Келемвора и подошел к лошади. Улыбка все не сходила с его физиономии.
   - Ну как ты, дружище? Пошли встретим нашу жрицу.
   И они направились ко входу в храм всех богов.

[Йеннифер]

Чувство того, что ей вот вот откроется что-то важное и она наконец обретет саму себя объяло Коринн с невероятной силой. Ее душа будто бы начала свое путешествие по линии жизни, только в обратную сторону, но вдруг путешествие прервалось, а ощущение познания чего-то важного оставило жрицу. Коринн продолжила самозабвенно молиться, созерцая лицо богини. В этот момент прошлое, настоящее и будущее слились воедино - вечность, и Коринн озарило понимание, она знала чего желает ее богиня, богиня Любви, красивейшая и причудлевийшая из божеств.
Жрица закончила молитву и вышла из транса. Мысли вихрем завертелись у нее в голове. Воспоминания о недавнем разговоре с Палом, ее согласие на его командование отрядом. Пал и правда лучше всех подходил на эту роль, но Коринн ни в коем случае не могла полностью довериться паладину бога смерти. Он отказался от прошлого и еще не решил выстроит ли настоящее, из-за такого безответственного отношения к самому себе, трудно доверить ему ихнее будущее. Потому Коринн твердо решила установить влияние над мужчиной, раз уж он не будет слушать ее в открытую, то прибегнуть к кое-каким другим методам. Кроме того, это не будет слишком трудно, отвращения она к нему не испытывала, даже наоборот, что-то вроде симпатии начало зарождаться у нее внутри. Нет, нет и еще раз нет, проявить чувства, привязаться к нему, значить испортить все с самого начала! Коринн запихала вот эту самую симпатию куда-то поглубже, так, чтобы найти ее стало невероятно трудно даже ей самой, а потом плутовато усмехнулась и вновь взглянула на статую Сьюн. Но сперва, ее ждала та еще работенка.
Жрица поднялась с мягких ковров, подхватила одну из близлежащих шелковых тканей украшавших постамент какого-то из неизвестных ей божков и расстелила подле статуи богини Любви. Потом сгребла туда все камушки и золото, которые туда уместились, наверное половину от всего, что тут находилось, и завязала ткань узелком. Затем взвалила импровизированный мешок себе на плече и направилась к выходу. Она заметила испуганные и осуждающие взгляды прихожан, но пока ни один из них не осмелился ее остановить. В любом случае, она единственная здесь жрица богини Любви и никто не смеет запретить ей выполнить волю Сьюн. А этим заблудшим душам просто необходим ее храм.
Выйдя из святилища, Коринн заметила поджидавшего ее Пала и лошадь. Хоть проект о сближение с паладином сейчас был оттеснен на второй план, все же и о нем не следовало забывать. Коринн кивнула и мягко улыбнулась мужчине:
- Я заставила тебя ждать? Прости, но у меня появилось одно важное дело и для этого надо было кое-что забрать из храма.

[Симмах]

   Пал задумчиво посмотрел на это самое кое-что. Прибавь два к двум и ты всегда получишь четыре. Проклятые цифры.
   - Не так-то уж и долго я ждал. Коринн, ты храм обокрала или ограбила? Нам нужно скрываться с места преступления? Что там у тебя за дело, давай быстрее им займемся, не будем тут отсвечивать. Спрячь свой узелок в одной из походных сумок лошади и пошли.
   Он старался говорить мягко и убедительно.